Неопознанный взрыв

Подстегиваемый цепким взглядом Сидорчука, Пудель быстро справился с потрясением, успокоился. Придет время — раскопает имя выдавшего его человека и расправится с ним, как на зоне расправляются со стукачами. Теперь приходится подчиниться.

— Я раньше ничего не говорил про игрушку — было не ясно…

— А что теперь?

— Думаю, через месячишко прояснится… Работаем с изобретателем и — вообще…

Главарь банды загадочно пошевелил толстыми пальцами, сопроводив это шевеление многозначительной гримасой. Дескать, трудности, конечно, имеются, как же без них, но они преодолимы.

— По-нят-но, — продекламировал посланец Радоцкого, похрустывая суставами пальцев, будто кастаньетами. — Мне поручено передать, что обстановка накаляется. В самое ближайшее время появится «работа» для вашей игрушки…

— Какое время?

— Скажем, два-три месяца… Но за ближайшие две недели вы должны представить неопровержимые доказательства гарантии намечаемой акции… К примеру, сбить какой-нибудь самолет…

— Игрушка не предназначена для стрельбы по летящим, даже по движущимся мишеням, — почти закричал взбесившийся Пудель. — Пока только — по неподвижной или, в крайнем случае, по малоподвижной цели!

— Ваши проблемы, дорогой. Партия надеется на ваше умение преодолевать трудности, — Сидорчук умело выдернул цитату из невесть какого доклада, написанного для шефа. — Поработайте с изобретателем, внушите ему… Короче, через две недели — комплексные испытания, через два-три месяца — акция…

— Открыто! Входите!

Приглашающий женский голос под аккомпанимент воды, льющейся из душа, прозвучал в ушах Васина райской музыкой. Разве только не хватает крылатых ангелов, которые взяли бы его под руки и доставили прямо в ванную комнату.

Только не торопиться, уговаривал себя Пудель, подавляя возбуждение, удовольствие бывает намного слаще, когда получаешь его не все сразу, а маленькими дозами, постепенно.

В люксе, который презентовали менты коллеге — две комнаты: гостиная и спальня. Мебель — так себе, со времен военного коммунизма, засиженная мухами, из»еденная древоточцами, Зато кровать в спальне — шикарная, порезвиться на ней вдвоем с телкой — одно удовольствие.

На диване, стульях, столе разложены, будто специально для Васина, причиндалы женского «вооружения».Штанишки разных фасонов, бюстгалтеры, рубашки. В стороне распялились джинсы.

При виде подобного изобилия в глазах давно не знавшего женщин Пуделя потемнело, мышцы напряглись. Знает, шалашовка, чем достать оголодавшего мужика! Разве сбросить с себя одежонку, пойти в ванну и прямо под душем показать лярве на что он способен?

Васин снял пиджак и… остановился. Если бы это была проститутка — да, решение правильное: отодрать её в любом месте и в любой позе. Но он — в гостиничном номере у сыскаря, пусть в бабской юбке, но с ментовскими погонами. Оседлать податливую телку проще всего, особого ума не требуется, а вот превратить её в свою шестерку, в свой оплот в ментовском лагере — потрудней, но заманчивей.

Поэтому Пудель застегнул пиджак, небрежно отодвинул в сторону поддразнивающие его женские штанишки и уселся на диване, выжидательно поглядывая в сторону двери, ведущие в райскую обитель, то-бишь, в ванную комнату.

Показное равнодушие — верный путь к женскому сердцу. Вначале телка удивится: как так, ею пренебрегают, неужели мужика не прельстили её фуфеля? Потом обидится: её оскорбили! На заключительной фазе возникает непреодолимое желание влюбить в себя строптивца, заставить поползать у ног, вымаливать прощения…

Плеск воды в ванной не прекращался. Сколько можно тереть шкуру!

И вдруг в голову Васина забрела забавная мыслишка. он сложил губы трубочкой и издал негромкое горловое покряхтывание. То самое, которое он придумал в салоне лайнера и бессовестно приписал самцу куропатки.

Душ умолк — выключили. Кажется, женщина с волнением прислушивается — не повторится ли сексуальный призыв. Пожалуйста, можно и повторить, до тех пор, пока не раздастся ответное посвистывание.

После повторного сигнала Пудель, как не напрягал слух, так и не услышал ожидаемого сигнала самочки. Вместо него, из ванной выпорхнула Стелла. Распаренная, взволнованная, в коротком, второпях застегнутом на одну единственную пуговицу, халатике. Полы разошлись, открывая жадному мужскому взгляду самые потаенные места. Груди, не сдерживаемые панцырем бюстгалтера, кажется, вот-вот выпрыгнут из-под халата и полетят к губам любовника.

Господи, как выдержать такое и не наброситься на телку, как набрасывается коршун на жирную курочку! Васин с трудом удержался от необдуманного «броска». Вместо этого изобразил недовольство.

— Столько времени сижу в одиночестве и любуюсь… вот этим, — взял двумя пальцами и поднял к лицу штанишки. — Конечно, вещи — занимательные, но…

— Как вам не стыдно!

Покрасневшая женщина сгребла свои причиндалы, выхватила из руки гостя штанишки и исчезла в ванной. Через несколько минут появилась — причесанная, строгая, в халате, застегнутом на все пуговицы да ещё перетянутым в талии яркой лентой.

— Простите, Петр Ефремович, я думала — подруга, — неловко извинилась она, усаживаясь в единственное в номере кресло, стоящее на приличном удалении от опасного гостя. — Вы обещали — завтра…

— Так сложились обстоятельства… А вы недовольны? Могу уйти…

— Ни за что! — так и подскочила Стелла. — Сейчас закусим, поговорим… Митяй с Юркой столько снеди притащили — за неделю не съесть…

Вот будет фокус, если два мента сейчас заявятся в гостиницу. Тогда все надежды Пуделя превратятся в пыль…

— Не бойтесь, никого я не жду, — Стелла будто подслушала панические мысли гостя и постаралась его успокоить. — Кроме вас — никого, — засмеялась она. — Мы ведь должны освоить переговоры куропаток…

Снедь, принесенная ментами, оказалась далеко не лучшего качества — на своей базе Пудель привык к более изысканным блюдам. Но ржавую селедку с луком и маринованные грибы сдабривали надежды на близость с хозяйкой.

Они выпили по рюмашке водки, потом по второй, запили полусладким шампанским и Пудель потянулся за «десертом». Как он и ожидал, отказа не последовало, под халатиком его встретило изголодавшееся от долгого одиночества дрожащее голое тело.

Воистину, это был самый настоящмй праздник любви! Что вытворяла, сначала на постели, потом — на полу, Стелла — уму непостижимо. Охи и ахи — не самое главное, сладостных всхлипываний Пужель наслушался и от других телок. Она до такой степени его вымотала — через полчаса лежал пластом, не чувствуя ни ног, ни рук. Из головы выметены все мысли и желания, там пусто, будто в вакуумной камере в часы испытаний на герметичность.

А женщина — свежая и бодрая, будто не перенесла несколько жестоких сексуальных сеансов, не прыгала на любовнике и под ним, не охала и не ахала. Вернулась из ванной в аккуратно застегнутом халатике, присела на край постели, огладила мускулистую грудь Петеньки.