Непокобелимый Чейз

Я обозвала Урушку симулянтом, погрузила в машину и повезла обратно домой. Говорят, у каждого врача есть своё маленькое персональное кладбище… Теоретически это можно понять: все человеки, все ошибаются. Но вот практически… Когда это кладбище пополняется холмиками с именами ваших близких и любимых существ…

Откройте, читатель, первую попавшуюся книгу из серии «если заболела ваша собака». Что там написано едва ли не в качестве основной заповеди? «Консультируйтесь у ОДНОГО специалиста и не бегайте по другим». Иначе неэтично получается. Не комильфо. Так вот, любезный читатель. Заклинаю вас всем, что свято: если жизнь за грехи поставит вас в такую же ситуацию, не повторяйте моей ошибки. При малейшей тени сомнения бейте во все колокола, плюйте на пресловутую этику отношений пациента с врачом и бегите не только к другому специалисту, но даже к третьему и четвёртому. Тогда, может быть, не испытаете того горя, которое выпало мне.

…Несколько суток я заваривала никому не нужные травы и делала Урушке уколы, помогавшие совсем от другого. Когда же стало ясно, что так называемое выздоровление шло, мягко говоря, не по плану и я, запаниковав, бросилась с малышом в город, – было поздно. Светофоры, которые я, отчаянно сигналя, пролетала на красный свет, уже не могли купить Урушке драгоценного времени.

Мой малыш умер на заднем сиденье «Нивы», когда я разворачивалась перед круглосуточной клиникой. Несколько раз со всхлипом вздохнул – и всё.

Молодой доктор, которому я позвонила с дороги, выбежал навстречу, вдвоём мы занесли Урушку в смотровую, доктор пытался делать какие-то реанимационные мероприятия… Всё напрасно. Сердечко так и не запустилось.

Незаметно и молчаПодкатилась беда…И затих колокольчик,Отзвенел навсегда.Без упрёков и жалобУлетела душа.Вот и всё. И не сталоМоего малыша.На тропинках, которыхТы уже не пройдёшь,Слышен шёпот и шорох –Начинается дождь.По полям, где ты не был,Я хожу и молчу.Потускневшее небоДля чего-то копчу.Вслед за мной только ветерНосит лап топоток.Говорят, ты на светеНе последний щенок.Запищат в одночасьеДети братьев, сестёр…Опустевший матрасикПоглощает костёр.За клубящимся дымомВ ту страну впередиЯ приду, мой любимый.Ты меня подожди…

Это был самый чёрный день в моей жизни…

Узнав о несчастье, мои друзья-кинологи бросили все дела и примчались на выручку. Когда они подъехали, я сидела на земле около «Нивы», подпирая спиной водительскую дверцу, за которой между сиденьями остывало тело моего малыша. Мы отвезли Урушку в центральную городскую ветстанцию, чтобы понять наконец, что же с ним произошло.

Вскрытие делали на следующий день, и я на нём не присутствовала. Не потому, что побоялась или не смогла выдержать тяжёлого зрелища. Просто на той же неделе Чейзу вычищали загноившуюся старинную шишку на спине, и я водила его к хирургу на перевязки.

Посещения ветстанции остались у меня в памяти серией не очень связных, но пронзительно ярких картин…

У дверей кабинета эвтаназии стоит семья, женщина и двое крепких мужчин. Женщина прижимает к себе пушистого кота и плачет не скрываясь, мужики отворачиваются и мрачно трут глаза кулаками.

– Что случилось-то?

Тихие слёзы переходят в рыдания.

– Пятнадцать лет котику, отказывается от еды, обследовали, а там восемьдесят процентов тканей разрушено, ничего сделать нельзя…

Из кабинета появляется врач.

