Неожиданный Друг

Нет, это не с ним, сейчас он проснется и кошмар исчезнет.

Он не помнил, сколько просидел возле друга, может, десять минут, а может час. Очнувшись, понял: нужно уходить, хотя в тот момент ему было безразлично, возьмут его или нет.

Утратив чувство пространства и времени, Виктор шел по улицам, ничего и никого не замечая. Стеклянный взгляд, опущенные плечи, шаркающая походка — то ли душевно больной, то ли наркоман.

Громкий лай вывел его из прострации. Перед ним стоял Ричард! Друг! Только что убитый им Рич! Стоял и лаял, а из глаз текли слезы и капали на асфальт. Виктор пригляделся — это кровь капает на асфальт!

Он сходил с ума и, выдираясь из наваждения, ударил себя по щеке. Уставился на грязного ризеншнауцера. Глаза собаки заглядывали прямо в душу. Неизбывная печаль и одиночество наполняли этот взгляд.

Внезапно мозг стал выплескивать странные, но на удивление стройные мысли.

"Что такое одиночество? — спросил себя Виктор и сам же ответил: — Невозможность реализовать себя в самоотдаче и любви к ближнему. Вот ты, бродяга, ты тоже одинок и брошен. А ведь твое сердце, как у большинства собак, привыкло любить людей".

— Пойдем со мной, — сказал человек.

Собака послушно поднялась и пошла следом.

"Неужели я родился на свет лишь для того, чтобы убивать себе подобных? — думал Виктор. — Стоп! Если Рича заказали, значит он…из подонков? Нет, не может быть. Он работал а Ассоциации ветеранов Афганистана, а о ней всякое говорят. Впрочем, Ричард всегда был далек от тамошних разборок. Просто вкалывал, помогая таким же, как он, пацанам, что не сгинули в Афгане и оказались брошенными здесь, на родной земле. Нет, он по определению не мог быть мразью, просто кому-то помешал, а, скорее всего, узнал то, что знать никому нельзя, но пошел на принцип. Это на него похоже. Возможно, нежелательная информация, дошедшая до Рича, касалась Организации, или боссов высокого государственного эшелона с ней связанных".

Открыв дверь своего подъезда, Виктор спросил пса:

— Дальше со мной пойдешь?

И пес кивнул.

Дома Виктор налил ризену тарелку супа. Тот не двигался, только ноздри вздрагивали. Я, мол, благородных кровей и негоже мне кидаться на первую попавшуюся подачку.

Виктор вышел из кухни и только через минуту оттуда послышались звуки, говорящие о том, что собака действительно проголодалась.

***

Тянулись серые, тяжелые, как свинцовые болванки, дни. Забота о четвероногом друге отвлекала от бездонно черных мыслей.

Виктор любил долгие прогулки с Риком по парку. Собака была хоть и очень подвижной, но послушной и неагрессивной. Он не боялся спускать ее с поводка. Рик тут же начинал проявлять повышенное любопытство к окружающему миру, веселым повизгиванием выражая радость по поводу самого факта своего существования, как это умеют делать только собаки. На них не давят воспоминания и вина за а совершенные в прошлом ошибки. И они не строят планы на будущее… Только здесь и сейчас.

Однажды, через неделю после того, как застрелил в подъезде человека, прятавшегося за спинами влюбленных, Виктор поймал себя на мысли, что ему страшно думать о новом задании. Хорошо бы телефон никогда не зазвонил.

Тем не менее, однажды вечером аппарат ожил.

— Добрый вечер. Возвращения не предвидится. — Это был пароль, означающий, что предстоит новое задание.

— Я и не надеялся, — как было условлено, ответил Виктор. — Слушаю вас.

— Все в том же месте. Оплата как обычно. Кстати, у вас хорошая собака.

Трубку повесили.

Все знают.

***

Виктор взял права, документы, ключи от машины и вышел в коридор. Около двери сидел Рик. Вдруг он обнажил зубы и зарычал. Негромко, но грозно.

— Ты мне угрожаешь? — спросил Виктор и услышал в ответ:

— Предупреждаю.

"Господи, опять нервы сдают. Уже слуховые галлюцинации!" — Пусти меня, Рик.

Пес встал на задние лапы, шерсть на холке вздыбилась. Квартиру огласил отчаянный лай, перешедший в леденящий душу вой. Нечто подобное Виктор слышал в Афганистане. Так выли шакалы перед "зачисткой" очередного кишлака. Мистика! Животные будто что-то предчувствовали. Но ведь было же: сначала шакалий вой, потом бой, если там оказывались "духи", стрельба, трупы. После того как "гяуры" уходили, в кишлак являлись шакалы.

— Пусти, морда, — по-прежнему ласково сказал Виктор.

Ризеншнауцер оборвал вой, но не сдвинулся с места.

"А вдруг поведение Рика неспроста? — пронеслось в голове у Виктора. — Но идти-то ведь надо".

— А ну! — Кулак въехал собаке по уху. Пес заскулил, с обидой во взгляде поджал хвост, но подвинулся, открывая дорогу.

***

Виктор остановил свою старенькую "семерку", которой он пользовался для неприметности, на условленном километре Киевского шоссе. Заметил, как сзади метрах в пятнадцати на обочине притормозили синие "Жигули" четвертой модели. Окна затемнены, бампер погнут, номер заляпан грязью, С двух сторон на крыше как рожки торчат коротенькие антенны…

"Неужели хвост? С чего это? Надо бы запомнить "четверку", — пронеслось в голове.

Тут же выругался:

— Совсем дошел до ручки. Мерещится черте что! Рик, и тот…

Виктор подождал, пока синие "Жигули" не выехали с обочины и не затерялись впереди в мчащемся потоке машин. Погасил габариты и выбрался из машины. Включив сигнализацию, углубился в лес. Пройдя около полукилометра, без труда отыскал дерево, в котором был обустроен тайник. В глубине Виктора ждало пока еще холодное огнестрельное оружие. Израильский "Узи". Это значит: либо противник очень опасен, либо мало уязвим, либо…придется повозиться с охраной. А причем здесь охрана? Мужики-то эти в чем виноваты? Придется вырубать их, но без летального…

Виктор открыл конверт, где должна была содержаться информация о жертве. С фотографии на него смотрел ничем не примечательный интеллигентного вида мужчина лет сорока. Выразительными были только испуганные глаза: в них стыла тревога, не ускользнувшая от бесстрастного объектива.

"Ну не похож он на "отморозка", насильника или убийцу. На вид — бизнесмен или политик. Но он же таких не убивает! Слово давали, сволочи…

Ни имени, ни фамилии, только адреса офиса, дома, маршрут передвижения, время выхода и возвращения домой, номер, марка, цвет машины. И аванс в три тысячи долларов.

***

За каждое дело Виктор Олейников получал в зависимости от сложности от десяти, до пятнадцати тысяч "зеленых". Жил скромно, не кутил, не просаживал деньги в казино, — откладывал на покупку собственной квартиры. Купит — выйдет из игры. Даже, может быть, уедет в другой город, чтобы не достали. Но это потом, пока у него нет даже плана отступления, а пора прикидывать…

Сейчас он снимает квартиру у знакомого, уехавшего на два года в загранкомандировку. Виктор представил, как Рик, радостно виляя хвостом и повизгивая, кинется встречать его и на душе немного потеплело.