Непокорные

Красивая Фурия. Залезла занозой мне в сердце и теперь ее никак оттуда не вытянуть. Как бы я не сопротивлялся и как бы я не старался, только еще сильнее вгоняю ее в себя.

Пока лавирую по улицам города, пристально осматриваюсь, чтобы вовремя заметить слежку. Паранойя наступает на пятки, в каждой тачке я вижу преследователя, но как только мы с бешеной скоростью вылетаем на трассу, оставив позади черту округа, я облегченно выдыхаю.

Но сбавлять скорость нельзя, каждая минута на счету. Достаю из кармана свой мобильный и отключаю его, одной рукой крепко держу руль, а второй закидываю его в бардачок.

Спустя час меня отпускает, адреналин, все это время плескающийся в крови, отступает. Я возвращаю себе спокойствие и адекватность.

Окей, Мэт. План ты свой выполнил, Картер спасена. Что делать дальше? Трезвость ума сейчас как раз кстати, максимально напрягаю все извилины. Прежде чем предпринимать дальнейшие действия, мне нужно поговорить с ней. Еще раз смотрю на спящую Мию и вдруг меня осеняет. Сколько она проспит? Как вывести ее из этого долбанного коматозного состояния? А если она навсегда останется такой? А если ей нужны таблетки?

Бля, начинаю понимать, что украсть Фурию из клиники было самым простым, и сейчас главное, чтобы девчонка поскорее пришла в себя.

ГЛАВА 43.

Мия

Постепенно возвращаюсь в сознание, но вокруг темнота. Не могу сразу открыть глаза, веки тяжелые и меня совсем не слушаются. Напрягаю слух, но меня окружает полнейшая тишина. Пытаюсь включить мозги, понимаю, что я лежу на спине, на чем-то мягком. Мне не холодно, мне комфортно, видимо, мое тело чем-то накрыто.

Вдруг раздается громкий рев мотора, испытывая дикий страх, я резко сажусь и с огромным усилием открываю глаза. Сразу же морщусь, яркий свет неприятно бьет по глазам, и я пытаюсь привыкнуть к освещению, прикрываясь ладонью. Начинаю постепенно осматриваться, обстановка мне не знакома, но это точно не больничная палата. Вся мебель сделана из темного массивного дерева, в комнате стоит широкий шкаф, напольное высокое зеркало и в стене расположены два огромных окна. Скидываю с себя стеганое одеяло и вижу, что я одета в белую ночнушку в мелкими синими точками. Типичная больничная роба. Осторожно слажу с высокой двуспальной кровати и ставлю ноги на пол. Разгоряченные стопы касаются прохладной деревянной глади, отчего я вздрагиваю и чувствую, как по коже бегут мурашки.

Мое тело плохо меня слушается. Желание направиться к окну возникает в мозгах молниеносно, вот только тяжелые ноги остаются на месте. Чувствую себя размазней, но собираю все оставшиеся силы и медленно шаркаю вперед.

Осторожно берусь за нежную занавеску, которая мотыляется от ветерка, вылетающего из приоткрытой створки, и нерешительно выглядываю в окно. Рот открывается от удивления, когда я вижу Мэта Батлера, ковыряющегося в багажнике крутой черной тачки. Наблюдаю, как он вытаскивает оттуда огромные пакеты и, не обращая на меня внимания, направляется в дом.

Ничего не понимаю. Стараюсь вспомнить, как я здесь оказалась, но все безуспешно, будто кто-то безжалостно стер часть моей жизни. Словно улитка плетусь к двери, хотя все мои мысли уже там, рядом с Мэтом. Любопытство распирает и мне нужно скорее узнать, что же со мной произошло. Злюсь на свое дурацкое нерасторопное тело, с трудом добираюсь до двери и не спеша открываю ее.

— Мия, — Мэт сразу замечает меня, и я четко считываю радость на его лице, — ты проснулась.

Он ставит пакеты на стол и уверенным шагом направляется ко мне. Внимательно осматривает меня с головы до ног, становится жутко неловко, словно я стою перед ним голая, а ведь под этой беспонтовой ночнушкой у меня ничего нет, даже трусов.

— Как ты себя чувствуешь? — останавливается совсем близко, и я заглядываю вглубь спокойных зеленых глаз.

Ощущаю легкий запах его парфюма, сейчас от него исходит доброжелательная энергетика. И он заряжает меня умиротворением.

— Где мы, Мэт? — хриплю и сама же ужасаюсь своему голосу, пытаюсь прокашляться и продрать напряженное горло.

— Не волнуйся, — он осторожно берет меня за руку, отступает назад и ведет меня за собой. — Мы в доме Тайлера, никто не знает, что мы здесь, так что ты в безопасности.

Чувствую себя беспомощным ребенком, который только-только учится делать первые шаги.

— А как я тут оказалась? — язык меня плохо слушается, осторожно двигаю челюстями, пробуя разработать задеревенелые мышцы.

Мэт подводит меня к креслу и я чувствую, как упираюсь икрами в мягкую подушку. Он отпускает мои руки и возвращается к пакетам, которые оставил на столе-острове.

— Последнее, что я помню, как я была в психушке.

— Нуууу, — загадочно тянет и роется в покупках, — я тебя украл.

— Что? — дыхание перехватывает.

Ноги внезапно слабеют, и я резво плюхаюсь в кресло.

— Тихо, тихо, — Батлер в считанные секунды поделает ко мне и опускается передо мной на корточки. — Я узнал, что твой отец насильно запихнул тебя в клинику и решил, что так неправильно.

С жадностью впитываю в себя каждое слово, и на моих глазах наворачиваются слезы. Еще никто за меня так не заступался. Никто не осмеливался пойти против воли отца. Одинокая слеза дрожит на ресницах, затем скатывается по щеке, и я быстро смахиваю ее.

— Эй, Картер, — по-доброму усмехается Мэт, — ты чего?

Я резко возвращаюсь на землю, не хочу показывать ему свою слабость.

— Извини, — пожимаю плечами, — это все таблетки.

Тупо отмазываюсь и запрокидываю голову назад, чтобы больше ни одна предательская слезинка не посмела скатиться по моей щеке. Но он в считанные секунды щелкает меня как орешек и ехидно усмехается, типа «ага, ага, ври больше».

— Это мазь от твоих синяков, — Мэт протягивает мне разноцветный тюбик и кивает на мои запястья.

Перевожу взгляд на свои руки и ужасаюсь от кровавых потеков, пристально пялюсь на них, какие они огромные. Мгновенно проваливаюсь в воспоминания и залипаю на травмированных участках.

Батлер откручивает белую маленькую крышку и недовольно цокает.

— Дай сюда, — четким тоном приказывает парень, а я быстро моргаю, чтобы прогнать непрошенный ступор и заворожено наблюдаю, как Мэт осторожно берет мои ладони, придвигает к себе и начинает аккуратно, почти не касаясь кожи, втирать мазь в посиневшие места.