Неотразимый бродяга

Они с Майором вернулись вчера домой поздно, около полуночи. Приятели отца устраивали вечеринку по случаю двадцатипятилетия своей свадьбы. Диана не хотела идти, по-прежнему стараясь избегать встреч со старыми знакомыми, но Майор настоял на совместном выходе. Он считал, что дочь напрасно чуждается общества, и ей необходимо хотя бы время от времени покидать ранчо. Наконец, когда он пригрозил отправиться на вечеринку один, Диана сдалась, испуганная тем, что без ее присмотра он может переутомиться.

В конечном счете все сложилось удачно. Очень кстати нашелся хороший предлог отказаться от приглашения Гая поехать с ним в город. Дело не в том, что она так уж послушно подчинилась приказу Холта держаться от юноши подальше. Она просто не хотела большей эмоциональной близости с Гаем и в то же время старалась не обидеть его. Пока ей это удавалось, но Диана понимала, что успехом она в основном обязана вмешательству Холта, который так загружал сына работой, что Гай был занят с раннего утра до позднего вечера. По счастью, у него просто не оставалось времени гоняться за Дианой.

В голосах, доносившихся через окно спальни, чувствовалась нараставшая тревога. Непрерывное хлопанье дверей усиливало ее еще больше. Наконец любопытство взяло верх над раздражением. Откинув одеяло, Диана пригладила растрепанные волосы, встала и подошла к окну.

Центр необычной утренней активности располагался где-то возле конюшен. Она не могла увидеть, что там происходило. Туда торопливой походкой направлялся Майор. У него был крайне встревоженный вид.

Пожалуй, и впрямь что-то случилось. Нахмурившись, она накинула на себя ситцевый халатик и сунула ноги в комнатные туфли. Через несколько секунд Диана уже наполовину шла, наполовину бежала к конюшне, застегивая на ходу последнюю пуговицу халата.

Вся конюшня была охвачена суетой, но основные события происходили где-то в районе загонов. Диана бросилась туда, охваченная мрачными предчувствиями. Неужели один из жеребцов серьезно заболел? Или не дай Бог поранился?

Между толстыми жердями изгороди Диана увидела стоящих внутри загона Майора, Холта и еще двух человек. Ворота были открыты, и она поспешила присоединиться к мужчинам.

– В чем дело? Что случилось? – Не успели эти слова слететь с ее губ, как она увидела ответ. На земле неподвижно лежал мертвый гнедой жеребец. – О Боже! Шетан!

Она инстинктивно сделала шаг в сторону животного и увидела раны на его гладкой шее и груди. Вся земля вокруг пропиталась кровью, вытекшей из разорванной яремной вены. Борясь с приступом тошноты, Диана отвернулась от ужасного зрелища. Спотыкаясь, она подошла к Майору и почувствовала, как его рука нежно обняла ее плечи. Девушка уткнулась лицом в грудь отца, стараясь стереть из памяти картину растерзанного животного.

– Холт, ветеринар уже выехал! – крикнул один из конюхов.

Диана изумилась. Зачем? Ведь жеребец уже мертв, ему ничем не поможешь.

– Невероятно, – произнес Майор и сокрушенно вздохнул. – Фэт серьезно ранен?

Диана вздрогнула, услышав эту кличку. Фэт был каурым жеребцом, которого Майор купил несколько лет назад для возможной замены стареющего гнедого.

– Трудно сказать, – ответил Холт. – Он потерял много крови.

– Как же это могло произойти? – вслух размышлял Майор.

Диана подняла голову, прислушиваясь. Оказалось, что каким-то непостижимым образом два жеребца оказались вместе. Ей и раньше приходилось слышать рассказы о боях жеребцов, но она еще никогда воочию не видела ужасных последствий таких турниров.

– Клянусь, я закрывал ворота на ночь, – начал оправдываться Гай. Лицо его было смертельно бледным.

– Я и не собираюсь тебя винить, – спокойно ответил Майор.

– Утром ворота обоих загонов действительно были крепко заперты, – подтвердил Холт.

Диана медленно обвела взглядом загон, стараясь не смотреть туда, где лежал мертвый жеребец. Земля была взрыта копытами, что свидетельствовало о жестокой схватке. В одном из пролетов изгороди была сломана верхняя перекладина и свешивалась толстая доска.

– Мне кажется, – сказал присоединившийся к ним Руби, – что каурый кружил по загону, пока не обнаружил слабо закрепленную жердь. На досках остались следы там, где он вставал на дыбы и испытывал прочность дерева. Ну, заприметил слабое место, и давай бить копытами по доске что есть силы, пока не сломал ее. Перемахнул через изгородь и проделал то же самое с загоном гнедого. Другого объяснения я придумать не могу.

– Вопрос не в этом, – сухо заметил Холт. – Как Фэт, убив Шетана, выскочил из этого загона и возвратился к себе? Сомневаюсь, что с такой глубокой раной на передней ноге он смог бы перепрыгнуть назад через изгородь.

– Это загадка, – покачал головой Руби и привычно пустил из угла рта струю табачной жвачки.

– Разве никто ничего не слышал? – спросила Диана. – Неужели нельзя было их как-то остановить?

– Это произошло поздно вечером, – сказал Холт, как будто это могло что-то объяснить. – Вероятнее всего, около полуночи, еще до того, как все вернулись на ранчо.

Майор нахмурился.

– Мне казалось, что вечером, пока остальные находились в городе, за порядком на ранчо оставался присматривать Гай.

Холт ничего не ответил, а только бросил пронизывающий взгляд на сына. Тот поежился.

– Я был пьян, сэр, – еле слышно промямлил Гай. – Кажется, я отключился в девять или в десять. Мне очень жаль, сэр.

– Ты разочаровал меня, Гай, – сказал Майор соответствующим тоном.

Диана знала силу и эффективность немногословных выговоров отца. Она чувствовала и свою долю ответственности за происшедшее. Ведь Гай напился из-за нее, из-за того, что вчера вечером она отвергла его приглашение.

– Сделанного не воротишь, – констатировал Холт. – Куда ты поставил кобылу?

– Какую кобылу? – оторопело посмотрел на него Гай.

– Кэсси, четырехлетнюю кобылу, которая должна была принести первого жеребенка от Шетана, – раздраженно уточнил Холт.

– Когда я нашел их, ее здесь не было. Я совсем забыл про нее и даже не искал, – сокрушенно сообщил Гай. Вид у него был совсем убитый.

Негромко выругавшись, Холт повернулся и пошел к сломанной перекладине ограды. Взгляд Дианы скользнул вслед за ним. Она увидела простиравшийся за загоном луг и пасущихся на нем рыжих херефордских коров. Призовой кобылы отца нигде видно не было.