Неожиданная Россия

Чжан Дэи, рисунок с фотографии XIX века

Чиновник 8-го, то есть предпоследнего ранга, Чжан Дэи принадлежал к людям на поколение младше современников Линь Цзэсюя. В соответствии с неизменной на протяжении двух веков униформой гражданской службы империи Цин он носил золотой чеканный шарик на шапке и вышитую на груди халата эмблему с изображением «куропатки». По мнению искушенных в охоте русских людей XIX столетия изображение «куропатки» на груди мелкого китайского чиновника напоминало скорее перепела.

В 1876 году Чжан Дэи в качестве «тунши», секретаря китайского посольства был направлен в Англию, а затем и в Россию. Около года китаец провёл в Лондоне, а затем через Париж и Берлин направился в Петербург. По пути «тунши» 8-го ранга империи Цин вёл подробный дневник, в котором описывал свои впечатления от увиденного в заморских странах.

Любопытно, что с элементами русской культуры он столкнулся ещё в Лондоне. Как свидетельствует дневник китайца, в столице Британской империи среди зажиточных слоёв тогда были популярны рестораны русской кухни. Англия и Россия вели в те годы затяжную «большую игру», напряжённое политическое соперничество за влияние в Центральной Азии, и британские джентльмены, видимо, были не прочь познакомится с кухней потенциального противника.

К сожалению, Чжан Дэи не оставил нам описания этих русских блюд в лондонских ресторанах XIX века, зато подробные записи его дневника дают очень колоритную картинку китайского взгляда на Российскую империю. Чжан Дэи – первый китаец позапрошлого столетия, впервые увидевший нашу страну, и чьи личные впечатления сохранились до наших дней.

«Снежные кровати Са-ни…»

Китайский дипломат подъезжал к границам Российской империи зимой, в самом конце 1879 года. И прежде всего он отметил резкий контраст Восточной Пруссии и российской Прибалтики: «В Германии вдоль дороги поля лежат тучные, дома стоят ровные, аккуратные. Когда въехали в Россию, я увидел повсюду пустыню, запорошенную снегом. Жители здесь в большинстве своём живут в хижинах, крытых соломой … Кругом снег и лёд, а по льду ходят куры».

Китаец въехал в Россию в разгар зимы и это наложило отпечаток на все его впечатления. Приближение к столице Российской империи Чжан Дэи описывает цитатой из старинного китайского романа: «Как говорится на тысячи ли кругом серебряные дворцы из снега и нефритовые деревья – ни единой полоски земли».

Любопытно описание зимних дорог в дневнике китайского дипломата: ««Дороги в России широкие, везде заледенелые и лежит на них снег толщиной в 8–9 цуней (то есть 25–30 сантиметров), так что экипажам проехать трудно. А потому делают здесь снежные кровати, которые тянут лошади».

Китаец просто не знал понятия «сани» и никогда их ранее не видел. Поэтому он нашел для описания формы русских саней наиболее понятную ему внешнюю аналогию – деревянную кровать. «Снежные кровати, – продолжает описание китайский дипломат, – сбиты из тонких досок, а видом своим они напоминают иероглиф ва (квадрат с выемкой сверху). Снизу, как слева, так и справа, на них набиты железные пластины. Кучер находится спереди, а пассажиры позади него. Тянет повозку одна или две лошади, и скачут они по снегу весьма быстро. Повозка с одной лошадью называется са-ни, а с двумя – па-ла».

Звучание русских слов «сани» и «пара» китаец передает как «са-ни» и «па-ла». Любопытно, что сани с тройкой лошадей он именует на финский манер «вейка», именно так в XIX столетии их именовали в окрестностях Петербурга – китаец для этого пишет иероглифы, звучавшие как «вэй-каа».

«Ближе к городу, – продолжает Чжан Дэи, – заметил массивные деревянные строения, среди коих, однако, зданий приличного вида не так уж и много. Одеяние местных жителей напоминает платье монголов; белые курмы из овчины, на голове войлочные шапки, ноги обуты в кожаные сапоги. Что до здешнего производства, то оно ограничивается лесным хозяйством, поскольку растёт здесь сосна да ель».

