Неотразимая, или Основы женского шарма

— Спасибо, все плохо. Но деньги на этот месяц я нашла. Поэтому давайте оплатим там долг, чтобы не скапливались никакие штрафы.

— Конечно-конечно. Пойдемте к операционистам. — Я расплатилась, передав все мои зелененькие денежки внутрь безликого затемненного окна, похожего на обменник валюты. Оттуда мне выплюнули ворох каких-то бумаг на подпись. Я покорно расписалась, мне дали пару листочков с банковской непереводимой аброй-кадаброй и квитанцию.

— Спасибо, до встречи через месяц. Кстати, вы можете платить по первым числам, так что ориентируйтесь на первое июня. — Такое чувство, что все, даже самые рядовые сотрудники «Национального стандарта» были в курсе моих проблем. Я побрела к выходу. Внезапно впереди, на лестнице, ведущей из операционного зала в зону руководства, я увидела ЕГО. Он, самый великолепный мужчина из всех, кого мне только приходилось видеть и наяву и во сне, стоял, лениво облокотившись на перила и, улыбаясь, болтал с соответствующей красоткой. Они явно флиртовали, потому что она все время придурочно улыбалась и отводила свой взгляд, а он, напирая, все время норовил что-то прошептать ей на ухо. Его пиджак был расстегнут, галстук развязан, а сам он был взъерошен и очевидно возбужден этой развратной дрянной красоткой с длиннющими ногами, торчащими из-под короткой, недопустимо короткой для делового места юбкой. Я прямо побагровела, до того она мне не понравилась. А может, мне было просто жарко во всех моих пальто, шапках и рейтузах. Вдруг я почувствовала на себе его взгляд и остолбенела. Он прищурился, явно пытаясь вспомнить, откуда он меня помнит и вдруг пошел ко мне.

— Вы Ольга Петрова, верно?

— Да уж, не слишком редкое сочетание. — Зачем-то проблеяла я и пришла в полный ужас оттого что так ужасно выгляжу. Это я-то, которая тратила часы и годы, чтобы упаковать свою косу в роскошный венок вокруг головы. Сейчас волосы собраны в простой конский хвост, торчащий отрезками из-под шапки и из распахнутого пальто. Сапоги грязные, глаза, хоть и большие, но не накрашенные и заспанные, а под пальто видны отвратительные рейтузы и длинный мешковатый свитер. Да я ужасна! Какой ужас, что он на меня ТАКУЮ смотрит! Он же станет меня презирать, он же побрезгует прикасаться ко мне, даже случайно! Я же как тетка с рынка. О чем я, да я и есть тетка с рынка, одна из тех, кого никогда за людей не держала! Караул!

— Как ваши дела, Ольга Петрова? — улыбался, глядя на мои муки, он.

— Нормально.

— Нашли деньги? Начали платить?

— Да.

— Вот и прекрасно. И не стоило так горько плакать тогда. Три месяца вам смогли помочь, как я понимаю!

— Да, очень. Мы сдали квартиру и половину долга сможем выплачивать по любому. — Какая же я дура, зачем же я оправдываюсь перед ним?!

— Я очень за вас рад. Надеюсь, что у вас все наладится. Держите меня в курсе, ладно? — Боже! Он мягко и нежно мне улыбнулся и прикоснулся руки. Я таю, таю, таю….

— До свидания!

— Да… — он повернулся и пошел в сторону треклятой финансовой красотки. Я запаниковала и, хочу думать, что только от этого, ляпнула ему вслед:

— А как вас зовут?

— Что?

— Ну, вы сказали держать вас в курсе. А как вас звать, я не знаю. — Какой идиотизм. Где моя женская гордость? Ну вот, он усмехнулся!

— Меня зовут Руслан. Возьмите мою визитку и звоните, когда захотите подержать меня в курсе… — он еще раз усмехнулся и ушел, оставив меня с распахнутым ртом и куском картона в руке.

До дома я доехала, мечтая только об одном — отмыться и отчиститься, отстираться и нагуталиниться так, чтобы навсегда забыть о сегодняшнем позоре. А для полной реабилитации на вечер вызвала Мотьку меня утешать. Дома я послала ко всем чертям и детей и мамулю. Запершись в ванной, я принялась поэтапно наносить все лечебно-косметические средства на лицо и тело так, словно вечером меня гарантированно ждало эротически-порнографическое свидание. Распарившись и докрасна натершись скрабом я нанесла на лицо омолаживающую маску и изготовилась валяться в пенной воде положенные двадцать минут. Глаза мои невольно закрылись и я унеслась у какую-то сказочную полудрему, из которой все отчетливей проступало его лицо, его руки, его смех. Он теперь не был для меня безликим представителем банка.

