Неотразимый бродяга

– Тебя я тоже остановить не могу, – признал он наконец.

– Спасибо. – Слезы заблестели на глазах девушки. – Я не хотела бы действовать наперекор твоему приказу, Майор.

– Подожди. – Он остановил ее прежде, чем она открыла перед собой дверь. – Давай я первым выйду в зал, а потом уж иди куда хочешь. Не стоит давать гостям повод для догадок, что это вдруг стряслось с их хозяевами. – Отец виновато улыбнулся. – Насколько я понимаю, ты собираешься поговорить еще раз с Холтом, не так ли?

– Да, собираюсь, – ответила Диана, стараясь не поддаваться предчувствию, что это не более чем пустая трата времени.

Поднявшись из-за стола, Майор подошел к двери, у которой стояла его дочь.

– Дай мне пять минут. – В неожиданном для Дианы порыве нежности отец наклонился и поцеловал ее в щеку. – Удачи тебе, моя дорогая.

20

Спустя пять минут Диана выскользнула из дома через боковую дверь и мимо растущих во дворе деревьев направилась к бунгало Холта. Ответа на свой стук в дверь она не получила. Диана вошла внутрь, зовя хозяина по имени, но комнаты были пусты.

Диана в нерешительности задумалась: где он мог быть? Наконец она решила, что Холт сейчас, возможно, на конюшне – уже начал подготовку к утреннему отъезду. Она поспешила туда, хотя тонкие каблучки ее туфелек не позволяли двигаться достаточно быстро по хозяйственному двору, посыпанному гравием.

Приоткрыв широкую дверь, она постояла какое-то время, вглядываясь в сумрак помещения в ожидании, пока ее глаза привыкнут к относительной темноте внутри конюшни. В стойле заржала лошадь, теплый воздух был напоен запахами конского пота, навоза и сена. Никакого движения, кроме перестука копыт, Диана в конюшне не заметила и потому пошла прямиком в шорную мастерскую.

В этот момент голос Холта позвал:

– Дон, я здесь.

Когда Диана вошла в небольшую комнату, Холт стоял к ней спиной. Он так и не переоделся после церемонии, только его пиджак и галстук были аккуратно сложены на скамье. Он склонился над седельными сумками.

– У нас тут подпруга перетерлась, надо бы ее заменить. Подай мне другую.

Не услышав ответа, Холт глянул через плечо. Скулы его напряглись, и он, выпрямившись, повернулся к Диане лицом. Пуговицы белой рубашки были наполовину расстегнуты, и ее взору предстала покрытая волосами мощная грудь. Диана почувствовала нарастающее томление внизу живота – природный магнетизм Холта вновь стал оказывать на нее свое непреодолимое воздействие.

– Ты догадываешься, зачем я пришла, не так ли? – спросила она.

– Думаю, что да. – Голос его был сух, как раскаленный воздух пустыни.

Его взгляд невозмутимо скользнул с ее фигуры на стену, где были развешаны разнообразные подпруги всех видов и разной длины. Холт сам подошел к ним и, выбрав то, что ему было нужно, вернулся к своему занятию. Диана поняла, что он будет игнорировать ее присутствие ровно столько, сколько она сама позволит ему это делать. Она подошла ближе и стала наблюдать за его работой.

– Холт, посмотри на меня, – с нетерпением в голосе сказала она ему наконец.

Он метнул на нее раздраженный взгляд и продолжил замену негодной детали снаряжения.

– Твой наряд не очень-то подходит для конюшни, ты не находишь? Не подходи слишком близко к стойлам, иначе рискуешь запачкать свои туфельки в навозе.

– Ты, я вижу, тоже не переоделся, – парировала Диана и тут же подосадовала на себя за то, что его замечание так легко отвлекло ее внимание от цели нынешнего визита.

– Мне надо было проверить, все ли готово для завтрашней поездки.

Он все-таки не поднял на нее глаз. Пот начал проступать на белоснежной тонкой ткани его сорочки, отчего она прилипла к его спине и плечам, рельефно обрисовав их мускулистую поверхность. На этот раз его мужская привлекательность мешала Диане перейти к сути намеченного разговора. Она в отчаянии закрыла глаза, чтобы отвлечься от созерцания его спины и собраться наконец с мыслями.

– Не делай этого, Холт.

– Бесполезно, Диана, брось. Ты только зря тратишь слова. – Ответ прозвучал резко и решительно, демонстрируя бессмысленность подобного разговора.

– Чего ты намерен добиться этой поездкой? – продолжила Диана.

– Двух вещей. Вернуть наших кобылиц в стойла и избавиться от жеребца, сняв таким образом проблему раз и навсегда.

– По-твоему, все так просто?

– Именно так.

– Ты уверен? – настаивала Диана. – Или ты, помимо прочего, решил взять на себя миссию отомстить за гибель Руби? Неужели ты считаешь, что, расправившись с мустангом, ты каким-то образом компенсируешь потерю?

– Черт возьми, Диана! – Он резко поднялся на ноги, отчего и сумка, и ремни полетели в сторону, и, пылая от гнева, встал перед ней, буравя ее полными ярости и возмущения глазами. – А разве смерть Руби не достаточный повод для того, чтобы прикончить этого проклятого иноходца?

– Нет, не достаточный! Потому что ты пытаешься воспользоваться ею в качестве оправдания нового убийства. Ты с самого начала возненавидел мустанга. Ты желал его смерти, как только вообще узнал о его существовании. Сначала из-за нашего погибшего Шетана, потом из-за сломавшего себе шею жеребенка. А теперь смерть Руби дает тебе полное основание привести в исполнение приговор, который ты вынес уже давно, только на этот раз у тебя есть возможность прикрыть свою личную ненависть разговорами об отмщении. Не делай этого, Холт. Оставь мустанга в покое.

– Если кто-то и испытывает здесь личные чувства к этому дикарю, так это вы с Гаем. Наслушались сказок о некоем легендарном коне из уст Руби и Майора и решили, что лицезреете именно его прекрасное воплощение. Но это всего лишь обычный дикий конь, отшельник. И не более того.

– Нет, я не испытываю к нему ничего личного, – решительно отвергла Диана его обвинения, неожиданно успокаиваясь. – Уж мне-то прекрасно известно, что значит относиться к кому-то предвзято. Долгие годы я страдала болезненной ревностью по отношению к тебе. Совершенно беспочвенной, как теперь оказалось.

– Ревностью? – Ей все-таки удалось его удивить.

– Да, ревностью, – кивнула Диана. – С первого же мгновения, как увидела тебя рядом с Майором, я возненавидела тебя. И только недавно осознала природу своей ненависти. Как только ты здесь появился, я подсознательно решила, что ты обладаешь всеми теми качествами, которые Майор хотел бы видеть в своем несуществующем сыне. И я возненавидела тебя за это.

– Но ты – его дочь, его единственный ребенок. Он души в тебе не чает. – Холт изумленно вглядывался в лицо Дианы.