Неподвластная времени

Аркадиус положил на стойку банкноту, и троица покинула пустынный бар. Они пересекли улицу, зашли в подъезд и оказались у маленькой железной двери. За нею начиналась ненадежная на вид винтовая лестница.

— Спускаемся.

Впереди была полная темнота. Ювелир зажег факел.

— Я рассчитываю на ваше молчание, — сказал он, понизив голос. — Помните: как только вы покинете это место, вам придется забыть о том, что вы здесь были.

— Мы вас не подведем, — пообещал Аркадиус.

Ступеньки оказались щербатыми и скользкими.

Пахло сыростью. По стенам сбегали струйки воды, с потолка угрожающе свисали сталактиты. У Аркадиуса отчаянно билось сердце — он не выносил замкнутых пространств. Мазарин едва дышала от страха.

Преодолев бесконечную лестницу, старик остановился немного передохнуть; пот лил с него градом.

— Вы в порядке, Ар... дедушка? — встревожилась Мазарин.

— Ничего страшного; просто я не привык к подвалам.

Ювелир велел подопечным надеть плащи. Справившись с дрожью, Мазарин помогла старику, потом переоделась сама.

Цветница осталась позади. Дальнейший путь лежал через темные коридоры, мимо уложенных аккуратными рядами человеческих костей и надписей на французском и латыни: "Hie in somno pacis requiescunt. Здесь покоятся мирным сном. Majores principium et Ulils. Важны начало и конец. Живое умрет, мертвое воскреснет. Homo sicut foenum dies ejus; tamquam flos agri, sic efflorebit: quoniam spiritus per transibit in illo, et lion cognoscet amplius locum suum" [6] . Маленькая процессия не прошла и ста метров, когда Аркадиусу сделалось совсем худо. Старик не желал признаваться, но ему делалось все труднее дышать.

6

Дни человека как трава, как цвет полевой, так он цветет. Пройдет над ним ветер, и нет его, и место его уже не узнает никто. (Пс. 102: 15,16.)

— Может, нам вернуться? — предложил ювелир.

Аркадиус покачал головой.

— Сейчас все пройдет. Идите, я вас догоню.

— Нет, дедушка. Я тебя не брошу. — Мазарин взяла его под локоть.

— Осталось совсем немного. Видите ту каменную глыбу? — Ювелир указал в глубь коридора. — Нам туда.

Аркадиус собрал оставшиеся силы и двинулся вперед. Ювелир нажал секретный рычаг, и камень отодвинулся, открывая проход в подземную часовню, в которой несколько десятков человек в вышитых плащах о чем-то оживленно переговаривались. Услышав шаги, все, как один, замолчали и обернулись.

— Сила моя в любви, — произнесли вновь прибывшие, вскинув руки.

Арс Амантис ответили в унисон:

— Принимаю и воздаю.

Постепенно сердце Аркадиуса стало биться ровнее.

Антиквар был наслышан и начитан о тайных обществах, и все же увиденное в катакомбах произвело на него сильное впечатление. Фигуры в белых одеждах, в этом мрачном месте, вокруг каменного ложа, напоминавшего алтарь для жертвоприношений, напоминали средневековых монахов. Капюшоны надежно скрывали их лица. Старик взглянул на Мазарин. Прикрытая плащом, она ничем не выделялась. Да и таинственный полумрак и блики от факелов служили весьма надежной маскировкой. Оставалось только надеяться, что никто не заметит нежных девичьих ступней.

Оказавшись среди сложенных вдоль стен костей и таинственных людей в белом, Мазарин совсем растерялась. На плащах незнакомцев красовался знак с ее медальона. Неужели Святая принадлежала к этой странной секте? Внезапно в размышления девушки вторгся звучный голос.

