Непарадигматическая лингвистика

• Фиксированность позиции во фразе [65] : Jean donnera le livre a moi seul / *Jean donnera a moi le livre / *Jean le me donnera / Jean me le donnera.

Но все же большинство лингвистов традиционно ориентируется на «фонологический принцип». Против него, то есть против теории обязательности вхождения клитики в «фонетическое слово», выступила Дж. Клэванс, предложившая определять клитики в рамках сформулированных ею трех критериев [Klavans 1985]. Основная мысль теории Клэванс состоит в том, что клитики – это аффиксы фразового уровня: «Clitization is actually affixation at the phrasal level» [Klavans 1985: 17] [«В действительности, клитизация – это производство аффиксов на уровне фраз»] [66] . Например, the queen of England’s hat – здесь «simple», то есть «простая», клитика ’s, привязана к словосочетанию в целом. Таким образом, «what is clear is that clitics seem to attach to entire phrases, not just to words» [Clavans 1985: 99] [«Итак, очевидно, что клитики привязаны к комбинациям слов, но не к отдельным словам»].

65

Не совсем понятно, чем этот последний критерий отличается от первого.

66

Напоминаем, что в англоязычной традиции термин «фраза» не идентичен русскому сходно звучащему термину. Так, английское phrase – это, скорее, русское «словосочетание», а русское «фраза» – это, скорее, высказывание, utterance.

Основные параметры отождествления клитик, по Клэванс, это:

• Параметр 1. Доминантность. INITIAL / FINAL. Этот параметр относится к положению во фразе «хозяина».

• Параметр 2. Прецедентность BEFORE / AFTER по отношению к «хозяину».

• Параметр 3. Фонолого-фонетические связи. PROCLITIC / ENCLITIC. Это параметр, определяющий тип силы примыкания к фразе в целом или к «хозяину».

Таким образом, всего оказывается возможным 8 типов клитик. Например, возьмем греческий артикль: когда его «хозяин» начинает фразу, клитика стоит перед ним и тогда фонетически она является проклитикой. Другой пример – это глагольная приставка в санскрите: когда «хозяин» занимает финальное положение, то клитика также стоит перед ним и фонетически также определяется как проклитика. Наиболее интересными, по мнению Клэванс, являются типы 1, 4, 5, 8, при реализации которых возникает напряжение между тяготением клитики по принципу близости синтаксической либо по близости фонетической.

4.2. Клитики и их таксономические соседи

Как уже говорилось, если вновь обратиться к партикулам и эксплицировать для себя набор тех партикул, которые прочно «приклеились» к своему «хозяину», с одной стороны, и тех партикул, которые самостоятельны в употреблении и приобрели свой таксономический статус, с другой, то собственно клитики на этой оси займут центральное место. Таким образом, у них есть примыкающие в языковом описании «соседи», от которых их необходимо отделить для прояснения их таксономического статуса. Но – и это самое главное – лингвистика так же стремится уйти от главного вопроса и понять, каково соотношение клитик и партикул. Как мы постараемся показать далее, партикулы и клитики суть пересекающиеся множества. То есть не всякая партикула – клитика и не всякая клитика – партикула.

Но каковы все-таки эти «соседи» клитик?

Прежде всего, это самостоятельные слова, или, говоря просто, – знаменательные слова. Это также и местоимения, союзы, частицы, артикли.

С другой стороны, напротив, их нужно отделить от аффиксов, уже совсем потерявших самостоятельность и создавших то, что часто называется основой знаменательного слова. Это – приставки, суффиксы. Наконец, их нужно отделить от элементов, также потерявших независимость и являющихся парадигматическими показателями. То есть это флексии – имени, глагола, местоимения.

По всем этим вопросам существует много публикаций, иногда противоречащих друг другу, как говорилось выше, еще и потому, что само понятие клитики у лингвистов различается.

Обратимся к предлагавшимся разнообразным критериям «отличения» клитик от того или иного таксономического класса.

4.2.А. Клитики vs. Самостоятельные слова

Наиболее широко цитируемые критерии «отделения» клитик от всего остального принадлежат классику «клитиковедения» А. Звики [Zwicky 1985]. Как уже говорилось в главе первой, он признает за клитиками некоторую аграмматичность, нежелание вписываться в таксономические правила; более того, он понимает, что аграмматичные явления в языке, в сущности, есть повсюду, но, в то же время, твердо верит, что их не должно быть. Первым пунктом его исследования, точнее, предписания было обращение к частицам, которые, по его мнению, бывают аффиксами, бывают клитиками, а бывают и самостоятельными словами. Таким образом, по мнению Звики, для того, чтобы отделить клитики от частиц, нужно сначала понять, что же такое частицы (particles). Выходы из очевидной аграмматичности частиц он ищет прежде всего в терминологии. Их нужно переименовать. «The moral (so far as I can see) is that ’particle’ in its customary broad usage, is a pretheoretical notion that has no translation into a theoretical construct of linguistics, and must be eliminated in favor of such constructs» [Zwicky 1985: 284] [«Мораль, насколько я это понимаю, такова, что само понятие «частица» в его распространенной трактовке является понятием пред-теоретическим, не переводимым на язык лингвистических конструктов и поэтому – ради этих конструктов – может быть элиминировано»]. Он предлагает назвать их иначе – «дискурсивными маркерами». Итак, первая попытка уйти от проблемы – терминологическая. Вторая попытка – выбросить частицы из языковой таксономии – может быть названа «эстетико-импрессионистической». А именно – партикли (частицы) просто неинтересны. «I noted above that the whole set of ’particles’ in a language do not hang together in any grammatically interesting way; this is equivalent to saying that acategorical words form no grammatically interesting class» [Zwicky 1985: 293] [«Выше мною было отмечено, что множество «частиц» не могут быть интерпретированы более или менее интересным способом; это значит, что слова вне-категориальные не образуют грамматически интересный класс»]. Но так или иначе эти «неинтересные» частицы он считает словами.

