Неожиданность
Шрифт:
Таких анекдотов я знал немало. Если вдруг сталкивался с пробелом в своих знаниях, клиент тут же просил что-то другое и задачка решалась к обоюдному удовлетворению. Пару раз отходили выпить и закусить. Купцы времени тоже зря не теряли. По ходу спросил у своих молодцев:
— Так кто еще думает, что голос это главное?
И не пискнули в ответ. Потом я устал, и мы с Ванькой пошли делить все, что было заработано непосильным трудом. Добыто мной была полная шапка серебра. И никакой мелочи — только рубли. Обычно мы зарабатывали гораздо меньше.
Дележку я осуществил самым простым методом — на глазок. Высыпал все на стол, поделил на две кучи
— Эту делите, как хотите.
Отдельные высказывания типа: мастер, это много! Или: старший, ты это один заработал, пресек очень просто — встал и ушел к ведуну, унося на плечах сидор и домру.
Вечерело. Поиграл с собачками, приласкал лошадей, выпил и поел с хозяевами. Заинтересовался, откуда берутся стеклянные бутылки? Обостренная память подсказала, что их завез в Россию Петр Великий от иностранцев вместе с кунсткамерами и самими иноземцами. А тут — явно отечественное и недорогое, кривоватое и тяжеловатое изделие. А до первого российского императора — семь верст и все лесом. Спросил Игоря, откуда берется тара?
— Да она у нас с деда-прадеда! И отец мой их помнил с детства.
— Иностранцы делают?
— Своих стеклодувов целый квартал.
Да уж, не все у нас историки знают.
— А чего у них оконное стекло такое дорогое?
— Значит, так обходится.
К концу бутыли почувствовал первый звоночек от защиты: легкую тошноту. Прикинул количество выпитого за вечер. Получалось 250–300 граммов. Приемлемо. Я и раньше-то больше старался не пить — болеть потом будешь. Опьянел не очень сильно, сказывался опыт, но рисковать не стал, и не начиная вторую, ушел спать.
Глава 23
Утром встал — как огурчик! Никогда не понимал людей, которые с похмелья ужасно болеют. Почувствовал разок другой недомогание после гулянки — урежь дозу. Не можешь? Брось пить вообще, зачем же так каждый раз мучиться-то? Никакое предыдущее веселье это не искупит. Умылся, позавтракал и поскакал на рынок.
Решил перед починкой крыши у Добрыни, заехать к кузнецам и проверить все ли ладно с изготовлением рессор — дело в этом веке абсолютно новое. Мастера были на перерыве. Все вроде клеилось. Кузнец пожаловался, что брату неудобно подавать ему заготовки из горна. Подмастерье молча кивнул. Семейственность на Руси всегда процветала. Братья были очень похожи внешне — голубоглазые и высоченные красавцы-блондины и абсолютно разные на характер.
Кузнец Андрей, весельчак и балагур, постоянно подшучивал над молчаливым и сумрачным младшим Василием. Подросток только дулся и краснел в ответ. Экстраверт и интраверт в одном кузнечном флаконе. Я тут же рванулся на помощь:
— Да пока здесь мой Вихрь, давайте двинем вашу наковаленку! Родственники улыбнулись уже вдвоем.
— Тут не каждый тяжеловоз осилит. Сейчас Забава прибежит, перекинет.
— У вас своя, особо мощная коняга?
Тут даже мрачный Вася хохотал от души.
— А что я такого сказал?
Утерев слезы с глаз Андрей объяснил, что Забавушка — это их средняя сестра, богатырка или богатырша — зови как хочешь. Иногда их еще поляницами зовут.
Эти необычные названия я слышал впервые в жизни.
— А как это?
— У нас батя богатырь был, силищи необычайной. И мы оба крепкие парни, но это его качество не унаследовали. А она сильная,
как отец— покойник, который без труда корову держал на вытянутых руках и при этом пел частушки и плясал вприсядку.— Что же она у вас этакое богатырское делает?
— Недавно избу чинили, нижние гнилые бревна меняли, так сестра углы дома поднимала, а мы чурбачки подсовывали. Вот тут ей уже тяжеловато было одной-то.
— А как поняли про такую силу?
— Да она, еще в подростках, пошла с другими девчонками в лес по ягоды. А тут вдруг медведь на них из кустов бросился. Подруги сомлели от ужаса: этот зверь быстрый как лошадь, на любом дереве поймает, чует лучше собаки — пытаться убежать или спрятаться бесполезно. Девочки к смерти готовились. Забава вышла вперед и от души врезала вставшему на дыбы медведю выше себя ростом кулачком по башке. Мишка упал, обделался весь и затих. Потом очухался, и завыв от ужаса, на четвереньках убежал, кашляя на ходу и ломая кусты.
— А разве они воют?
— Девки толпой врать не будут.
Представилась девица шириной с эту наковальню, украшенная ручищами с мою ногу.
— Она замужем?
— Вдова. Мужа в прошлом году зарезали в кабаке. Очень выпить любил.
— А что же она с вами не пошла с утра? Занята что ли чем?
— Поспать очень уж любит. И не скажи ничего — со сна пришибить может. Мне вспомнился стародавний фильм, где невзначай разбуженный богатырь с ревом: меня будить! — выносил неловкому зубы.
— Сейчас прийти уж должна.
Будь что будет, но это диво дивное я должен увидеть!
Работяги пошли ковать полосы дальше, а мне оставалось только сидеть и ждать, чтобы повидать чудо чудное. Забегали клиенты, всем отказывали — некогда. Зашел плотник за гвоздями — охотно продали.
И вдруг появилась стройная девушка, поздоровалась, и весело спросила:
— Ну что, какую железяку вам передвинуть?
Была она под стать братьям: высокая блондинка, стройная, с высокой грудью и тонкой талией. Толстенная коса до низа лопаток девицу-красавицу не портила. Без видимого усилия подняла и перекинула здоровенную наковальню, и обратила внимание на меня, смирно сидевшего в уголке.
— Это твой конь там на входе привязан?
— Мой. Князь Давид подарил.
— За что?
Рассказывал не торопясь, выйдя из кузницы, подальше от грохота молота. Медленно пошли за город, ведя Вихря в поводу. Девушка, с ее силой, была в полной безопасности, поэтому братья на наш уход внимания не обратили, следом не побежали. Забава была писаная красавица, зеленоглазая, немножко повыше меня ростом, что нам совсем не мешало. Я, глядел на нее и тихо млел, живописуя свои многочисленные приключения хвастаясь, как все мужики. Еще приукрашивал свою доблесть и невиданный ум, не отступая от заведенного порядка. Излагал всю свою жизнь в 11 веке — попытку меня убить, бегство из Костромы, пение на рынке, учебу у ведуна и много, много всего.
Потом исполнил несколько песен, поразив ее великолепным голосом. Мы уже давно сидели на траве. Неподалеку пасся жеребец, а я все говорил и говорил. Глаза девушки сияли, волосы пушил ветерок. Волхов нес мимо нас свои спокойные воды.
Потом она рассказывала о своем житье-бытье: муж попался бездельник и пьяница, донял страшно. Бить, конечно, не пробовал. Понимал — свернет голову, как куренку, жаловаться братьям и не будет. Был он какой-то бесхозный: ни кола, ни двора. Жил у них, пытался работать — бесполезно. Сам был из Ростова, родственников здесь никаких.