Санкт-Петербурга «тунши» 8-го ранга империи Цин достиг по европейскому календарю в первые дни января 1880 года. По русскому календарю тогда еще только кончался декабрь 1879-го, а по китайскому стилю шёл 12-й месяц 4-го года правления императора Гуансюя. «День восьмой гуйвэй. Пасмурно и немного снежит. Проехали 3150 ли, в час сюй с четвертью (то есть после 7 часов вечера) достигли российской столицы» – записал в дневнике Чжан Дэи.

«Исследуя северные края Элосы (России), – пишет далее китайский дипломат, – можно сказать, что находятся они в хладном поясе, где во все четыре сезона царит стужа, а тепла мало, потому вода и земля здесь замерзают куда раньше, чем в других местах. Лёд здесь появляется уже в пору осени, а в сезон «хладных рос» холод крепчает…. Люди здесь спят прямо на льду и даже его едят».

Китайскую миссию поселили в гостинице на улице Михайловской, «в коей тысяча комнат», как записал в дневнике Чжан Дэи. «И хотя сложена она из камня, а перекрытия в ней железные, выглядит здание далеко не изысканно» – резюмировал китаец, уже неплохо знакомый с Лондоном и Парижем. На следующий день он добавляет: «Здания в российской столице разные, от пяти до семи этажей. Видом своим они напоминают иностранные дома в Сайгоне или Сингапуре. Местные жители, кроме чиновников и крупных торговцев, обличием грубые, по виду невежественные и напоминают собой людей Синьцзяна».

Любопытно что бородатое и одетое в овчины русское простонародье образованный китаец XIX столетия сравнил со среднеазиатскими подданными Китайской империи. Удивила сына Поднебесной и повсеместная езда детей и даже взрослых на саночках и салазках, он именует их «ледяными диванами». При этом повсеместно носимые валенки, неизвестные в Китае, он называет «войлочными чулками».

«Сусанянь» и «сотни юных дев»

Любопытно сделанное китайцем описание русских всадников, сопровождавших по улицам Петербурга кареты, в которых китайских дипломатов везли в Зимний дворец: «Кареты сопровождали девять человек охраны, облачённые в длинные ярко-красные мундиры, обшитые золотой тесьмою. На голове чёрные с позолотой суконные шапки, видом похожие на пельмени».

Первые дни пребывания китайца в Петербурге совпали с православным Рождеством. И Чжан Дэи даёт подробное описание экзотического для него праздника в экзотическом заснеженном городе.

«Нынче немного метёт. – пишел он, – На улицах города продают небольшие сосенки, поскольку в этот день отмечается рождение Иисуса. Чтобы деревце не упало, оно снизу прикреплено к крестовине. На него вешают разноцветные фонарики и всякие вещицы. Покупает такое деревце каждая семья, которая ставит его в доме, а с наступлением вечера на нём зажигают фонарики. После того как они погаснут, несколько юных отроков начинают раздавать подарки… Все торговые заведения закрыты на три дня. На улицах города множество хмельных людей, пребывающих в радостном расположении духа…»

За эти дни Чжан Дэи побывал в Mapиинском театре, где шла опера Глинки «Жизнь за царя» (дореволюционное название оперы «Иван Сусанин»). Представление китайцу понравилось и в своём дневнике он подробно изложил историю Сусанина, записывая имя главного героя на китайский манер – «Сусанянь» или просто «старый Су».

«Су вёл солдат всю ночь и завёл их в глухой лес. – пишет китаец, – Отсюда до того места, где находился государь, было несколько сотен ли. Солдаты вконец обессилели. Стоял мороз, а тут ещё подул лютый ветер со снегом. Солдаты, взявшись за сабли, принялись допрашивать старика, однако Су, догадываясь о том, что царь уже обо всём знает, и успел спастись, громко сказал: Я не знаю, где находится государь, а завёл я вас сюда для того, чтобы затянуть время, дабы он успел скрыться. Рассвирепевшие солдаты его убили».