Для отличия клитик от слов он предлагает следующие критерии:

• они стремятся соединиться с независимым словом в единое фонологическое слово;

• они не имеют акцента – ни словесного, ни фразового;

• у них другое синтаксическое расположение;

• у них иные, чем у независимых слов, правила просодических и сегментных сандхи.

Однако, пользуясь его критериями, трудно получить ответ на такой, например, простой вопрос: артикль – это клитика или нет.

Несколько иные критерии отличия клитик от слов предлагает М. Фрид [Fried 1999]. Прежде всего она связывает свойство быть клитикой с моносиллабичностью (вспомним, что, по многим теориям, первичные элементы языка должны быть и были моносиллабичными), и это свойство, которым обладают и другие классы слов, зарождает в них тягу к клитичности: «any monosyllabic nonclitic is disposed to occasional clitic-like behavior» [«всякая моносиллабичная не-клитика расположена вести себя подобно клитикам»] [Fried 1999: 63]. Запрет на инициальность, свойство не начинать высказывание, М. Фрид приписывает моносиллабичным словам вообще, например, ср. чешские nas / hned / Tom / psal etc. Поэтому чешское предложение с таких слов обычно и не начинается [67] . Из класса клитик М. Фрид выбирает, как и многие «клитиковеды», более таксономически удобные для теории так называемые «прономинальные» клитики, то есть краткие формы местоимений. Она приводит пары примеров возможности / невозможности употребления клитик:

67

Эта позиция не совсем понятна, так как большинство союзов и инициальных сентенциальных частиц именно моносиллабичны (и во всех славянских языках тоже).

*No = mu poslal dopis,

No = jemu poslal dopis.

*Ale = mu nic ned'avej,

Ale = jemu nic ned'avej.

Однако:

Vzdyt’ = mu poslal dopis,

Nebo = mu poslal dopis.

Таким образом, получается, что no = / vzdyt’, ale = / nebo [Fried 1999: 46].

Этот факт, декларируемый автором в качестве одного из примеров неразрешимой языковой сложности, на самом деле вполне предсказуем и прогнозируем. А именно: в первой группе представлены противопоставительные союзы, которые всегда требуют полной формы местоимений. Это отмечено и для языков индоевропейской древности, и для языков новейших; на причинах этого мы сейчас останавливаться не будем (см. об этом подробно в главе первой в связи с историей русского я). Еще раз повторяем: противопоставление требует полных форм!

Итак, согласно критериям М. Фрид, не-клитики отличаются следующими свойствами:

• они способны приобретать ударение (это касается и предлогов),

• они могут сами быть «хозяевами» для клитик,

• они взаимодействуют с правилами языковой ритмики: RCR (Rhythmic Clash Reduction, по Р. Якобсону).

Интерес к прономинальным клитикам в свою очередь вызвал интерес и к «полным» формам местоимений. Последние выводы современной таксономической теории сводятся к внутреннему различению, то есть разделению полных форм местоимений, которые функционально делятся на слабые и сильные формы. Различающим фактором служит фактор просодический, то есть сильное или слабое просодическое оформление (см. об этом далее в связи с немецкими местоимениями и обсуждением закона

Ваккернагеля). Слабые местоимения связываются в теории с клитиками. Так, Лэнцлингер и Шлонский [Laenzlinger, Shlonsky 1997] считают слабые местоимения логической, то есть полной, формой клитик (LF clitics). Критерии различия слабых местоимений (то есть клитик в полной форме LF) и сильных следующие:

• слабые местоимения должны примыкать к «хозяину»,

• они могут образовывать кластеры,

• их синтаксическая позиция отличается от позиции сильных местоимений.

4.2.Б. Клитики vs. Несамостоятельные слова ( аффиксы)

Хотя везде, где говорится о клитиках, говорится также и о просодии слова или даже высказывания, в литературе нигде не встречались в этой связи упоминания о свежих данных по поводу отличия в речи знаменательных и функциональных (служебных) слов по отношению к чтению или к «канонической» модели, полученных в экспериментальной фонетике последних лет. А между тем именно на последних фонетических конгрессах появилось много докладов, посвященных этому отличию. Говоря точнее, элементы, в спонтанной речи вводящие высказывание или протяженное словосочетание (чаще всего союзы, но также и предлоги), ярко выделяются просодически. Этим спонтанная речь отличается от той звуковой формы, которая воплощается при чтении. Более подробно отличия спонтанной речи от просодии при чтении и в лабораторных исследованиях см. в обзорах: [Вельмезова, Завьялова, Николаева 2006; 2006а].

Возможно, это является библиографическим пробелом моей работы, но, несмотря на активную декларированность фонетического принципа отличия клитик от не-клитик, при чтении научной литературы создавалось впечатление, что реальное внимание к просодическому оформлению союзов и предлогов среди исследователей клитик было минимальным, а факт объединения в одно фонетическое слово относился к области виртуальных филологических мифологем. Приведем простой пример: русское Он пришел. Здесь местоимение не редуцируется, и явно присутствуют два слова. Она пришла. Слияние двух слов здесь более очевидно,