Непобедимые
Шрифт:
– М-да, чего только не случается… Но хорошо, что так хоть отделался…
– Ха! Само собой, что лучше быть поломанным, но говорящим, чем гореть в крематории со свёрнутой башкой. Или иначе говоря: лучше семь раз покрыться потом, чем один раз инеем! Ха-ха!
Кузен кивнул с улыбкой, и тут совсем некстати вынырнула возле нас разгорячённая баронесса:
– Поехали, Санчо! Четыре шубы купила отличных в подарок. – И, скользнув взглядом по замершему Игнасио, буркнула: – А это кто такой?
Последние слова у нашего артиста вырвались по инерции, потому что Вулкан, по подсказкам Бульки, уже вводил его в суть дела. Так что подошедшей
– А… Игнасио, это ты…
Только вот реакция прокурора Моралеса оказалась более чем странной. Он потянулся к оружию, пятясь от меня и бормоча:
– Ты что, тоже головой ударилась? – причём тон, каким он это спросил, предвещал для нас самые большие проблемы.
«Валить его надо!» – воскликнул Булька и нанес прокурору ментальный удар узким, направленным лучом. Мужик так и завалился спиной на пол, обрушив на себя один из манекенов.
Буквально за пару мгновений до этого к нашему пятачку возле выхода приблизились двое посыльных, волокущих внушительные пакеты, вероятно, с купленными шубами. Так что они прекрасно успели рассмотреть всю диспозицию: пострадавший от нас был метрах в трех, упал сам, и у нас в руках не было никакого оружия.
– Ай! Что это с ним?! – картинно воскликнула баронесса, прикладывая ладони к щекам. – Бедняга! Он потерял сознание! Наверное, перегрелся! Позовите срочно врача! Скорее! Скорее врача!
Даже если нашу беседу и зафиксировали бесстрастные видеокамеры, пока нам инкриминировать было нечего. То есть мы могли бы преспокойно отсюда удалиться… если бы не были прекрасно знакомы с пострадавшим. И хуже всего, мы не могли понять, как этот тип нас разоблачил. Игнасио Моралеса следовало устранять.
Чем баронесса и занялась. Рухнула на колени возле неподвижного тела и стала командовать посыльным и прибежавшему охраннику:
– Подложите ему что-нибудь под голову! Аккуратно! Расстегните ему ворот, ему нечем дышать!
И сама расстегнула пуговицы на прокурорском мундире, умудрившись при этом сунуть пальцы в рот пострадавшему.
Мне тоже требовалось хотя бы разок плотно соприкоснуться с так называемым кузеном. Ибо нужный нам яд находился в распоряжении именно моего риптона. Пока он его приготовил, пока по своей плоти перенёс в мою руку, прибыли медицинские работники. Прокурора положили на носилки и собрались отправлять в расположенный на территории министерского комплекса медпункт.
Пришлось действовать на грани возможного провала:
– Постойте! Брат очнулся и хочет мне что-то сказать! – я привстал на здоровой ноге и чуть ли не всем телом навалился прокурору на грудь. Принялся руками хвататься за его лицо, открывать ему глаза и бормотать: – Ну, братишка, ты ведь только что пытался что-то сказать! Говори!
При этом риптон и новый ментальный удар с близкого расстояния нанёс, и ядом как следует кровеносную систему подпортил. Яд был одним из редчайших и сложно определяемых. Уже через пять минут он повредит головной мозг, а в течение двадцати часов наступит смерть. Спасти больного почти нереально, если в течение часа не поставить точный диагноз. И даже в таком случае человек придет в себя не ранее чем через двое суток. Установить причину потери сознания можно будет только после смерти. Оба варианта нас устраивали: к тому времени мы уже сделаем свое дело. Во всяком случае, хотелось на это надеяться.
– Да что же вы делаете?
Не мешайте! – санитары оторвали меня от прокурора и усадили в инвалидную коляску.– Надеюсь, с ним всё будет в порядке? – крикнула им вслед баронесса.
– Не переживайте, госпожа! – отозвался один из санитаров. – Наши врачи теперь и безнадежных на ноги могут поставить!
Он явно имел в виду омолодитель. Да, была вероятность, что прокурора поместят в это устройство. Как-никак, высокая должность, многим известная личность, из древнего дворянского рода. Но нам и это было не страшно, потому что и такая кардинальная очистка от яда займет не менее двенадцати часов.
Кроме того, такой вариант вряд ли можно было воплотить в жизнь. В столице Пиклии, как мы уже узнали, омолодителей было всего три. Всё-таки сказывалась бешеная дороговизна этих чудных агрегатов, каждый из которых стоил как десяток космических эсминцев. Два из них были отданы главному медицинскому центру королевства, а третий находился в больнице королевского дворца. Очередь на первые два была расписана на многие месяцы вперёд, деньги оплачены заранее, и прокурора впихнуть без очереди вряд ли удастся. А в личную больницу его величества просто не осмелятся сунуться.
От настоящего Санчо стало известно, что баронесса просто обязана была узнать прокурора. Ведь он был ее партнёром по сексу. Да, да! Именно партнёром и именно по сексуальным утехам!
Когда Цой Тан услышал эту пикантную деталь, он чуть ли не вслух воскликнул:
«Как любовники?! Она же его старше на четверть века! Быть такого не может!»
Как оказалось – может! Ещё и не просто может, а при прямом не только попустительстве, а и участии барона. Они втроём устраивали такие оргии…
В общем-то, весьма многие в Галактике имели право на создание смешанных семей, в которых было двое мужей и одна жена или две жены и один муж. Но в королевстве Пиклия такое было запрещено. Мало того, захвативший трон Моус объявил себя борцом за высокую нравственность и всячески осуждал тот океан разврата, который затопил Галактику.
Вот на этой почве и возникли значительные трения, когда однажды Моусу Пелдорно кто-то накапал на его старого и верного сподвижника. Дескать, ты тут борешься, пыхтишь от натуги, а твой Кири устраивает в своей постели противозаконные развлечения. Вот и пришлось баронской парочке устраивать любимому партнёру перевод в столицу и помогать ему сделать карьеру. Моус против такого уже не возражал, удовлетворённый тем, что его требования были выполнены.
Только вот трио продолжало пусть и редко, но встречаться во время наездов покровителей в столицу. Естественно, что барон и баронесса при допросе и мысли не допускали, что некто, приняв их внешний вид, может столкнуться с их любовником в министерстве. И уж тем более никто из нас не догадался выспрашивать о постельных утехах пленённой нами четы. Да и времени на такое у нас не хватило бы.
И смех и грех! Казалось бы, чем может грозить встреча с любовником? А вот как получилось… Чуть не влипли! Можно сказать, легко из лап Де Ло Кле ускользнули, а в магазине с меховыми шубами чуть не влипли по-глупому. И ведь был, был момент, на который мы были обязаны обратить внимание! Де Ло Кле назвал баронессу в первой беседе с Кири «развратной мымрой». Сказал ведь, явно имея в виду постельные утехи супругов с нынешним прокурором! А мы пропустили это мимо ушей, не поинтересовались, что бы это могло значить.