Неожиданность

— А нищие?

— Они туда и не заходят.

Потом Матвей проводил любимую до дому. Елена рассказывала про свою ранее не интересную жизнь, о глуповатых подругах, трогала саблю. Бабушенция молча плелась сзади. В общем, встреча пролетела незаметно.

— И, видимо, ты был прав. Теперь ее силой тащить не надо, пойдет куда надо со мной.

О главном плюсе, я даже и не взялся с ним рассуждать, молод еще. Девушка идет замуж не потому, что подруги выходят, а она отстает, не из-за любопытства: а что, а как… Хочет замуж по сильной любви. Усиливает эффект необходимость таиться, обманывать родителей. Поговорить обо всем можно только с ним, с желанным. У девицы с бедным жизненным опытом это обостряет чувство многократно.

— А что твои друзья ушкуйники?

— Радуются, что отошел от уныния. Скоро в поход идти, сидим из-за того, что у Авдея в ушкуе нелады. И вдруг я — из-за какой-то там купеческой дочки так сник! Хотели уж тащить меня к ведунам. Но тут вдруг господь послал певца.

Теперь и я заинтересовался.

— А что за люди ведуны?

— Они видят болезнь и лечат, не прикасаясь к больному.

— А как это?

— Как это у них обычно делается. Посмотрят, поводят руками — и готово.

— Вроде целителя?

— Нет. Тот все выспросит, тебя где надо пощупает, каких-нибудь травок или воды целебной даст. Глядишь и полегчает. А ведун и не прикоснется, а полегчает обязательно. Чаще всего, вылечит. Но их очень мало и берут дорого. Вот народ и бегает — то в церковь, то к знахаркам, то к целителям.

Я задумался. Еще в «Скорой помощи» заметил в себе необычные способности: иногда угадывал будущее, практически всегда знал диагноз без всяких исследований и обследований, как-то странно действовал на людей. Всем делалось легче. Многие даже просили, требовали: не уходите, мне при вас легче! Объяснял это своей замечательной выучкой, врожденным умом и обаянием. Но и само лечение иногда проходило как-то странновато. Откуда-то знаешь, что именно этого больного лечить так, как предписывает официальная медицина вредно, иногда даже убийственно. Никогда не брался доказывать, что я прав. Все это было как-то ненаучно, необъяснимо. Что-то доказывать — только нарвешься на какие-нибудь санкции от руководства, не улучшающие твою и без того нелегкую жизнь. Приедет, бывало, бригада после меня, полечит как положено, а больной почему-то умирает. Да, надо как-то после этим заняться. Очнулся, оказывается уже пришли.

— Показывай арбалет.

— Сразу на кольчуге?

— Просто так я у булгар видел.

— Это где?

— В обычных местах, на Волге.

— И давно они здесь?

— Всю жизнь. Мы их немного пограбили, потом они откупились. А перед этим постреляли кто из чего — булгары из арбалетов, мы из луков. Сразу стрельнем или еще чего надо?

— Хорошо бы какой-нибудь чурбачок.

— А вон стоит — мы в него пускаем стрелы из луков.

— Пойдет. Смотри как самострел заряжается.

Матвей посмотрел, зарядил сам — действительно несложно.

— Можно, я еще и кольчугу сам пробью?

— Конечно. Только ее желательно сразу на деревяшку одеть, а то как болт двойную пробьет, не знаю.

— А расстояние какое лучше взять?

— Лишь бы попал.

Ратник еще отошел, я натянул железную защиту на дерево. Он прицелился — не промахнулся. Подошли. Смелый попытался вытащить болт, не получилось. Теперь его вырубать надо, и это с тридцати-то шагов!

— Если думаешь им биться, лучше посоветоваться с кем-то поопытнее меня.

— Найдем человечка, видел таких среди княжеских дружинников. Ты смотрю нынче без кольчуги?

— А зачем она здесь?

— Привыкать в ней биться. А носить тебе ее надо, пока главный враг твой жив. Одевай пока эту.

Я взялся возиться, а он изрядно отошел и всадил очередную стрелу в чурбак.

Ну ладно, теперь начнем мое обучение. Мы взяли палки. Боец показал удар саблей по шее. Я еле-еле увернулся. Он одобрил:

— Реакция у тебя хорошая. А теперь по-настоящему.

Деревяшка молнией взметнулась и легонько хлопнула меня по шее. Я упал духом. Такие скорости мне недоступны. Матвей перекинул палку в левую руку. Исход тот — же.

— Ты не расстраивайся, все так начинали. Правда, таких бойцов, как мы, ушкуйники, на Руси немного. В других землях вообще не встречал. Смотри, как мы обычно бьемся.

Он подошел к одиноко стоящему дереву и начал показывать. Каскад ударов, поворотов, приемов. Плюс работает свободная рука, обе ноги. Повороты, приседания, удары назад, вбок, уклонения. Да, такое и в кино не в каждом увидишь. Я вспомнил про редкое умение и спросил:

— А двумя мечами сумеешь?

— Меня учили. Дай пока твою палочку.

И понеслось. Прямо танец с саблями какой-то. Вот такого не видал никогда и нигде! Ниндзя и ассасин в одном флаконе. Матвей после спецпоказа был также бодр и свеж. Ни покраснения лица, ни малейшей одышки. Наверняка нормальное артериальное давление и замечательный пульс — уровень мастера спорта международного класса, причем в десятиборье.

— А ты плавать умеешь?

Современные мне авторы в 21 веке на основании авторитетных источников доказывали, что русские в средние века боялись водяных, русалок еще там кого-то, и купаться в водоемах наотрез отказывались. Вот есть баня, в ней и сиди. Ушкуйник даже удивился моему странному вопросу.

— Я, как и все, плаваю с детства. А у вас, в Костроме, это что иначе?

— Да также, также…, и подводная всякая нечисть не пугает?

— Детские сказки.

Спрашивать про рукопашный бой, я счел неуместным.

— Ладно. Держи палку, продолжим. Теперь бей меня. Да не так, а очень быстро, резко и в полную силу.

Мой удар он пропустил, нагнувшись, и легко стукнул меня сзади. Вот на отработку этого приема: как уклониться, как ударить сзади саблей, мы и потратили следующий час. К концу этих забав, Матвей был свеж как огурчик. Я дышал часто-часто, потрогал щеки — горят. Добрел до чурбачка, упал.

Добрый молодец объяснил, что ежедневная общефизическая подготовка мне необходима. Договорились встретиться завтра, Он убежал. Посидев после этого и отдышавшись, взял арбалет и побрел к дому.

Фрол где-то рыскал. Мы с Егором поели, взяли музыкальные инструменты и пошли на торг. Там встретили наших. Зашли, попели, сорвали денег. Отчалили отдохнуть. Я поинтересовался, умеет ли кто писать стихи. Тут же выставили поэта-песенника. Прыщавый паренек прочитал несколько виршей. Не Пушкин, но в целом неплохо.

— Мастер, а что песни уже закончились?

— Музыку я напишу, а те люди, что делали тексты, сейчас далеко.

— А на заказ напишешь?

— Не пробовал, но, если будет время, — можно попытаться.

Не буду же я объяснять коллективу, что не пою многие прекрасные песни из-за наличия в них слов трактор, колхоз, телефон, велосипед, танк и так далее, которые еще не появились. А менять их я не ловок. Пошли выдавать песни дальше. Периодически переходили с места на место.

К концу рыночного дня подошел мелкий и юркий купчик, назвался Дорофеем, и предложил спеть на его именинах. За работу предложил хорошо покушать со слугами. Да, это немножко запоздало. Ответ был решительным и непреклонным.