Неожиданная Россия. XX век
Шрифт:
«Лучше пусть немцы разорятся, чем будут шпионить»
Тем временем проблемы на фронте затянувшейся войны усилили подозрительность генералов. В Ставке считали необходимым как можно быстрее полностью выселить многочисленных немецких крестьян из прифронтовых районов (которыми, напомню, к 1915 году являлись все западные губернии Российской империи). Еще в конце 1914 года начальник штаба верховного главнокомандующего генерал Николай Янушкевич на анонимном сообщении о ситуации в тылу поставил краткую резолюцию: «Лучше пусть немцы разорятся, чем будут шпионить».
Первым попытался начать массовое выселение немцев командующий армиями Северо-Западного фронта генерал Николай Рузский. В ноябре 1914 года он приказал выселить немцев-колонистов из граничащей
Но война затягивалась, и вскоре властям стало не до юридических формальностей. 26 декабря 1914 года верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич (дядя последнего русского царя) приказал очистить от немцев-колонистов Привислинский край, то есть все девять губерний российской части Польши, где проживало порядка полумиллиона немецких крестьян.
В апреле 1915 года по приказу нового командующего армиями Северо-Западного фронта генерала Алексеева началось принудительное переселение «неблагонадежных» немцев из района, занимаемого 10-й армией. Месяцем ранее армия попала под удар немецкого наступления и в ходе ожесточенных боёв отступила, оставив немцам Сувалкскую губернию. Ожесточение войны и отступление по территориям со значительной долей немецкого населения неизбежно порождали в войсках шпиономанию.
К лету 1915 года немцы перешли в общее наступление на русском фронте. Оказалось, что русские армии не готовы к затяжной войне. Началось то, что вскоре назовут «Великим отступлением 1915 года» – из-за дефицита винтовок и артиллерийских снарядов русские армии с потерями отступят по всему фронту, отдав австрийцам и немцам Галицию, Польшу, часть Прибалтики.
23 июня 1915 года Особое совещание при штабе главнокомандующего приняло постановление о «чистке» войсками прифронтовых районов, по которому немцы-колонисты должны были выехать на восток в обязательном порядке за собственный счет. Это принудительное переселение немцев-колонистов из приграничных губерний весной – летом того года стало первой массовой депортацией населения в истории России XX века. Из польских губерний тогда выселили порядка 400 тысяч немцев-колонистов, а из Волынской губернии – 115 тысяч.
По началу при выселении немцев-колонистов делались исключения для родственников солдат и офицеров действующей армии и для имеющих российские военные награды. Но в октябре 1915 года, когда итоги «Великого отступления» ожесточил уже всех, командующий 8-й армией генерал от кавалерии Брусилов, известный давней неприязнью к российским немцам, представил главнокомандующему развернутый доклад об участившейся порче телеграфных проводов и случаях шпионажа в районе дислокации армии. В этих грехах обвинялись местные евреи и немцы. На этом основании Канцелярия по гражданскому управлению при штабе главнокомандующего отменила льготы для благонадежных немцев. Выселению теперь подлежали все.
Переселяемые из прифронтовых районов немцы-колонисты делились на три категории: принудительно переселяемые, административно высылаемые и заложники. В соответствии с действовавшим в Российской империи законодательством, административно высланные лица во время следования по этапу приравнивались к заключенным и должны были содержаться в тюремных помещениях.
Во время принудительного переселения немецких колонистов военные власти брали заложников из каждого поселения, чтобы исключить какое-либо сопротивление. Затем заложники также вывозились вглубь России. Активного сопротивления депортации русские немцы не оказали. И в итоге практика заложничества отрицательно оценивалась военными властями. Так глава русской оккупационной администрации в Галиции граф Бобринский писал, что «взятие заложников при отступлении армии не имеет практического значения, они только излишне обременяют власть заботами об их содержании».
