Неправда о любви

– А, проходите! – матрос махнул рукой и глубже спрятал лицо в воротник бушлата.

Мой спутник вкатил тележку на палубу и уверенно двинулся к одной из палубных надстроек. Открыв закругленную металлическую дверцу, втащил внутрь тележку и оглянулся на меня:

– Не отставай!

За дверью оказался узкий коридор, который уткнулся в следующую дверь. Здесь мой спутник остановился и постучал условным стуком.

Дверь сразу открылась, как будто нас ждали. На пороге появился пожилой дядечка в тельняшке. Оглядев нас пристальным взглядом, он проговорил:

– Ну, здорово, Козырь! Никак за ящиком своим пришел? И девонька с тобой?

– Как видишь, дядя Коля! Смена трансформатора! – И мужчина показал на свою тележку.

– Ну-ну… – Дедок неопределенно хмыкнул. – Смена так смена… заходите, голубчики…

Мы протиснулись за дверь и оказались в помещении, все стены которого занимали какие-то вентили, краны и манометры – должно быть, здесь размещалась отопительная система корабля.

– Давайте ключи! – Дядя Коля протянул заскорузлую, в застарелых мозолях, ладонь.

Козырь подал ему короткий заржавленный ключ и повернулся ко мне.

Настал тот самый момент истины. Если им нужен ключ, который я нашла возле трупа Аллы – тогда игра продолжается, а если это вовсе не тот?

Я полезла в карман куртки. Руки после холода плохо слушались, и я с трудом нашарила ключ в глубине кармана. Достав его, подала дяде Коле.

Видимо, все было в порядке – не сказав ни слова, он повернулся к нам спиной и, шаркая ногами, прошел в дальний угол каюты. Там опустился на колени и по очереди вставил оба ключа в неприметные замочные скважины.

Затем он взялся сразу за оба ключа и ловко повернул их.

Послышался негромкий щелчок, и часть металлической стены отъехала в сторону.

– Ну, Козырь, меняй свой трансформатор! – проговорил дядя Коля, поднимаясь с колен.

Козырь подкатил свою тележку, сгрузил с нее ящик. Только после этого нагнулся и вытащил из углубления в стене другой такой же. Этот ящик он закрепил на тележке, а свой вставил в углубление. Затем задвинул дверцу и вернул старику оба ключа, а также плотно набитый конверт.

– Ну, спасибо, дядя Коля, век не забуду!

– Тебе, Козырек, тоже спасибо! Не обидел старика! – Дядя Коля ощупал конверт и спрятал в карман.

Мы уже возвращались к сходням. На этот раз я шла впереди, Козырь катил тележку следом. Когда я уже вступила на мостки, он проговорил мне в спину:

– Блоха, а как Кирпич – здоров?

Я споткнулась – вот оно! Что я должна ему ответить? Кто такой Кирпич? Может, это просто проверка и неправильный ответ выдаст меня с головой… Но молчать тоже нельзя, пауза и так слишком затянулась.

– А что ему сделается? – ответила я, не поворачивая головы. – Кирпич – он и есть Кирпич…

– Хорошо, – удовлетворенно ответил Козырь. – Привет ему передавай…

Мы сошли со сходней. Вахтенный матрос, еще больше заросший снегом, проводил нас завистливым взглядом.

Я подошла к пикапу и остановилась. Козырь подкатил свою тележку, открыл дверцу, с заметным трудом загрузил ящик внутрь и повернулся ко мне:

– Помоги поставить ровнее, а то по дороге раскроется…

Я нагнулась, потянувшись внутрь пикапа… и вдруг он схватил меня за плечи и толкнул вперед.

– Ты что… – Я пыталась вырваться, но силы были явно неравны.

– Кто ты такая? – прошипел он мне прямо в ухо. – И где Блоха?

Я молчала, не в силах вымолвить ни слова.

Да и что я могла сказать? Он расколол меня, да и могло ли быть иначе? Пусть Алла сделала пластическую операцию, но ее фигура, походка, жесты – все должно было остаться при ней, и хорошо знакомый человек никак не мог ошибиться, не мог принять за нее совершенно другого человека. Наверняка он все понял, когда шел за мной по сходням…

И где же этот Аслан? Он обещал подстраховать меня и вмешаться в критический момент. Вот этот момент наступил – и я одна, никто не спешит мне на помощь… Впрочем, разве можно верить слову бандита, уголовника? Он хозяин своего слова: хочет – даст, хочет – возьмет обратно, а отвечать придется мне…

Не дождавшись моего ответа, Козырь процедил:

– Молчишь? Ну и черт с тобой! