Неотразимый грешник
Шрифт:
Взяв лампу, Кейт шагнула в темный коридор и бросила взгляд на дверь в комнату ее мужа. В комнате было темно, поскольку свет из-под двери не проникал в коридор. Небось спит уже, черт бы его побрал, только растревожил ее.
Боже, она может, проклиная его, простоять здесь всю ночь, но лучше от этого ей не станет. Сейчас она войдет к нему в комнату и пристально поглядит на него…
А вдруг от ее взгляда он не затрепещет, как затрепетала она от его взгляда? Он просто откинет край одеяла и пригласит ее в постель.
И она примет его приглашение. Кейт повернулась и поспешила
В доме было очень холодно. Так, словно в нем никогда не топили. Кейт не могла себе представить, что в дом проникал солнечный свет, а по его коридорам разносился смех. В этом доме, казалось, всегда было тихо и так же страшно, как и сейчас.
Пройдя лестницу, Кейт остановилась. Может, лучше вернуться к себе в комнату?
После того как родители разлучили ее с Уэсли, Кейт долго страдала. Хотя знала, что родители желают ей добра. Но когда дело касалось мужчин, они отказывались ее понимать. А Кейт хотела только любви. Возможно, это было недостойное и эгоистичное желание, но она знала, что молодые люди всегда смотрят на нее, помня о ее капитале, все, кроме Уэсли, который даже не подозревал, что она является богатой наследницей, пока не сделал ей предложения.
Уэсли хотел ее, а не ее деньги. Чего нельзя было сказать о Фолконридже.
И Кейт мысленно обругала его, прежде чем продолжить путь в кабинет. Фолконридж показал ей эту комнату раньше, мимоходом, словно кабинет для него ничего не значил. Неудивительно, что у этого человека было полно долгов. Он, видимо, проводил много времени в постели, почти не уделяя внимания расходным книгам.
Стоило ей представить Фолконриджа в постели, как она ощутила укол ревности. Боже милосердный, если столь сильные эмоции испытывает она, что тогда будет чувствовать ее муж, когда узнает о прежней связи ее жены с…
Если бы он пришел к ней до дня их свадьбы, если бы она не пряталась, если бы только ее родители не вмешивались…
Она открыла дверь в кабинет, и затхлый запах запустения вырвался в коридор. Фолконридж совсем не заботился о своем доме.
Странно, что Фолконридж пренебрегал этим домом. Его дом в Лондоне выглядел гораздо лучше.
Комната была большой и почти без украшений. Стол, стул за столом и два стула под разными углами перед столом. Еще один стол, огромных размеров, находился перед окном. Позади него – медная корзина со свитками пергамента. Кейт пересекла комнату, подошла к меньшему по размерам столу и поставила лампу так, что она осветила лишь пыльную поверхность. За столом располагались полки, стоявшие на них расходные книги были затянуты паутиной.
Кейт протянула руку за расходной книгой и вспугнула дремавших там мотыльков. Она чихнула, потерла ноющий нос и положила расходную книгу обратно. Потребуется целая армия слуг, чтобы привести в порядок весь дом.
Пока же придется ограничиться немногим. Кейт взяла тряпку, вытерла рабочий стол, затем приходные книги, после чего принялась за работу. Она не будет отступать. Наоборот, примет вызов. И этот вызов наверняка
отвлечет ее от мыслей о ее муже.Кейт подняла лампу и повернулась к двери. Свет залил близлежащий стол и его поблескивающую поверхность.
Поблескивающую? Неужели в этой комнате в самом деле есть место, которое не выглядит заброшенным?
Она подошла к большому столу. На нем стояла жестяная коробка из-под фасоли, в ней находились карандаши и линейки разных размеров. Для чего использовался этот стол? Фолконридж здесь что-то писал? Нет, скорее рисовал.
Неужели ее муж – художник?
Эта мысль привела Кейт в восторг. Быть может, этим и объясняется его угрюмость. Люди творческих профессий обычно подвержены меланхолии.
Может, ему нужны ее деньги, чтобы основать художественную галерею? Вот было бы замечательно!
Кейт перевела взгляд на скрученные рулоны, покоящиеся в медной корзине. Она протянула руку за одним из рулонов, но немедленно отдернула ее. Возможно, это его рисунки, а она не вправе смотреть их без разрешения.
Кейт, однако, не удержалась, вынула рулон, потянула за связывающую его веревку и расправила бумагу на столе. Это действительно оказался рисунок. Или эскиз. Эскиз здания. Судя по всему, коттеджа. С деталями и с тщательно выписанными числами, обозначавшими размеры. Кейт с трудом могла представить, сколько времени и труда потребовалось, чтобы нарисовать что-либо столь точно и аккуратно.
Видимо, Майкл решил построить…
– Что ты здесь делаешь?
Кейт обернулась. Перед ней стоял ее муж, суровый, как буря, все еще бушующая за стенами. Его волосы растрепались, в этот момент он напоминал разбойника с большой дороги.
Сердце Кейт колотилось так сильно, что она не слышала окружающие звуки, разве что отдаленные раскаты грома. Во рту пересохло, стало трудно дышать.
Он двинулся к ней, охваченный яростью. От него пахло лошадью. Он промок до нитки.
– Что ты здесь делаешь, женщина? Отвечай!
Какое высокомерие! Кейт Роуз больше не обязана выполнять чьи-либо приказы. Она заплатила высокую цену за свою свободу.
– Ты был на улице под дождем? – спросила она.
– Не твое дело. Но я скажу. Да, Я ездил верхом.
– Почему вдруг ты отправился кататься в проливной дождь?
– Я должен был выбирать – ехать верхом на Обсидиане под дождем или верхом на тебе в ванной комнате.
Она дала ему пощечину.
– Как ты смеешь обращаться так грубо со мной, твоей супругой?! Тебе придется целую вечность ездить верхом на лошади, прежде чем я позволю тебе ездить верхом на мне.
Его глаза потемнели, дыхание стало хриплым, челюсти сжались.
– А что делать, если я желаю тебя и не могу с этим справиться? Если женщина, которая сводит меня с ума, ставит любовь выше страсти?
– Я не ставлю любовь выше страсти. Я ставлю любовь перед страстью.
Проведя пальцами по волосам, Майкл сказал:
– Клянусь Богом, ты доведешь меня до смерти.
Меньше всего Кейт ожидала услышать от мужа такие слова.
– Почему? – услышала она как бы со стороны собственный голос и подумала, что ей следовало бы попридержать язык.