Непотопляемый

6

— Странно… — Александр Борисович посмотрел на часы, затем на своего друга Славу Грязнова. — Обычно Яковлев никогда не опаздывает, точен, как кремлевские куранты…

Вячеслав Иванович еле заметно усмехнулся и покачал головой:

— А он и не опаздывает… Володи сегодня не будет, Сань. Извини, посоветоваться с тобой времени не было, вот и пришлось решать самому…

— Он что — на задании? — Турецкий приподнял правую бровь, что означало легкое недовольство.

Грязнов в ответ кивнул, вздохнул и, наконец, выложил на стол Александра Борисовича две толстенных папки.

— Зная тебя, не сомневаюсь, что со свойственным тебе занудством выучишь наизусть каждый листочек! Что касается меня, дела€ я, конечно, просмотрел, в особенности в той части, которая касается непосредственно интересующего нас Костина, возглавлявшего эту шайку… Утром еще успел поговорить кое с кем из нашей собственной безопасности. В общем, там тоже складывается впечатление, что над Алексеем-свет-Иванычем кто-то из вполне серьезных чинов шефствует, сознательно затягивая время его пребывания в Сербского…

— Чуть-чуть подробнее не желаешь изложить? — поинтересовался, вздохнув, Александр Борисович. — Не забывай, Слава, этого дела я практически не знаю…

Грязнов сосредоточенно нахмурился.

— В общем-то, дело, к сожалению, не слишком оригинальное… В своем отделении милиции Костин, помимо прочих обязанностей, командовал участковыми еще до того, как совершил карьерный скачок и был переведен в УВД. Вот из них, старых знакомцев, он и сколотил свою шайку… Участковые поставляли ему информацию об одиноких людях, проживавших на их территориях в отдельных квартирах стариках, инвалидах… Затем начиналась обработка: сам знаешь, старшее поколение людям в форме доверяет куда больше, чем молодежь. А тут, к тому же, участковый заботу проявляет, — ассоциации со знаменитым Анискиным. Словом, если квартира была не приватизирована, после недолгих уговоров осуществлялась «по блату», в самые краткие сроки и без очереди приватизация. Дальнейшее — дело техники…

— Завещания? — уточнил Турецкий.

— В большинстве случаев поддельные полностью, а не только подписи… И во всех доказанных в процессе следствия эпизодах — подлинные генеральные доверенности жертв, сделанные на своих «благодетелей»… Один из членов шайки, тот, что получил по минимуму, официально практикующий нотариус… К инвалидам и совсем уж древним старичкам выезжал на дом.

— Дальнейшее я могу предсказать, — предложил Александр Борисович. — Как только документы были оформлены, жертв вывозили куда-нибудь за город и убивали…

— Причем, Саня, что самое отвратительное, убивали жестоко — душили… Из всех пострадавших удалось обнаружить и эксгумировать три тела, и у женщин, и у мужчины сломаны шейные позвонки… Мало того, члены шайки независимо друг от друга в один голос в процессе следствия утверждали, что разделывался с жертвами сам Костин лично… всегда!

— Поэтому и назначили психологическую экспертизу?

— Не только… На допросах он вел себя неадекватно — то ли разыгрывал психа, то ли и впрямь…

— Что говорят доктора?

— Доктора, как ты понимаешь, к единому мнению так и не пришли на данный момент. Дело Костина было выделено в отдельное производство, — Вячеслав Иванович кивнул на вторую из принесенных им папок, — и, как ты понимаешь, не закрыто до сих пор… Я сегодня утром, еще до их летучки, довольно долго говорил с одним из членов комиссии. Вроде бы неплохой мужик, сам сказал, что у него такое впечатление, будто на его коллег кто-то давит…

— Что за доктор?

— Некто Кашкин, доцент… Сам он считает, что клиент скорее жив, чем мертв, то бишь абсолютно здоров, но не обделен матушкой-природой даром артистизма… В общем, через него я и пристроил Яковлева в нужное место на пару денечков…

— И кем, позволь полюбопытсвовать? — Турецкий отодвинул от себя раскрытую папку с делом Костина и спустил на кончик носа очки.

— Ну… кем-то вроде уборщицы…

— ?!.

— Да санитаром, санитаром!.. — поспешно произнес Грязнов и отвел глаза, а Турецкий не выдержал и расхохотался:

— Бедный Владимир Владимирович! Там ведь, поди, и утки за больными придется таскать?!

— Спятил? — Вячеслав Иванович сердито уставился на друга. — Какие еще утки?! Ты, как я посмотрю, совсем от жизни отстал! К твоему сведению, Костин прохлаждается в отдельной палате, при которой имеются все удобства! Включая телефончик и телевизор… Мобильные там под запретом, телефон внутренний, но… этот доцент как-то именно с мобильным нашего клиента и застукал, пару месяцев назад.

— Забрали?

— Конечно! Но кто сказал, что ему за это время не доставили еще один?..

— Никто, — вздохнул Турецкий. И, помолчав, продолжил: — Что ж, коли так, подождем вестей от Яковлева, думаю, если там дело нечисто, он ничего не упустит… Прослушку в палате наверняка уже приспособил! Надеюсь, ты его снабдил всем необходимым?

— Мог бы и не спрашивать! Я еще вчера вечером Дениске позвонил, у них в агентстве эти штучки всегда самые новомодные и в большом количестве имеются… Ну, он мне и завез…

— Как там наш Денис Андреевич поживает?

— Как всегда, гораздо лучше, чем мы с тобой, — буркнул Вячеслав Иванович.

Денис Грязнов — родной племянник Вячеслава Ивановича — возглавлял известное как в столице, так и за ее пределами частное охранное предприятие «Глория», занимавшееся не столько охраной обращавшихся туда клиентов, сколько расследованием ситуаций, из-за которых эта охрана понадобилась.

Когда-то «Глория» была создана не кем иным, как Вячеславом Ивановичем, собравшим под ее крышей надежных ребят, за плечами которых остались Афган, Чечня…

То был тяжелый период в жизни Грязнова-старшего, после серьезного конфликта с начальством покинувшего, как он тогда считал, навсегда органы… Но дальше произошло то, что и предсказал сразу его друг Александр Борисович: старый служака без службы, занимаясь исключительно частным сыском, просто-напросто жить не смог… И разумеется, вернулся «в ряды», передав «Глорию» племяннику — Грязнову-младшему.

Турецкий машинально пролистал несколько страниц лежавшей перед ним папки и усмехнулся:

— Старый ты ворчун, Славка… Когда перестанешь делать вид, что завидуешь Денису и якобы сожалеешь о своем возвращении? Ни о чем ты не жалеешь, и другой жизни себе, как это доказано практикой, не представляешь и не желаешь!

— Ладно-ладно, уж и поскрипеть нельзя…

В этот момент в дверь кабинета постучали и одновременно ожил селектор на столе Турецкого:

— Александр Борисович, это Померанцев рвется, говорит, вызван…

Валерий между тем уже успел распахнуть дверь и перетупить порог, за его спиной маячило смущенное, раскрасневшееся личико Гали Романовой.

— Вижу, — коротко ответил Александр Борисович секретарше и, бросив быстрый взгляд на часы, поинтересовался уже у своего торопыги-подчиненного: — Если не ошибаюсь, до назначенного тебе времени еще почти полчаса…