Непорочность

– Прихвати лосьон для загара, - посоветовала я. Хотя Томми он не требовался, его золотистая кожа вряд ли могла обгореть на солнце.
– Ты считаешь, что там тебе будет плохо?
– я не стала употреблять слово одиночество, уже очень оно было немужественным.

– Спасибо за совет, - пробормотал он, не отрывая от меня голубых глаз, в которых появились тёмные крапинки из-за притаившегося в них расстройства.
– И да, я боюсь перемен, как бы сопливо это не звучало.

– Если бы переезжала я, то бы тоже боялась, - по сути, я тоже переезжала и тоже действительно боялась.
– Но ты смышленый парень, ты обязательно найдёшь новых друзей. Знаешь, даже не так...они сами тебя найдут! Устроят целый кастинг или даже гладиаторские бои, чтобы отобрать лучших на это важное место, - я развалилась рядом с ним и убрала свои светлые волосы на бок.

– Знаешь, у тебя есть свойство появляться в моих снах в самые трудные времена, - на его лице появилась слабая тень улыбки.
– Могу ли я поговорить с тобой в нормальные времена?

– Не-а, - улыбнулась я, разглядывая красивый расписной потолок, - А здесь не так и плохо, ты только представь: ванная, кухня, спальня, гостиная - и всё в одной комнате, - я указала на бесконечность впереди.

– Хорошая идея, - кивнул он, заметно развеселившись.
– Откуда ты узнаешь, что мне плохо?

– Ну, я часть твоего воображения, материализующаяся во сне, поэтому фактически мне известно всё о тебе, - пробормотала я.
– И вообще, хватит вопросов, ты самый настоящий наглец, - хмыкнула я, поднимаясь.
– Давай-ка лучше разукрасим твой сон поярче.

– В случае как с тем оборотнем, превращённым в собачку?
– его глаза засияли. Он был рад оказаться не один в этой пустой комнате.

– Что-то вроде того, - пожала я плечами.
– Так, для начала начнём с дома. Представив то, что ты хочешь, - я хотела было подкольнуть по поводу домика у моря, но осеклась. Не переходить границу.
– Давай устроим вечеринку в стиле рок, - улыбнулась я.
– Знаешь, бесконечность это конечно не плохо, но давай обойдёмся парой комнат, - тут всё вокруг стало меняться и преобразовываться. Теперь мы стояли в большой гостиной, выполненной в белых, чёрных и красных тонах, строгие линии, кожаные кресла и диван, современная мебель, плазма, а повсюду стояли красные свечи, тени от огня плясали на стенах.

– Не дурно, - похвалила я, - А теперь давай придумаем нам что-то посимпатичнее, - я жестом обвела свои шорты, ранее бывшие джинсами, и белую майку с желтым смайликом на ней. Тут же на мне оказался белый летящий сарафан до колен, волосы стали завиваться более мягкими волнами и ложились на спину. Томми так же оказался во всём белом: ботинки, брюки и элегантная рубашка. От непривычки я пошатнулась на высоких каблуках изящных босоножек и чуть не рухнула на пол, подопечный любезно поддержал меня.

– Ты чего шатаешься, я не придумывал алкоголь, - хмыкнул Том и поставил меня в вертикальное положение.

– Так, а теперь громкую музыку, - скомандовала я, и из динамиков тут же полился сладкий голос солистки одной из любимых групп Томми. Я с удивлением отметила, что музыка медленная.

– Эй, ты что, собрался спать во сне, парень?
– я взгляну на него исподлобья. Даже на каблуках я была намного ниже его. Наверное, я родилась в семействе гномиков.

– Нет, я собрался танцевать, болтливая часть моего воображения, - он подошёл ко мне и взял за руку. А вот это мне совсем не нравилось, точнее не нравилось то, что очень сильно нравилось. Я нервно усмехнулась своим глупым мыслям. Как жаль, что я не могу во сне слышать мысли Тома.

– Что ж, давай, - я чуть было не ляпнула про весенний бал, на который парень не попадает. Честно сказать, я понятия не имела, умею ли танцевать, потому что за шесть лет жизни мне как-то не предоставлялось случая. Правда я видела это очень много раз, так что можно было бы попробовать.

Томми притянул меня к себе, и я неуклюже положила ладонь на его плечо. Его рука обняла меня за талию, и мы принялись топтаться на месте, как обычные танцующие подростки.

