Неомифы

Но кто стоит за всем этим? Эдвардс? Вряд ли, скорее всего, он – мелкая сошка. Но тогда кто? Правительство? Президент? Главы нескольких государств? Или некая глобальная структура, сверхмощная и секретная? Или кто-то ещё?..

Голова ломилась от вопросов.

Делалось ли это во благо Земли и той, другой планеты? Или те, кто этим занимался, преследовал только свои, корыстные цели?..

Голос Кайлы вывел Эрика из оцепенения:

– Что нам делать дальше?

Эрик посмотрел на рабочих, которые вдруг остановились и все как один стали смотреть на него. То же самое сделали и охранники; их пальцы и щупальца легли на ручки автоматов.

Действительно, надо было что-то делать, срочно – но что? И можно ли было хоть что-то предпринять в сложившихся обстоятельствах?

– У меня заложник, – громко сказал Эрик. – Если что-то пойдёт не так, я его застрелю. У моего напарника, вот этой девушки, тоже найдутся патроны, поэтому не советую геройствовать. Мы вооружены, однако это вовсе не означает, что мы пустим своё оружие в ход. Всё зависит от вас.

Кайла непонимающе взглянула на Эрика. Тот подмигнул ей, но ничего не сказал.

– Щто ви хатити? – с акцентом произнёс один из инопланетян и переплёл щупальца, видимо, выражая какие-то эмоции.

– Всего лишь, чтобы вы ответили на несколько наших вопросов…

– И вот, представляешь, Клацц, подметаю я территорию, как вдруг из этой вот трубки, будь она неладна, вылетают эти двое.

– Какие?

– Я что, рассматривал их? Да даже если бы рассматривал, толку от этого было бы ноль: эти земляне все на одно лицо.

– Ага, точно.

– Таки вот… эти земляне повели себя как полные психи: стали размахивать своими стрелялками – ну, теми, которые мы получили в предпоследней партии, – потребовали заложника и машину. Хорошо, что нашёлся змущщец, который понимал их рычание, и растолковал нам, чего они хотят.

– Ну?

– Ну что ну? Выдали им какого-то хлюпика, они приставили к его башке стрелялку и сели на бегунчанку.

– Вместе с ним?

– А то как же? Зачем бы он им тогда сдался? А так он у них был в качестве заложника – раз, плюс он рассказал им, как управлять бегунчанкой, – два. Долго, долго он им рассказывал – земляне, видимо, попались не шибко умные. Только представь: лететь через эту, жуть меня побери, гиперпространственную трубу, хоть и в спецкостюмах, но не соблюдая простейшей техники безопасности. Как их перекрутило, какими вымотанными они выглядели, какая жуткая одышка… Бр-р. Неприятное, скажу тебе, зрелище.

– Дураки.

– Дураки не дураки, а выжили, а выжили, значит, повезло – везучие, значит, попались, а это многого стоит.

– Ну, а что потом было-то, после того, как они через трубу к нам попали, взяли за-лож-ни-ка и смылись на бегунчанке?

– Ты не торопи меня, а то вообще ничего рассказывать не буду!

– Ладно, ладно, Чванк, не кипятись.

– И не думал. Я даже не нагрелся в процессе нашей беседы. Да, так вот… Как запрягли они бегунчанку да как понеслись в Пустошь Пустынную, так за ними никто не поспел.

– Почему это?

– Почему-почему! А заложник им на что? Продырявим, сказали, малому башку, если погонитесь, угрохаем, так и знайте.

– Точно психи какие-то ненормальные.

– Ты не себя – ты меня слушай. И такого они, вишь, стрекача задали, что их и след простыл. И никто за ними не гнался. А когда начали поиски – ближе к вечерию уже, – поздно было.

– В смысле?

– В смысле, не видно ж ни жваха, да и бессмысленно гоняться за этими двумя отмороженными. Они, поди, давным-давно засели где-нибудь.

– Где это?

– Сам подумай! На ферме на какой-нить – тьфу, ох уж эти мне землякские словечки!

– Типа той, которой владеет милочка Зиззазза?

– Да может, прямо у неё.

– Так давай расскажем об этом ребятам из Розыска? Они все фермы прошерстят и вмиг этих двух отыщут!

– Больно им то надо! Как будто ищейкам нашим больше заняться нечем. К тому же это ещё вилкой по луже писано, что отыщут: сколько уже времени прошло, а? Вот то-то и оно. Попили они, беглецы эти, нашей водички, черты их разгладились, изменились, стали красивее – попробуй их узнай. И на Земле-то родной их теперь, поди, не узнают, даже самые близкие собратья. Да и жизненных сил в их организмах добавилось, да и желудки их, надо понимать, привыкли уже к змущщской пище. Работают они на ферме какой и горя не знают и беды, и, небось, растят своих маленьких землян. Вовеки веков никто их там не сыщет. А жизнь тамошняя, я тебе скажу, – малиника.

– Ой ли?

– Ой ли, ай ли, а я о такой жизни только мечтать могу. Эх, поехал бы я на своей бегунчанке далеко-далеко, оставил бы её в Пустынной Пустоши – чай, с голоду не помрёт, умеет сок из земли добывать, – а сам бы нанялся работником к какой-нибудь крале да помогал ей как мог, да жили бы мы с ней припеваючи.

– Ага, у нас тут красота. У нас, это… ну, слово… когда всё хорошо и лучше не надо, земское такое словечко…

– Рай.

– Рай, точно. У нас же – рай. А на Земле что, а, Чванк?

– Ну, раз они сбежали оттудова… А вообще, не знаю я, ничего не знаю, так что отстань. Хм…

– Что?

– Я тут подумал… а я бы не прочь, наверно, на денёк-другой слетать туда, глянуть, так сказать, что там да как. Вдруг, не так уж там и плохо, просто они чего-то недопоняли.

– А я бы с тобой смотался… в этот, как его…

– В отпуск.

– Во-во.

– Ну, будем надеяться, когда эти двое – или сколько их уже там? трое? четверо? В общем, если захотят они вернуться на планету свою, то захватят и нас с тобой.

– Бум наде, бум наде.

– Угу. Ну, всё, хватит мести, передохнём давай. Уф… Гляди, что у меня есть.

– Ух ты!

– Я за это гору жемчужин отвалил барыге одному, но всё-таки достал.