— Руслан, какое хорошее у тебя имя. Руслан. Мне очень нравится.

— И, между прочим, исконно русское, а вовсе не кавказское, как сейчас все думают, — ответил он мне в моей грезе.

— Ну да, еще же у Пушкина, — я была в удачно обтягивающем меня длинном черном бархатном платье, с тонкой длинной сигаретой в руке. Волосы распущены и окутывают меня, делая похожей на лесную русалку или средневековую ведьму. Или на античную жрицу любви. На губах обжигающе — красная губная помада. Рот чувственный и влекущий. Я вся источаю соблазн. Я — есть запретный и манящий плод.

— Как ты прекрасна. Я не могу жить без тебя, дышать без тебя.

— Подойди ко мне. Поговорим. — Я его дразню, протягиваю ему руки, позволяю к ним прикоснуться. Он обхватывает мои ладони и целует их с внутренней стороны. Я смотрю на него в упор. Наблюдаю, как он теряет над собой контроль.

— Будь моей, прошу, — шепчет он, обнимая меня за плечи. Вдруг хватает на руки и начинает кружить на руках, целуя в декольте. Я хохочу.

— Что, хочешь меня, животное? Пошел прочь.

— Никогда. Ты теперь не вырвешься, не сможешь меня покинуть, — он бросает меня на огромное мягкое ложе и с силой держит за руки. Я, соответственно, извиваюсь под ним, постанываю и возбуждаюсь.

— Отпусти меня, прошу!

— Нет, ни за что. Ты моя и я сделаю с тобой все, что захочу! — Я начинаю стонать под ним, он раздирает мое платье, рыча и бледнея.

— Ты моя. О, как я счастлив. — Я лежу в одних трусиках, распластанная и беззащитная. Он целует мою открытую трепещущую грудь и мурлычет от удовольствия.

— Я так хочу тебя, что не могу больше сопротивляться. Позволь мне…

— Все, что хочешь, — кричу я и выгибаюсь ему навстречу. Внезапно из-за его спины появляется банковская красотка и два неизвестных мне мужика, похожих на викингов с обложки любовных романов. Они хватают меня и пытаются изнасиловать. Я рыдаю и смотрю на Руслана, который в это время целуется с этой дрянью. Стоп! Хорош! Мои эротические фантазии завели меня совсем не туда. Я вынырнула из-под воды и отдышалась. Что это со мной случилось? Меня что, возбуждает групповуха? Кажется, без скорой психиатрической помощи Матильды уже не обойтись.

Она приехала вечерком и привезла с собой тортик. Она всегда возит с собой вкусные тортики для установления взаимопонимания и атмосферы доверия. Меня от них уже тошнит, но что делать? Хочешь Мотьку — получай тортики.

— Что за проблемы? Неужели на тебя умудрились обрушиться еще какие-то несчастья?

— Да нет, Мотька, беды все те же.

— Ладно, тогда давай ставь чай.

— Слушай, у меня начались какие-то странные эротические фантазии.

— Что, лесбийские?

— Хуже. В моем банке…

— В твоем? — подняла она бровь.

— Ну в том, где я должна денег. Там есть мужик.

— Ты что, влюбилась? Да блин, самое время.

— Не в этом дело. Ну ты же психолог. Помоги. Сегодня в ванне я о нем мечтала.

— Ненаказуемо. Хотя мне в детстве говорили — будешь много мечтать — не будет детей.

— Что ты несешь?

— Маструбация — не выход из положения.

— Да прекрати же ты наконец. Короче, вместо того, чтобы помечтать о нем и успокоиться, я домечталась до того, что меня грязно насилуют два (ДВА!) огромных самца прямо на глазах у Руслана.

— Это тот кадр из банка? — деловито переспросила Мотя. Она явно включилась в процесс и начала исполнять психиатрический долг.

— Да. А он на это смотрит и целует другую. Роскошную длинноногую красотку, тоже из банка.

— Нормально.

— Что это значит? Я что, становлюсь мазохисткой?

— Вообще-то мазохизм в эротических фантазиях считается полной нормой, если конечно ты не жаждешь, чтобы тебе по-настоящему расквасили нос. Хочется?

— Нет, что ты.

— Ну и расслабься. Просто с твоим Сергеем у тебя, видимо, вообще не было фантазий. Вот и отвыкла за двенадцать-то лет.