Непостижима и щедра
Шрифт:
На счастье Тома и ещё нескольких людей, пробывших в воде более двух часов, проходящее мимо судно, отправившись по сигналу SOS в район перевёрнутой лодки, подобрало их на свой борт, передав утром всех спасённых людей сотрудникам береговой службы. Остальные люди, в том числе отец, мама и маленькая сестра Тома, были поглощены той ночью морской пучиной и в большинстве своём остались «пропавшими без вести».
На берегу сидел задрогший, укутанный в одеяло, коротко стриженный щуплый маленький мальчик с большими карими глазами, с которым сотрудникам иммиграционной службы никак не удавалось пообщаться. Том настолько лишился жизненных сил, будучи подавленным трагедией прошедшей ночи, что, даже зная французский язык, не отвечал на вопросы незнакомцев,
Так маленький Том познакомился с Наоми, на долгие годы ставшей ему новой мамой.
Наоми всегда обладала какой-то непонятной, почти магической властью над мужчинами, и, зная об этом, она часто пользовалась ею в своих корыстных целях. Вот и утром их спасения она заставила поверить сотрудников иммиграционной службы в только что придуманную ею историю, добившись перевода с маленьким Томом в отдельное крыло лагеря для беженцев. Волновала ли её в тот момент дальнейшая судьба мальчика – скорее «нет», чем «да»?
Что она говорила впоследствии на интервью, обязательном для получения статуса вынужденного беженца? Том уже никогда не узнает. Но главное, что ей удалось убедить в этом сотрудников иммиграционной службы, после чего в кратчайшие сроки Наоми с Томом перебрались во Францию, где новая мама, особенно не утруждая себя поисками работы, нашла, как она считала, самый доступный для себя способ заработка, занимаясь той деятельностью, которая лучше всего получалась у неё: она очаровывала мужчин.
Прошло двенадцать лет.
Том вырос в новом мире, который остался для него чужим, впрочем, как и для сотен тысяч других беженцев с двух соседних с Европой континентов. Но, в отличие от многих своих друзей и знакомых, Том не озлобился безразличием коренных европейцев, продолжая, как и раньше, мечтать о близком прекрасном будущем для всех и каждого, чем иногда приводил в недоумение и даже шокировал практичную Наоми. Она незаметно для себя полюбила этого странного взрослеющего философа, наблюдая за ним каждый день. Даже считая его слишком добрым и не способным самостоятельно противостоять внешнему жестокому миру, Наоми, отсекающая с решительностью хирурга любые связи тянущихся к ней мужчин, сама не заметив этого, позволила себе эмоционально привязаться к беззлобному Тому.
– Том, сынок, сходи прогуляйся, нам с господином нужно обсудить несколько очень важных вопросов! – как всегда жизнерадостная, чуть располневшая Наоми выпроваживала восемнадцатилетнего Тома на улицу, когда сидящий в гостиной очередной посетитель нервно постукивал пальцами по столешнице в предвкушении «маленького чуда от Наоми».
– Уже, ма! – поморщившись, отозвался Том, которому были не по душе постоянные визиты в их дом непонятных личностей, вроде нынешнего посетителя. Выходя из квартиры, он бросил беглый неодобрительный взгляд на гостя, который показался ему каким-то «обычным».
– Том, этот господин обещает оформить для нас разрешительные документы для посещения центральных районов города! – заговорщицким тоном Наоми тихо поведала Тому мотив своего сегодняшнего выбора, когда догнала его на пороге. – Если всё получится, мы – свободны! – она с материнской нежностью обняла молодого человека.