— Братья... — начал магистр ордена. — Вот уже который месяц все мы живем надеждой. Надеждой вернуть священную для нас реликвию. Надеждой на возвращение к чистой и прекрасной жизни, полной подлинных чудес. Очень жаль, что до сих пор нам не удалось разгадать тайну, которую скрывают девушка и художник. Зависть, терзающая нашего брата Флавьена, не позволила нам добиться своей цели. Если бы не этот прискорбный промах, сегодня мы могли бы торжествовать. Разумеется, я мог бы прибегнуть к силе закона, но, принимая во внимание мой пост, это было бы еще одной ошибкой; дело получило бы ненужную огласку. Однако существуют и другие возможности. На этот раз я предлагаю действовать открыто. И жестко, хотя наше братство всегда выступало и будет выступать против всяческого насилия. Нам известно, что у девушки хранится медальон нашей Святой.

Мазарин стало трудно дышать. Ведь он говорит о ней! Нащупав под плащом амулет, она крепко его сжала.

— Так почему бы прямо не спросить ее, откуда он взялся?

— Если позволите, монсеньор... — вмешался Мутноглазый. — Боюсь, она нам солжет.

— Едва ли, Джереми. Скорее всего, она не подозревает о его истинной ценности.

— А может, Кадис просто-напросто подарил медальон своей возлюбленной? — подал голос завистник.

— Боюсь, Флавьен, ты утратил право высказывать собственное мнение, — оборвал его магистр. — Если девушка действительно прячет тело Святой, в чем, учитывая ее возраст, я сильно сомневаюсь, она совершает серьезное преступление — незаконное присвоение средневековой реликвии. Мощи принадлежат нам, а не ей. Другое дело, у нас нет документов, подтверждающих наши права.

— Но она ничего не знает, — вставил Мутноглазый.

Аркадиус испытующе посмотрел на Мазарин. Та покачала головой.

— Монсеньор... — Ювелир поднял руку. — Существуют и другие возможности, о которых на наших собраниях ни разу не упоминалось. Мы слишком долго оплакивали потерю вместо того, чтобы уже начать действовать. Ни для кого не секрет, что в мире на протяжении веков существует нелегальная торговли святыми мощами. Как и в случае с крадеными предметами искусства, все сделки заключаются тайно. Не исключено, что Сиенна стала жертвой такого преступления, и ее мощи были проданы по частям.

— Сомневаюсь. До нас непременно дошли бы хоть какие-то сведения. А впрочем... Продолжай, Себастьян.

— Я взял на себя смелость привести на собрание своего старого друга, который только сегодня приехал из Тулузы. — Ювелир указал на Аркадиуса. — Мой друг — один из нас. Он коллекционирует произведения искусства и входит в Национальную ассоциацию ювелиров.

Аркадиус слегка поклонился.

— Что ты можешь нам сообщить, брат?

— При всем моем уважении, боюсь, вы заблуждаетесь насчет девушки. Полагаю, нам стоит сосредоточиться на трафике реликвий.

— Это все равно что искать иголку в стоге сена.

— Вероятно. Однако... Не думаю, что существует много мощей, которые сохранились бы так же хорошо.

— Это верно. Особенно если учесть состояние большинства католических реликвий, до сих пор имеющих хождение. Согласно записям наших предшественников, Святая исчезла в годы мировой войны. Это было очень давно.

— И все же, думаю, отыскать ее можно, — твердо повторил Аркадиус.

Братья принялись обсуждать новую версию. Часовня исполнилась приглушенными голосами. Мазарин тряслась от страха; среди собравшихся был тот самый зловещий человек с мутными глазами, ее преследователь. Девушка начала тихонько пятиться назад, пока не спряталась за колонной.

Магистр ордена вновь взял слово, и в зале воцарилась тишина.

— Приходится признать, что усилия, предпринятые нашим братом Джереми, не принесли никаких результатов. Прежние стратегии оказались ни на что не годными. А потому, если мы хотим, чтобы поиски реликвии все же увенчались успехом, хотя надежды на это почти нет, нам стоит прислушаться к предложению Себастьяна. Вам, — он обратился к Аркадиусу и ювелиру, — я поручаю незаконную торговлю мощами; нет нужды напоминать, что действовать нужно в обстановке строжайшей секретности. Ты, — магистр отыскал глазами Флавьена, — не вздумай снова приближаться к мастерской Кадиса и вообще что-либо предпринимать. А девушкой, — он повернулся к Мутноглазому, — займусь я сам. Причем так, чтобы она точно ни о чем не догадалась.