Непобеждённый

Мануэль выпрямился и посмотрел на него.

– Здравствуй, Сурито,- сказал он.

– Здравствуй, малыш,- сказал плотный мужчина.

– Я спал.- Мануэль потер лоб кулаком.

– Я видел, что ты спишь.

– Как дела?

– Хороши. А твои?

– Так себе.

Оба молчали. Пикадор Сурито смотрел на бледное лицо Мануэля. Мануэль смотрел на огромные руки пикадора, складывающие газету, прежде чем спрятать ее в карман.

У меня к тебе просьба, Манос,- сказал Мануэль.

"Маносдурос" было прозвище Сурито. Каждый раз, как он слышал его, он вспоминал о своих огромных руках. Он смущенно положил их перед собой на стол.

– Давай выпьем,- сказал он.

– Давай,- сказал Мануэль.

Официант подошел, вышел и снова вошел. Уходя, он оглянулся на сидящих за столиком Мануэля и Сурито.

– В чем дело, Маноло?
– Сурито поставил рюмку на стол.

– Ты не согласишься поработать со мной завтра вечером?
– спросил Мануэль, смотря через стол на Сурито.

– Нет,- сказал Сурито.- Я больше не работаю.

Мануэль посмотрел на свою рюмку. Он ждал этого ответа: вот и дождался. Ну да, дождался.

– Не сердись, Маноло; но я больше не работаю.- Сурито посмотрел на свои руки.

– Ну что ж,- сказал Мануэль.

– Я слишком стар,- сказал Сурито.

– Я только спросил,- сказал Мануэль.

– Это завтра вечером?

– Да. Я подумал, что если у меня будет один хороший пикадор, я справлюсь.

– Сколько тебе платят?

– Триста песет.

– Так ведь я один получаю больше.

– Я знаю,- сказал Мануэль.- Я не имел никакого права просить тебя.

– Почему ты не бросишь этого дела?
– сказал Сурито.- Почему ты не отрежешь свою колету, Маноло?

– Не знаю,- ответил Мануэль.

– Ты немногим моложе меня,- сказал Сурито.

– Не знаю,- сказал Мануэль.- Не могу бросить. Только бы шансы были равные,- больше мне ничего не нужно. Не могу не выступать, Манос.

– Нет, можешь.

– Нет, не могу. Я пробовал бросать.

– Я понимаю, что это трудно. Но так нельзя. Ты должен бросить раз и навсегда.

– Не могу я этого сделать. Да и последнее время я был в форме.

Сурито посмотрел на лицо Мануэля.

– Тебя свезли в больницу.

– Но до этого я был в блестящей форме.

Сурито ничего не ответил. Он перелил коньяк со своего блюдца в рюмку.

– В газетах писали, что такой работы еще не видывали, - сказал Мануэль.

Сурито молча посмотрел на него.

– Ты же знаешь, когда я в форме, я хорошо работаю, - сказал Мануэль.

– Ты слишком стар,- сказал пикадор.

– Нет,- сказал Мануэль.- Ты на десять лет старше меня.

– Я - другое дело.

– Вовсе я не слишком стар,- сказал Мануэль.

Они помолчали. Мануэль не спускал глаз с лица пикадора.

Я был в форме, когда это случилось. Ты напрасно не пришел посмотреть на меня, Манос,- с упреком сказал Мануэль.

– Не хочу я на тебя смотреть,- сказал Сурито.- Я слишком волнуюсь.

– Ты не видел меня в последнее время.

– Зато раньше видел.

Сурито посмотрел на Мануэля, избегая его взгляда.

– Бросай это дело, Маноло.

– Не могу,- сказал Мануэль.- Я сейчас в форме, верно тебе говорю.

Сурито наклонился вперед, положив руки на стол.

– Слушай. Я поработаю завтра с тобой, но если ты провалишься, ты бросишь. Понял? Согласен?

– Согласен.

Сурито откинулся назад со вздохом облегчения.

– Пора бросить,- сказал он.- Нечего дурака валять. Пора отрезать колету.

– Не придется бросать,- сказал Мануэль.- Вот увидишь. Я могу хорошо работать.

Сурито встал. Спор утомил его.

Пора бросить,- сказал он.- Я сам отрежу тебе колету.

Нет, не отрежешь,- сказал Мануэль.- Не придется.

Сурито подозвал официанта.

Пойдем, - сказал Сурито.- Пойдем ко мне.

Мануэль достал чемодан из-под стула. Он был счастлив. Сурито будет его пикадором. Нет на свете пикадора лучше Сурито. Теперь все просто.

Пойдем ко мне, пообедаем,- сказал Сурито.

Мануэль стоял в патио де кавальос и ждал окончания клоунады. Сурито стоял рядом с ним. В конюшне было темно. Высокие ворота, ведущие на арену, были закрыты. Сверху донесся дружный смех, потом еще взрыв смеха. Потом наступила тишина. Мануэль любил запах конюшни. Хорошо пахло в темном патио. Опять с арены донесся хохот, потом аплодисменты, долго не смолкающие аплодисменты.

– Ты видел их когда-нибудь?
– спросил Сурито, высокий, громоздкий в темноте рядом с Мануэлем.

– Нет,- ответил Мануэль.

– Очень смешно,- сказал Сурито. Он улыбнулся про себя в темноте.

Высокие, двустворчатые, плотно пригнанные ворота распахнулись, и Мануэль увидел арену в ярком свете дуговых фонарей и темный, уходящий вверх амфитеатр; по краю арены, раскланиваясь, бежали двое людей, одетых бродягами, а за ними следом, в ливрее с блестящими пуговицами, шел третий, подбирая шляпы и трости, брошенные на песок, и кидал их обратно в темноту.

В патио вспыхнул электрический свет.

Я пойду подыщу себе конягу пока ты соберешь ребят, - сказал Сурито.

За ними послышалось звяканье упряжки мулов, которую выводили на арену, чтобы вывезти убитого быка.

Члены куадрильи, смотревшие клоунаду из прохода между барьером и первым рядом, вошли в патио и, болтая, остановились под фонарем. Красивый юноша в оранжевом с серебром костюме подошел к Мануэлю.

Я Эрнандес, - сказал он, улыбаясь, и протянул руку.

Мануэль пожал ее.

Сегодня нас ждут настоящие слоны,- весело сказал юноша.

Да крупные, и рога нешуточные, подтвердил Мануэль.