Неоновое солнце

Но тут Сенин вспомнил, что бедняжка ничего не видит, и впервые порадовался этому: «Хорошо, что от переживаний шок ребёнок временно ослеп. Хоть это и дико звучит, но иначе она бы точно не в силах вынести жестокости открывшегося ей зрелища уже бесповоротно сошла с ума».

– Ты цела?
– с трудом выдохнув, спросил Вас Вас и попытался расправить согбенные плечи.

Вика подошла к нему и обняла за шею.

– Да, папочка, ты успел вовремя. Этот дядя зачем-то поднял меня за ногу вниз головой.

Она назвала его папой! Сенин растерялся, не зная, как ему реагировать на ошибку ребёнка. Девочка подняла на него свои пушистые ресницы и посмотрела огромными глазами, будто видела его лицо. «Сказать ей сейчас правду, значит снова безжалостно причинить боль и возможно даже лишить воли к жизни, – лихорадочно соображал мужчина.

– Стоит мне произнести: «Ты ошиблась, я не твой папочка», и она сползёт на землю в обморочном состоянии. Так что пока побуду её отцом, а потом бог даст отыщутся её настоящие родители».

– Ты на него не обижайся, он просто болен, - тяжело дыша, с ещё большей нежностью принялся утешать он. – А теперь нам надо идти.
– Мужчина взял девочку за руку, которая буквально утонула в его огромной ладони, и повёл за собой в поисках укрытия.

Вскоре за спиной у них послышались шаркающие шаги, мужчина оглянулся: за ними всё-таки увязались! Он насчитал четыре зловещие фигуры. Преследователи не отставали, двигаясь всё быстрее и быстрее. Со слепой девочкой им не убежать. Несколько раз она спотыкалась, падала и сдирала кожу на коленях. Оставалось подхватить её на руки и бежать, но он уже не молод, чтобы состязаться с четырьмя одержимыми, у которых вместо крови в жилах пульсирует гремучая смесь, превращающая обычного человека в быстрого и сильного зверя.

Да и проклятая боль в животе! Остаётся забраться под ближайшую машину и будь, что будет!

Хриплое дыхание и тяжёлые шаги преследователей слышались всё ближе и ближе. Вас Вас запоздало сообразил, что щель, в которую они забились, будет для них слишком ненадежным укрытием, ведь эти инфицированные, как псы, - отыщут их по запаху крови из разбитых Викиных коленок. Что делать?!

Какая-то женщина неподалёку завыла от ужаса. Сенин осторожно высунулся из-под машины. Мимо них как раз пробегала та самая обаятельная поэтесса с милой фамилией Бабушкина, которую он в последний их разговор зачем-то лживо обнадёжил. Моложавая пенсионерка в своей нелепой здесь кепочке, благодаря сохранившему молодую гибкость телу, сумела выбраться из автобуса и тоже искала, куда ей спрятаться. Она металась, словно перепуганная лань, причитала: «Ой мамочки, ой мамочки, что же это!», и подвывала от ужаса. Он собрался было позвать знакомую, однако её уже заметили…

Бабушкина вскрикнула от ужаса и пробежала дальше по улице, а следом за ней и те четверо. Ва Вас ничем не мог ей помочь. Пришлось оставить прекрасную женщину наедине с судьбой. Он мог лишь от бессилия скрипеть зубами и утешать себя, что дрожит не за собственную шкуру, а спасает ребёнка.

Снова неподалёку загудел мотор: там, в сотне шагов от них бешено метались из стороны в сторону лучи фар автобуса. Водитель либо окончательно сошёл с ума, либо его пожирали живьём. Раздался оглушительный хлопок и автобус вспыхнул. Через полминуты сдетонировал бензобак и старенькая машина превратилась в огромный погребальный костёр. Даже с расстояния в сто шагов Сенин чувствовал сильный жар. Ещё мучительней было слышать крики оставшихся внутри людей.

Глава 56

Белый дом, официальная резиденция президента США (Вашингтон)

Последнее слово на совещании с военными оставалось за президентом Джеком Джокердом, именно ему, как Главкому вооружённых сил США, предстояло решать: применять силу или же сделать ставку на менее радикальные методы решения проблемы.