– Заходите…

У аптечного окошечка ждёт очереди ухоженная – так и тянет сказать «барынька» – молодая красавица, вся в чёрном и золотом. Открытые плечи покрывает роскошный загар, явно не питерский, а с хорошего курорта. На руках мелко трясётся йоркширский терьер с красным бантиком на голове. Из глаз собачки прямо на локоть хозяйки стекают крупные слёзы.

– Отчего у вас собачка так плачет?

Почему у самой глаза красные, никто не спрашивает.

– Опухоль головного мозга… – шепчет в ответ «барынька». В холёных пальцах трепещет листок с длинным перечнем медикаментов. Она протягивает его аптекарше и одну за другой достаёт из кошелька тысячные купюры. Она ещё на что-то надеется.

Мимо нас по коридору бегом пролетает мужчина. Лицо у него перекошено, в руках извивается беленькая дворняжка. Пёсик не визжит и не лает – кричит криком от боли. Какой-то мучительный приступ, а может, и травма. Потом мы видим их в кабинете хирурга. Пёсик неподвижно вытянулся на деревянной кушетке. Хозяин срывает с плеч добротную дорогую куртку – подложить под голову малышу…

Сюда бы наших законотворцев, которые запретили ветврачам применять наркотические средства для обезболивания. Пристегнуть бы наручниками, просто чтобы посидели денёк. Небось мигом убавилось бы в государстве идиотских законов…

Доходит черёд и до нас. Мой Чейз безропотно вспрыгивает на кушетку и послушно садится. Юная докторша осматривает швы у него на спине, потом наполняет лекарствами большой шприц. Громила-кобель, от которого на улице шарахаются прохожие, принимается панически вертеться, пытаясь уйти от иглы.

– Тихо, маленький, больно не будет… Ах ты, засранец! – вырывается у хирургини.

– Чейзище, – ворчу я, удерживая его за ошейник. – Если уж милая интеллигентная доктор тебя засранцем обозвала, то кто ты на самом деле есть?

Я ещё не такими словами его отругаю, пока будем идти до машины. Просто по той причине, что у нас с ним будет всё хорошо.

Если не считать, что на другом конце коридора как раз происходит вскрытие нашего второго любимца, не успевшего вовремя получить помощь…

Мой пушистый малыш…Чёрно-белая мягкая шёрстка,Неуклюжие лапы,Смешной любознательный нос…Сразу в десять сторонОт меня на прогулке ты порскал –И обратно спешил,И во взгляде светился вопрос.Старый веник тебяЗаставлял улепётывать с писком,От хозяйского гневаСпасая обрезок хвоста.А потом ты, прощённый,Засовывал мордочку в миску –И заранее знал,Что кормушка не будет пуста.Но один на другойНаши дни не бывали похожи,И всё тот же хвостишкоТорчал, как воинственный флаг:Ты решительным басомОблаивал поздних прохожих,Если был слишком резкимК хозяйке направленный шаг.Ты седого бойцаРаскачал на потешную драку,Чтоб свирепый старикПоучил тебя тайнам борьбы…А когда заболел –Ни о чём не просил и не плакал,Ощутив приближеньеБезжалостной суки-судьбы.Сколько было в тебеДоброты и весёлого света!И казалось – какиеПреграды на нашем пути?..…Ползимы и весна.И начало последнего лета.И дыра на душе.И не может никак зарасти.

Когда всё случилось, я сразу позвонила в Москву, Урушкиному заводчику. И заводчик, имевший, на мой взгляд, полное право послать меня весьма далеко и на любое количество букв, сказал мне:

– Не плачь, я тебе щенка подарю.

Какое «не плачь»?! От подобного великодушия я только разревелась в сорок ручьёв…

Тем не менее во мраке замерцал светлячок надежды. Я стала часто заглядывать на сайт питомника, надеясь дождаться появления потомства от той же родительской пары. Такая вязка в самом деле планировалась, но, увы, у собак, как и у людей, не всегда всё получается «по заказу». Время шло, миновал почти год с того дня, когда меня впервые лизнул в щёку Урушка…