Неподходящая пара

Он знал, что Лиза была ее самой лучшей подругой, и он понял, когда она упомянула о том, что они жили вместе, намек на тщательно скрытую боль и страх.

Хотя Изабель не хотела возвращаться домой, ни разу не попросила его о защите и не раскрыла причину этого страха.

Если у Террана Мартинеса и его семьи не будет ответов, которые ему нужны сегодня, он встретиться с Челси и Лизой. Они уже опасались его, хотя не были напуганы. У него было предчувствие того, что обе девушки захотят поговорить, особенно когда он объяснит риск для каждого живого человека, причастного к покровительству, того кто ударил его пару.

Одетый в серый шелковый костюм с белой тонкой хлопчатобумажной рубашкой и сини-сером полосатом галстуке, Мэлакай одел на ноги дорогие кожаные ботинки и вернулся в спальню.

Изабель все еще дремала. Ее глаза были закрыты, и она была расслабленной. Сон почти поглотил ее снова.

Подойдя к кровати, он мягко поцеловал ее в макушку, прежде чем выйти из комнаты.

Чем быстрее он закончит дела, тем скорее сможет вернуться к своей паре и узнает больше деталей ее жизни, о маленьких причудах, которые делают ее неповторимой и наслаждаться чувством юмора, которое не убирало улыбку с его губ.

Чем быстрее он закончит дела, тем скорее сможет вернуться к своей паре и узнает больше деталей ее жизни, о маленьких причудах, которые делают ее неповторимой и наслаждаться чувством юмора, которое не убирало улыбку с его губ.

Выйдя из комнаты, он быстро проверил дверь, прежде чем пройти через коридор рядом с комнатой, которая когда-то была Изабель, и теперь была Эшли и Эммы Труин.

На каждой стороне все еще виднелись знаки сестры Изабель, Челси, и ее подруги, Лизы. Две девушки пришли в комнату накануне, после того как Изабель позвонила им. Они были так же возмущены, как и Изабель, ложью, которая была рассказана отцу Изабель.

Пройдя коридор, он быстро пошел в маленький конференц-зал, созданный отелем для посетителей Пород. Рул ранее прислал сообщение, что семья Мартинес была в пути на встречу. Однако командир предупредил его, что у Террана нет никаких намерений, выяснять личность человека, который звонил.

Возможно, он этого не делал. Возможно, он этого не сделает. Но Мэлакай предпримет адские усилия для того, чтобы донести о рисках для его дочери, и то что последствия заденут Изабель из-за его отказа говорить.

Поднеся карту к замку, Мэлакай вошел в комнату, затем медленно и осторожно остановился. Мартинесы были не единственными, кто его ждал.

Рул стоял в сторонке, молча наблюдая, как подруга Изабель, Лиза, вытирала слезы, и Челси опустила голову, мрачно глядя в пол.

Здесь происходило что-то большее, чем вытягивания информации, которую скрывал Терран.

— Мистер Морган, — Терран поднялся на ноги, его выражение было более суровее, чем накануне, его темные глаза были наполнены печалью. — Я надеюсь, что вы простите мой вчерашний поступок. Прошу прощения, так же я буду умолять простить меня, свою дочь после этой встречи.

Мэлакай с любопытством поднял брови, взглянув на Рула. Другая Порода пожала плечами. Формальное извинение и боль, которая исходила от Террана, были достаточным поводом, чтобы волосы на загривке встали дыбом у Мэлакая.

— Челси? — он посмотрел на молодую девушку. — Все в порядке, сестренка?

Ее плечи дернулись, дыхание затруднилось, когда рыдание вырвалось. Поднеся руку к губам, в то время как она подняла другую в знак защиты, она повернулась к нему спиной.

Мэлакай чувствовал запах слез.

Вечером он заметил, что обе девушки вели себя странно после того, как Изабель сказала им, что сделала ее семья. Гнев ее отца, похоже, особенно огорчил обеих девушек.

— Все явно не в порядке, — заговорила Лиза в этот момент, ее красные глаза были полны не только боли, но и гнева, когда она повернулась к Мэлакаю. — Изабель как сестра мне, Мэлакай. Она моя лучшая подруга. И когда она рассказала нам прошлой ночью о случившемся, у меня было ощущение, что я точно знаю, кто это сделал, и я была права.

Его взгляд вернулся к Террану. Другой мужчина выглядел охваченным горем и наполненным гневом. Он повернулся к Лизе.

— Ты собираешься сказать мне, кто это был? — спросил он, его глаза сузились.

Ее губы задрожали на секунду, прежде чем она успокоила их, подняла подбородок и сказала:

— Человек, который набросился на нее в ее собственном доме и почти изнасиловал. Если бы мы с Челси не вернулись домой, он бы изнасиловал ее в гостиной.

Слезы полились из глаз девушки снова, но она продолжала.

— Мой отец дал мне пистолет. Я вытащила его из шкафа и ударила его по затылку. Это дало ей время отойти от него. Когда она отобрала его у меня, Челси и я не позволили ей заполнить его задницу пулями. Мы должны были позволить ей это сделать. Но все, что я могла себе представить, это как он подает на нас в суд и ему все сходит с рук.

Никто не знает, что произошло бы тогда. Это не относиться к делу. В конце концов, это не имеет значения. Если бы у него было имя этого мужчины, троим девушкам не пришлось бы беспокоиться о предъявлении им иска, им нужно было только беспокоиться о том, какой цвет одежды надеть на его похороны. Черный для горя, хотя он сомневался, что они выберут такой почетный, мрачный цвет для этого события. «Возможно, красный, — подумал он, — потому что, мать его, кровь будет пролита».

— Лиза, мне нужно его имя.

— Ты убьешь его, — закричала Челси, поворачиваясь к нему лицом. — Тогда Изабель будет злиться на нас. И дай Бог, чтобы тебя арестовали за это, потому что она убьет нас. Ты не знаешь, как она себя ведет, когда злится, Мэлакай.

— Очевидно, мужественно и смело — заявил он с небольшой гордостью. — Но я предпочту, чтобы ей не пришлось вести себя мужественной и смелой снова с этим человеком, и нет сомнений, что он не попытается это сделать снова, — он взглянул на Террана. — Это тот самый человек, который звонил тебе?

— Она моя дочь, — прохрипел Терран. — Я отомщу.

— Боже, спаси меня от всех этих родственных чувств и самоуничижения, — огрызнулся он, становясь все более яростным к этому моменту, — сейчас же назовите его имя. Иначе, обещаю, вам двоим, я отвезу Изабель настолько далеко, насколько это возможно, от этого места, и вам повезет, если она сможет убедить меня посещать вас раз в пять лет, — он повернулся к ее отцу. — И если дела пойдут в этом направлении, то вы можете забыть о каких-либо внуках, которые у нее будут, потому что моя вера в вашу способность рассказать нам о любых угрозах этому самому ребенку — никчемна. Теперь одному из вас лучше, черт возьми, заговорить, — его голос повысился с последними словами, гнев начал заменять спокойствие, с которым он вынуждал вести себя.