«Сделать, спечь, заказать, купить героев…»
Массовая депортация немцев освободила значительные земельные угодья в прифронтовых районах. И это натолкнуло генералов на мысль использовать освободившиеся земли, чтобы заинтересовать солдат-фронтовиков,
к лету 1915 года под градом германских снарядов растерявших патриотический подъём августа 1914-го.22 июля 1915 года начальник штаба верховного главнокомандующего генерал Николай Янушкевич обратился с письмом к министру Кривошеину, главноуправляющему землеустройством и земледелием: «Безусловно, вопрос о земле острый. Сказочные герои и альтруисты – 1 %, остальные – люди XX века. Таков дух народа, а потому и армии… Драться за Россию – очень идейное и громкое слово, но это теория… Если обещать земли немецких колонистов георгиевским кавалерам и раненым, тогда всё пойдет иначе. С этим надо спешить. Ещё есть время, помогите. Сейчас тяжкая картина. Рядом с чудо-богатырями и героями все заметнее выделяются негодяи, добровольно сдающиеся немцам. Я счастлив, что их расстреливают, но жаль, что можно было бы из них легко сделать зверей, которые бы зубами грызли горло немцам, чтобы отнять землю… Ведь можно сделать, спечь, заказать, купить (как хотите) героев. Отчего же не сделать это. Потом будет поздно».
Уже 24 июля предложение Янушкевича обсуждалось на самом высшем уровне в Совете министров. Циничные и трезвые чиновники империи отклонили пафос генерала. Управляющий Министерством внутренних дел князь Щербатов так подытожил общее мнение о письме Янушкевича: «Не письмо – ведро валерианы. Героев так не получим. Обещания не подбодрят. Практически немыслимо наделить землёй всю армию. Всех не купишь: горожане, рабочие и т. д. – что давать им?»
Однако, с освободившимися в ходе массовых депортаций немцев землями надо было что-то делать. Да и сам явно неудачный ход войны заставлял власти цепляться за любую возможность заинтересовать солдат в продолжении борьбы. Поэтому 13 декабря 1915 года появилось новое положение Совета министров Российской империи, согласно которому земли немцев-колонистов должен был в принудительном порядке скупить Крестьянский банк, чтобы по окончании войны наделить ими за плату некоторые категории фронтовиков.
На деле это «патриотическое» мероприятие оказалось банальной коррупционной сделкой в масштабах всей страны. Так называемый «Крестьянский поземельный банк», которому поручили скупать оставленные депортированными немцами земли, был государственным банком, подчинявшимся Министерству финансов. Земли принудительно выкупались у немецких колонистов по бросовым ценам, при этом не за живые деньги, а за казённые обязательства, выплаты по которым должны были вестись в течение следующих 25 лет (то есть закончиться в 1941 году).
Хотя предполагалось, что «немецкие земли» будут переданы будущим героям войны, в реальности продажа новым собственникам началась сразу же. И, естественно, покупателями распродаваемых по дешёвке земельных угодий оказались совсем не солдаты и унтер-офицеры из окопов Мировой войны. Владельцами отнятых у немецких колонистов земель стали местные помещики, зажиточные крестьяне, члены Государственной думы, правительственные чиновники. Так, под Симферополем в немецких колониях лучшие земли с виноградниками принудительно выкупались за 10 % от реальной цены, а новыми собственниками этой лакомой недвижимости стали генерал Ренненкампф (кстати, сам «эстляндский» немец), граф Татищев, князь Апраксин, министр Кривошеин и другие весьма далёкие от окопов, но ушлые и денежные личности. Отнятые у немецких крестьян земли так и не стали инструментом вдохновления солдатской массы на продолжение войны.
«Особый Комитет по борьбе с немецким засильем»
Война же продолжалась, и конца ей не было видно. Новая война требовала невиданного ранее напряжения науки и промышленности, требовала новых технологий. Но накануне 1914 года именно в выскокотехнологичных для того времени отраслях промышленности России особенно заметно присутствовал германский капитал и заимствованные из Германии технологии.
1 марта 1916 года на заседании Совета министров Российской империи рассмотрели вопрос о создании специального правительственного органа по борьбе с «засильем немчества», которое, как отметили министры, проникло не только в аграрную, но и в другие «сферы русской жизни». Показательно, что в тот день вопрос о борьбе с «засильем немчества» вносил сам председатель Совета министров Борис Штюрмер, обрусевший немец.