Неполоманная жизнь

Неся всю эту чушь, Наум спустился пол пролета вниз к Железнову, развёл руки в стороны: не могу прекратить, глазами показал вверх – откуда звонок, словами подтвердил: «Нет, Владимир Владимирович, и не умоляйте! Даже если на коленях просить будете… Что?!. Вот это могу! Министра финансов посоветовать могу!.. Сашка Железнов! Не слыхали?!.»

Сашка, с удовольствием наблюдавший за Нямой, включился:

– Скажи «Президенту», что он просит меня угостить тебя сигаретой.

Няма сделал «возмущенное» лицо, переложил телефон в другую руку:

– Что-что, Владимир Владимирович? Зачем вам это? У меня свои есть…

– Президенту – не ври!

– Да-а. Есть… Точно… ФСБ можете прислать проверить… Но вы все-таки настаиваете?!. Ну, хорошо… Единственно потому, чтобы и дальше не отрывать вас от дел государственных… Ага… И вам – не кашлять.

Якобы дав отбой, Наум пару секунд изучающе смотрел в смеющиеся глаза Железнова. Наконец, «увидев» в них то, что он хотел увидеть, он отступил на шаг, вскинул руку и произнес:

– Александр!

– Да!

– Не перебивай! – Наум махнул на Сашку рукой. – Александр! Вас ожидает миссия государственной важности! Как вы слышали, указание поступило прямо от Президента! Он, подчеркиваю, он лично просил вас угостить меня сигаретой!

– Ты забыл сказать, что «Отечество в опасности!» – Железнов протягивал ему пачку.

– Президент сказал – только одну сигарету! – Няма вожделенно смотрел на пачку.

– Бери пачку. У меня еще есть. А то так и будешь весь день дёргать меня по одной сигарете от имени Фиделя, английской королевы, ООН и еще кого-либо…

– Грубый ты, Железнов, – произнес Наум «укоризненно», взял пачку, заглянул вовнутрь, – а почему неполная? – «возмущенно» продолжил он.

– Ну, извини… Не знал, что Президент позвонит. Не подготовился.

Неизвестно, сколько еще продолжалась бы эта утренняя «разминка мозгов», если бы практически одновременно у каждого из них не зазвонил телефон. Железнов, взглянув на определитель, махнул Няме рукой и двинулся в сторону своего кабинета:

– Доброе утро, Маша. Как всегда?

– Да, еду на работу. И как всегда, хочу услышать ваш голос… Вы знаете, Саша, мне абсолютно всё равно, о чём говорить. Мне не бывает неинтересно с вами.

– Это, наверное, потому что мы с вами во многом ортогональны.

– Как? Это вы ругаетесь? – по интонации Железнов понял, что Маша улыбается.

– Я неверно выразился. Скорее всего, мы с вами – некомпланарны.

– Спасибо! Разъяснили, – Маша рассмеялась. – А это ещё что такое?!.

– Некомпланарны – дословно – не в одной плоскости.

– Саша, я не Софья Ковалевская…

– И, слава Богу! Поясняю. У каждого из нас – свой жизненный опыт, соответственно у каждого – свой взгляд на одни и те же вещи, сформированный на основе ценностей, которые преобладают в семье, мировоззрения, прививаемого в школе и институте, в колледже, соответствующего окружения на работе, соотнесения ваших представлений о жизненных целях с реалиями действительности…

– То есть вы хотите сказать, что мы шли по жизни через непересекающиеся плоскости…

– Да, именно так. Я же говорил, что вы схватываете мысль на лету. Судя по всему, хотя вы так и не хотите говорить, кем вы работаете…

– Потом, Саш, хорошо?

– Стоическая позиция… Ну, да ладно. Так вот, судя по всему, исключая базовые человеческие ценности, на многое мы с вами смотрим по-разному. При этом у каждого из нас – обоснованная позиция, имеющая право на жизнь в силу того, что сформирована она тем индивидуальным путём, который был пройден и вами, и мной.

– Но ведь у каждого человека – свой жизненный путь. Но очень многие – похожи друг на друга.

– Отлично, Маша! Вы молодец! Похожи те, у кого цели в жизни – стандартные либо – примитивные. И пути достижения у них, как правило – с минимальными затратами как умственной, так и физической энергии. Просто живут, особо не задумываясь ни о чём.

– Саша, а какая у вас цель в жизни?

– Глобальная… – не скажу.

– Почему?

– Суеверный, наверное. Мне кажется, если всё время о ней говорить окружающим…

– И мне не скажете?

– Вам – тем более.

– Ага! Я для вас теперь – среди окружающих! Хорошо! Я запомню!

– В общем, – продолжил Железнов, не замечая весёлого «возмущения» Маши, – я считаю, что лучше каждый день делать что-то для того, чтобы цель приблизить, чем рассуждать о том, что было бы неплохо, если бы… В общем, я надеюсь, вы меня поняли.

– Да, конечно. А не глобальные, не глобальные цели у вас есть? Или тоже – не хотите мне о них говорить?

– Не глобальные… – Железнов взял секундную паузу. – Их – море, Маша. В частности, вас увидеть…

– Ах, так! То есть я не ваша глобальная цель?!.

– Не выцыганите…

– Ну, хорошо!

– …проект довести до конца.

– А, кстати, Саша, что вас подтолкнуло на написание формата?

– Здесь всё очень просто. С одной стороны – это современный кризис телевидения в целом, не нужно быть специалистом, чтобы понять, что на всех каналах идет практически одно и то же…

– Согласна.

– Ну, может быть, с небольшими вариациями, в зависимости от количества вкладываемых в проекты денег…

– В каком смысле?

– Декорации – поэффектнее, «звёзды» – поизвестнее…

– Поняла.

– То есть, возникла мысль, что хотелось бы увидеть что-нибудь не избитое. Это – с одной стороны. А с другой стороны… с другой стороны мне никогда не были понятны принципы оценки женской красоты на так называемых конкурсах красоты.

– Но там же, насколько я понимаю, есть жюри.

– Да в том-то и дело, что есть. Пять – шесть членов этого так называемого жюри, которые по совершенно непонятным для меня, обычного мужика…

– Ага, совсем обычный – ученый, полковник, финансист, автор формата, что еще я забыла?

– Что? Самое главное – я люблю детей… И, как выяснилось, умею любить одну единственную женщину. Без всякой надежды.

– Спасибо вам…

– Маша, не сбивайте меня… Так вот, пять-шесть членов этого самого жюри по непонятным для меня критериям выбирают из пятидесяти моделей пятнадцать, которые проходят в следующий круг. Почему эти, а не те? На мой взгляд, они все очень похожи друг на друга. То же самое происходит и с выбором победительницы. И никто не удосуживается объяснить заинтересованной публике, почему эта, а не та…