– Ма! – Том аккуратно отстранился от Наоми. – Совсем скоро я получу статус «соискателя WITC» (World Improvement Technology Corporation. – Авт.), что значит для нас право посещения не только центра города, но и всей Европы. И тогда тебе больше не нужно будет встречаться с жалкими типами вроде этого… обывателя, – возможно, Том осознанно произнёс свои слова достаточно громко для того, чтобы посетитель в гостиной его услышал,
потому что тот начал ёрзать на стуле и кряхтеть. – Ладно, ма! Я сегодня сам планирую чуть подзадержаться! – более примирительным тоном добавил, прощаясь с ней, Том.Уже выйдя на улицу, он по фоносферу просмотрел последние новости своего окраинного городского района, быстро определив место очередной перспективной молодёжной тусовки «на вечер», куда вскоре, не спеша, и отправился.
– Ты уже домой? – окликнул уходящего по пустынной ночной улице Тома живущий по соседству приятель. – А как же твоё «любимое блюдо»? – с усмешкой поинтересовался он, кивком головы указывая в сторону строения, откуда доносился женский смех.
– Любимым блюдо становится только тогда, когда оно исключительно, эксклюзивно, «только для тебя»! – многозначительно возразил приятелю Том, добавив: – Хочу поскорее добраться домой, а то фоносфер ма не отвечает. Так что хорошенько повеселись за нас двоих! – После этих слов приятелю ничего не оставалось, как в недоумении развести руками и вернуться на вечеринку, а Том продолжил спешным шагом идти в сторону своего дома, добравшись до него за десять минут.
Но ещё задолго до приближения к дому Том увидел «бегающие блики» на его стенахот мигающих огней, разрывающих темноту ночи, и снующие по подворотням и проулкам в округе полицейские дроны. Ощущая медленное, но неумолимое нарастание тревоги, Том попытался войти в дом, но один из многочисленных полицейских не позволил ему этого сделать, преградив дорогу. – Сюда нельзя! – коротко заявил он Тому таким тоном, что тот остановился.
– Я живу в этом доме, – Том попытался пояснить своё желание зайти в дом.
– Тогда тебе, парень, лучше пообщаться вот с ней! – полицейский указал на женщину средних лет, деловито расхаживающую среди перепуганных жителей квартала, успевая давать короткие указания другим полицейским. Том услышал короткий вскрик, когда из их дома пара санитаров выкатила каталку с покрытым тканью телом.
– Это – Наоми, местная достопримечательность! – отстранённо отозвался один из полицейских, обращаясь к «главной». – Видимо, принимала очередного клиента, и тому «услуга» показалась недостаточно качественной, – он сказал это достаточно громко для того, чтобы стоящий в стороне Том мог расслышать каждое сказанное полицейским слово.
– Что-нибудь удалось выяснить? – вчерашний приятель подсел к Тому, с опустошённым видом в одиночестве сидящему следующим утром возле своего дома.
– Ничего конкретного, одни общие фразы, – тихо ответил ему Том, вспоминая бессонную ночь, проведённую в полицейском участке в обществе той самой «главной» женщины.
– Что думаешь сам? – не унимался приятель, приобняв одной рукою Тома за плечо.
– WITC объявила очередной набор «подопытных кроликов» для своих разработок с правом свободного перемещения для успешных соискателей. Ма очень хотела вырваться из этого захолустья. И я обязательно исполню её последнюю мечту, – отозвался Том.
– Тогда я с тобой! Мне тоже надоело здесь киснуть, да и «подопытным кроликом» я ещё не был! – долго не раздумывая, сказал приятель, попутно пытаясь подбодрить Тома.
Путь в исследовательский центр корпорации улучшения, как в просторечье называли WITC, оказался для молодых людей, в числе которых были и Том с приятелем, неожиданно довольно комфортным. Никаких проблем с прохождением через разные зоны города, никаких остановок за его пределами.
– Я-то думал, к «улучшению» придётся добираться с боем, а тут – сплошная идиллия! – сказал приятель, осматривая ярко освещённый терминал, к которому их доставил скоростной поезд по туннелю от самого города. – Как думаешь, где мы приблизительно, учитывая пять часов хода на такой скорости? – задался вполне резонным вопросом приятель, глянув на молчаливого Тома, которому, казалось, не было дела до происходящего в округе.