Неплохо для покойника!

Но что-то, видимо, я пропустила в этой жизни, потому что по обеим номерам мне ответили совершенно посторонние люди, возмущенно заявив, что ничего о таком-то и таком-то не слыхивали.

Повесив трубку, я задумалась. И чем дольше длился этот процесс, тем мне становилось неуютнее.

То, что Алейников поменял номера телефонов, могло означать только одно — он боится!

И не праведного гнева правосудия — от него ему удалось удачно ускользнуть, — а чего-то еще. Чего-то более мощного и опасного. Эта невидимая сила унесла с собой жизнь моего мужа и теперь, по-видимому, подбирается к нему. Он паникует и совершает наивные поступки, пытаясь скрыться, в том числе и за новым цифровым набором. Боже мой! Разве это выход из тупика?..

Подобные размышления вызвали в моей душе приступ раздражения. Я подхватила вещи и ринулась на перрон. Вагон номер девять, значившийся в моем билете, должен был подойти к самому краю посадочной платформы.

Поглазев по сторонам в поисках моей необязательной подруги и нигде оную не обнаружив, я прошла к пустующей скамеечке под раскидистым кленом и с глубоким вздохом опустилась на нее.

Легкий ветерок шевелил широкие листья дерева, давая не бог весть какую, но все же прохладу. Я пошарила в сумке и достала припасенную загодя баночку колы. И только-только собралась отвлечься от запретных мыслей, буравящих мой мозг, как над самым ухом раздалось:

— Добрый день! Уезжаете?..

Мне можно было не оборачиваться, для того чтобы посмотреть, кто явился возмутителем моего спокойствия. Он возник через пару секунд передо мной, заслонив своим силуэтом солнце.

— Уезжаете? — повторил свой вопрос Алейников, усаживаясь рядом. — Куда, если не секрет? В такую жару лучше к морю или…

— Это не ваше дело! — не совсем любезно прозвучал мой ответ, перебив навязчивого собеседника.

— Возможно, возможно…

Он закинул ногу на ногу. При этом брючина на левой ноге задралась, обнажив резинку светлых шелковых носков.

«Пижон! — подумалось мне. — Кто же в такую жару в таких носках ходит?»

— Да, вы правы, — улыбнулся Алейников, перехватив мой взгляд. — Жарко, но сами понимаете — положение обязывает…

— Мне плевать! — рявкнула я и отхлебнула из баночки. — Что вам нужно?

— Мне?! — его брови поползли вверх. — Это я вам, по-моему, был нужен! Вы так старательно накручивали диск телефона, пытаясь со мной связаться, что я счел своим долгом явиться на ваш зов. Хотя и не слышал вашего голоса.

— Ага, понятно! — Пустая баночка из-под колы была пущена мною в ближайшую урну, а на Алейникова обрушилось не совсем любезное объяснение:

— Я действительно звонила вам. Мне очень хотелось узнать, какого черта этот, обтянувший себя до неприличия мальчик следит за мной?

— Он не следит, а наблюдает.

— А кто его об этом просил?

— Я…

— Зачем?

— В целях безопасности.

— Чьей?! — мои нервы потихоньку сдавали.

— И вашей тоже…

— Что, как вы считаете, может мне угрожать?

— Никогда не знаешь, откуда ждать опасности, — туманно пояснил Алейников, повернувшийся в процессе этого своеобразного диалога ко мне вполоборота.

— Да, не могу с вами не согласиться.

Тимур, видно, вам очень доверял, раз поддерживал с вами деловые контакты, за что и был жестоко наказан…

— Я его не убивал, — насупился Алейников.

— Он ехал на встречу с вами — это первое!

Никто, кроме вас, не знал, где она должна состояться, потому что позвонили вы ему буквально за двадцать минут до того, как условиться об этой самой встрече. Это второе!

И третье — вы попросили его приехать одного!

Он все сделал, о Чем вы его просили. И в результате, через десять минут после того, как он тронул машину с места, она взлетела на воздух!

Кого еще можно назвать подозреваемым?

Хотела я того или нет, но на последних словах голос мой дрогнул, а в области сердца опять ворохнулась старая печаль. Словно почувствовав мое состояние, Алейников тяжело вздохнул и несколько минут пристально меня разглядывал.

— Я ему не звонил, — выдохнул он какое-то время спустя. — В это время я спал! Я знаю, что повторяюсь. Но прошу вас мне поверить.

Точно такое же покушение было совершено и на меня…

— Я вам не верю! — почти выкрикнула я и вскочила со своего места, увидев в этот момент выбежавшую из здания вокзала подругу. — Да, я не засадила вас за решетку! Да, я сочла улики, имеющиеся в деле, недостаточными для этого!

Но это ничего не меняет, вы — убийца!

С этими словами я подхватила свою поклажу и устремилась навстречу Антонине, которая, завидев меня, расплылась в широчайшей улыбке.

— Анна Михайловна! — окликнул меня Алейников, поднимаясь следом за мной. — Видит бог — вы заблуждаетесь! И было бы очень хорошо, если бы это самое заблуждение не сыграло с вами злую шутку.

Мне некогда было пускаться в объяснения — из-за поворота показалась стремительно приближающаяся длинная вереница вагонов.

— Тонька! — укоризненно склонила я набок голову. — Это как называется?

— Свинство! — опередила меня она. — Анюта, милая, прости! Попала в пробку, затем к тебе заехала. В итоге потеряла целых полчаса!

Давай прощаться, а то стоянка поезда всего три минуты.

Но и этих трех минут хватило на то, чтобы во всех подробностях расспросить меня о необычной встрече, свидетелем которой она случайно оказалась.

— Что-то подсказывает мне, что этот типчик здесь замешан… — подвела черту под моим повествованием Тонька. — Все гораздо сложнее, чем обычный дележ в криминальном мире. Ну, да ладно! Поезжай с богом и отдохни как следует. Прости меня, если что не так…

Тонька облобызала мои щеки, вымазав их ярко-алой помадой, швырнула мои вещи в тамбур и, махнув на прощание рукой, пошла прочь. При этом она ухитрялась выглядеть настолько роскошно в своем видавшем виды хлопковом платье и поношенных сандалиях, что толпившаяся на посадочной платформе мужская половина провожающих едва не выкручивала головы, глядя ей вслед. У вокзальных дверей она на мгновение задержалась, оглянулась, выискивая меня среди множества лиц, прильнувших к окнам, и, так и не сумев найти, скрылась из вида.

Электровоз пронзительно свистнул и, плавно дернув вагонами, медленно покатил. Провожающие сбились в галдящую толпу, толкая и наскакивая друг на друга. И лишь один человек стоял далеко, в стороне от всех. В своем светлом дорогом костюме, он резко выделялся на фоне безликой толпы, облаченной в большинстве своем в шорты, майки и сарафаны. Во все то, чего настоятельно требовала июльская жара. Но не его презентабельный вид привлекал к себе внимание, а то, с каким напряжением он вглядывался в проплывающие мимо вагоны.