Неплохо для покойника!

Странность, как выяснилось, заключалась в том, что Виктор совсем перестал пить. Мне-то это странным не казалось, отнюдь, но не моему другу Мишке.

— Ты совершенно не знаешь мужчин! — смерил он меня презрительным взглядом. — Мужик ведь, если он любитель выпить, с горя. что начинает делать? Молчишь? Он запивает, милочка! А этот бросил! Причем даже пива не употребляет…

Следующей странностью оказалось нежелание Виктора отвечать на телефонные звонки.

Причем Михаилу доподлинно было известно, что хозяин дома.

— Я названивал ему весь день! — продолжал он. — Но, кроме автоответчика, — хочу заметить, что он стер запись с голосом Антонины, — так вот, кроме автоответчика — ничего!

— Почему он это делает? — недоуменно покачала я головой.

— Этим я как раз и занимаюсь, — авторитетно заявил Михаил. — Я пытаюсь понять, для чего ему это нужно.

— И как ты это пытаешься понять? — иронично приподнялась моя бровь. — Лежа на диване в полуобморочном состоянии?

— Да-а-а! — укоризненно протянул мой друг. — Следователь из тебя — ни к черту! Может быть, как юрист и арбитр ты чего-то и стоишь, но Пинкертон из тебя, Аннушка, не выйдет!

— Почему это? — совершенно искренне изумилась я и почти тут же пожалела об этом, потому что Михаил пустился в долгие и нудные объяснения о том, как происходит процесс дознания.

Бог ты мой! Окончив восемь лет назад институт, проработав три года в адвокатуре, а затем год в суде, я, оказывается, и не знала, что для успешного расследования любого запутанного дела просто необходимо время от времени крепко напиваться!

Михаил так искренне убеждал меня в этом, так отстаивал свою правоту, приводя множество примеров из мировой практики и своей жизни, что я всерьез засомневалась в правильности моего обучения в вузе.

— И до чего же ты додумался, лежа поперек дивана? — уже почти без ехидства спросила я.

— Пока я не хочу обнародовать свои рассуждения, — с важным видом выдал мне Михаил. — Но хочу обещать, в обмен на твое обещание не соваться не в свое дело, что через день-другой у тебя будет кое-какая информация.

А сейчас ступай, а я продолжу…

— Что? Мыслительный процесс? Или то, что ему способствует? — прозвучал мой вопрос, может быть, слишком сурово. — Смотри у меня, Мишка! Ох, смотри!

Тот приложил правую руку к сердцу, уставился на меня василькового цвета глазами и торжественно поклялся спиртного больше не принимать и в связях, его порочащих, не состоять. Уже провожая меня на улицу, он как бы мимоходом обронил, что на вечер у него назначена встреча, на которую он возлагает особые надежды. Уйдя от расспросов, Михаил галантно склонился к моей руке и, облобызав ее всю от мизинца до большого пальца, наговорил мне кучу комплиментов.

— Счастливо тебе, Аннушка, — мягко подтолкнул он меня к калитке. — Завтра я у тебя.

Будь умницей и сиди дома!

Пропустив его последние слова мимо ушей, вечером того же дня я сидела в своей спальне перед зеркалом и тщательнейшим образом подводила глаза. Вообще-то я редко пользуюсь косметикой. Тимур всегда говорил, что моя внешность и без того яркая, чтобы приглушать ее красоту нелепым малеванием. Но сегодня мне захотелось этого как никогда.

— Черт! — выругалась я, мазнув не в том месте жидкой подводкой. — Во всем нужна практика…

Мои старания не пропали даром. Без ложной скромности могу сказать, что выглядела я в тот вечер сногсшибательно. Длинные черные волосы тяжелыми волнами лежали на моих оголенных плечах. В глубоком разрезе лилового платья, облепившего меня как вторая кожа, были видны ноги — от щиколотки до самого верха ажурных чулок.

Это платье мне подарила Антонина. Надевала я его всего лишь раз, и то не выходя из дома, поскольку это был наш с Тимуром семейный ужин. Помню, увидев меня в нем, он не смог скрыть восхищения и почти тут же из этого самого наряда высвободил…

Сегодня я собиралась сразить наповал совсем другого мужчину. Но не с целью обольщения — думать об этом было бы слишком кощунственно, — ас целью попытки проникнуть за тяжелый занавес его жизни, сотканный из множества тайн и загадок.

Глава 5

Фойе ресторана с претенциозным названием «Гранд» почти пустовало. У зеркала хихикали две девушки, как я подозревала, не достигшие своей восемнадцатой весны, да трое подвыпивших мужчин о чем-то вполголоса спорили у двери мужского туалета. Стараясь не привлекать внимания, я прошла ко входу в зал и осторожно выглянула из-за тяжелой портьеры. Там в этот час также было немноголюдно.

Я с облегчением вздохнула и двинулась через весь зал к дальнему столику у окна. Это было самым выгодным местом для наблюдения, а именно этому занятию я собиралась посвятить остаток сегодняшнего вечера.

— Что будете заказывать, Анна Михайловна? — весело оскалилась Лизка, подлетая ко мне и доставая откуда-то из-за пазухи обломок карандаша. — Отдохнуть решили? Правильно, давно пора…

— Лизавета! Прекрати! — предостерегла я свою соседку по подъезду от дальнейших рассуждений. — Не знаю, что заказывают… Принеси что-нибудь на свое усмотрение. Только не сильно выпендривайся.

— Ладно, — хохотнула она и завиляла бедрами в сторону кухни.

Минут через десять она притащила поднос и принялась уставлять тарелками мой столик.

— Ты что, с ума сошла? — выкатила я на нее глазищи. — Мне же этого за неделю не съесть!

— Да не волнуйся ты так! Тебе помогут… — успокоила меня умудренная опытом Лизка. — Думаешь, в одиночестве весь вечер просидишь?

— А-а-а что? Вы ко мне кого-нибудь подсадите?

Если быть до конца откровенной, то, решившись на эту затею, я совершенно не задумывалась о последующих за ней событиях. Все, что мне было нужно, это понаблюдать за тем, как развлекается и с кем развлекается наша городская элита, к коим причислял себя и господин Алейников. Я и в заведении-то этом была всего пару раз, да и то с компанией. Сейчас же слова Елизаветы меня немного отрезвили и насторожили.

— Подсаживать-то, может, никто и не будет, — лопотала между тем девица, накрывая на стол. — Но не заметит такую красоту разве что слепой…

В справедливости ее предположений мне удалось убедиться очень скоро. И дело тут было не только в моих внешних данных, которые столь высоко оценила моя соседка, а в том, что я сидела за столиком одна. Мужчины, а подавляющее большинство присутствующих составляли именно они, словно считали своим долгом уделить внимание одинокой женщине.

Молодые и старые, русские и граждане кавказской национальности, мило улыбались, подходя и предлагая мне выпивку. И граждан вовсе не касалось, что в их обществе я совершенно не нуждалась: я была без спутника, и это являлось для них «зеленым светом».