Между тем, хозяин Белого дома продолжал вести пустую болтовню, будто не замечая раздражения его нерешительностью генералов. Почти все они были единодушны в своём желании поскорей разбомбить осиное гнездо опасной инфекции, откуда по их мнению исходит прямая угроза Соединённым Штатам. А президент всё ходил вокруг да около, не говоря им ни «да» ни «нет»!

Но бесконечно забалтывать проблему даже у такого, в совершенстве овладевшего искусством демагогии политика, всё равно бы не вышло - ситуация была не та. Надо было на что-то решаться, или хотя бы убедить генералов в своей решительности. И Джокерд велел связать его по секретному проводу с русским министром обороны маршалом Сергеем Шмаго, как с единственным на данный момент человеком в России, обладающим реальной властью.

– Привет, Сергей, это Джек, - неформально начал разговор Джокерд, пытаясь разыгрывать из себя искреннего друга, - я звоню тебе из Белого дома. Прежде всего прими наши соболезнования из-за трагической гибели вашего президента. Он был настоящий крутой парень. Я его всегда уважал. В последнее время я делал всё, чтобы поладить с ним и с Россией вообще, хотя сам знаешь, что у нас в Сенате и Конгрессе полно засранцев, которые пытаются обвинить меня в сговоре с вами во время президентских выборов. Лишь из-за них я до сих пор не могу отменить санкции против вас.

– Благодарим за соболезнования, господин президент, - сдержанно ответил через переводчика Шмаго.

Можно было переходить к сути дела, и Джокерд посторался за добродушной иронией, скрыть своё волнение:

– Послушай, Сергей, здесь у меня в кабинете собрались все наши ковбои из Пентагона. Ты, конечно, понимаешь, что нас беспокоит.

– Думаю, причина для беспокойства у нас теперь одна, - заверил русский министр.

– Вы можете в ближайшие сутки сами разобраться с очагом заразы?

– Пока мы выясняем все детали, - последовал уклончивый ответ старого маршала.

– Мы хотим вам помочь в вашей беде. К тому же не стану скрывать, мы очень обеспокоены безопасностью наших союзников в Европе и в Центральной Азии.

– Им нечего опасаться, уверен, что в конечном итоге мы сами справимся, – заверил Шмаго. – Российская армия теперь очень сильна и мы не испытываем ни в чём недостатка.

– Вы должны надавить на него! – едва слышно двигая губами и активно помогая себе жестами, потребовал от президента адмирал Уильям Дон Лехи.
– Пусть тогда действуют решительно и без промедления, если не хотят, чтобы мы за них выполнили всю грязную работу,

«Как у этих вояк всё просто!» – с досадой подумал Джокерд, однако кивнул сурово настроенному моряку.

Президент, которому было поручено поставить русских перед фактом готовящейся в отношении их столицы ядерной атаки, был поставлен перед труднейшим выбором. Он должен либо убедить русских от лица всех собравшихся в овальном кабинете принять их план, либо быть обвинённым своими соратниками, и в конечном итоге всей Америкой, в преступной слабости перед лицом серьёзной угрозы. Вероятно самой серьёзной после нападения японцев на Пёрл-Харбор. Ну, или во всяком случае, после воздушной атаки террористов-смертников на башни Всемирного торгового центра 11 сентября 2001 года.

Вот только в ответ Шмаго вполне может пригрозить вконец обнаглевшим американцам показать их русскую ядерную Кузькину мать, если они только посмеют применить оружие против его столицы. И что тогда ему делать? Проявлять упорство и тем самым вести дело к развязыванию Третьей мировой войны?...

С другой стороны Джокерд вполне отдавал себе отчёт в том, что в случае неудачи этого разговора, ястребы из Пентагона истолкуют его поведение однозначно - как проявление слабости. И начнут большую бузу, вплоть до поднятия вопроса о неспособности президента полноценно исполнять функции Верховного главнокомандующего вооружёнными силами США. А это импичмент!