– Ты как деревянная, - ухмыльнулся парень. Мне хотелось сказать, что в отличие от него я не бегаю по утрам, не занимаюсь несколькими вида спорта и не торчу без конца в тренажёрном зале. Но я промолчала. Это дало бы ему лишний повод для раздумий.

– Пиноккио, - пробормотала я, вспоминая мультик про деревянного мальчика, который мы с Томми смотрели в первую неделю после того, как меня к нему приставили.

– Знаешь, когда я думаю о чём-то, когда задаюсь вопросом, ответ обычно произносит твой голос, - он как-то смутился и по-джентельменски покружил меня, внимательный взгляд его голубых глаз скользил по моему лицу.

– Что ж, парень, видимо внутри тебя сидит женщина, - передёрнула я плечами, хотя получилось неравно и в самом деле деревянно.

– Я схожу с ума?
– мы остановились, хотя музыка ещё продолжала литься. Я начала чувствовать насколько хрупким стал его сон. Он выглядел очень обеспокоенным. Ну, ещё бы, ведь он слышит мой голос, иногда чувствует моё присутствие, видит меня в жутко реальных снах...Я бы тоже забеспокоилась!

– Мой ответ ты сочтёшь правдой?

– Да, - незамедлительно ответил он. Я почему-то улыбнулась, но не так как хотелось бы, а вытянуто, измученно.

– Нет, Томми, ты не сошёл с ума и тебе это не грозит. А мой голос, вероятно, звучит потому, что ты бы не поверил сам себе. Именно поэтому он стал девичьим. Так что, слушай его, он плохого не подскажет, - я подмигнула и отпрыгнула назад.

– Ты существуешь где-то на самом деле или только в моей голове?
– на его лбу снова образовалась складка, а рука неожиданно потянулась к моему лицу. Я застыла.

– Я существую на самом деле в твоей голове, - снова улыбнулась я и сон закончился. Я по-прежнему лежала на кровати подопечного, он лежал рядом с закрытыми глазами, но чувствовала, что он больше не спит. Снова его мысли неслись бешеным потоком и были они лишь обо мне. Что ж, явно не стоило заглядывать к нему в сон. Но мне показалось, что это пошло ему на пользу, ведь он так бы и боялся одиночества в новом доме.

Снаружи было темно. Взглянув на будильник, я поняла, что ещё нет и семи утра.

– Кайла, - прошептали вслух губы Томми, и я нервно вздрогнула.
– Какой замечательный сон...- на его губах появилась глупая улыбка, и он перевернулся на бок, таким образом, оказываясь со мной лицом к лицу. В темноте я рассматривала его лицо, которое теперь не было напряжено. Тусклый свет просачивался через окно, был уже поздний март, но в этом городе ещё лежало немного снега.

А мой подопечный так повзрослел. Казалось, до этого момента я не замечала. Нет, конечно, за шесть лет он подрос, стал очень симпатичным добрым парнем. Но я не видела этого так, как сейчас. Что таить, я всегда любила этого парня странной любовью. Как однажды мне сказал Фрост, так любят брата или сестру, ну, или кошку и собаку. Мне постоянно хотелось заботиться о Томми, хотелось, чтобы ему было хорошо. Это не изменилось, изменились лишь мои желания...Мне вдруг отчаянно захотелось, чтобы он видел меня, знал, что я существую, чтобы он смотрел на меня, а не насквозь.

Хорошенько стукнув себя по лбу, я перекатилась с кровати и плюхнулась на пол. И чего на меня нашло? Дура! Доигралась...Раньше мне нравилась моя особая связь с этим парнем, она помогала в работе, ведь мой голос звучал очень реально, а значит и смысл доходил больше. Но теперь я понимала, что давно переступила грань, ещё тогда, во сне. В обязанности непорочности входило лишь быть голосом совести над ухом человека, объяснять, что такое хорошо и что такое плохо. Помогать делать выбор в сторону добра, в сторону блага всех. Я же на протяжении шести лет оберегала Томми от всех бед, утешала, когда он болел или ссорился с кем-то, помогала собраться с духом перед важным матчем. Я не просто хранила его непорочность, я стала подобием ангела-харанителя, который как раз и был в отпуске шесть лет. Я позволила слишком много, слишком часто контактировала с ним...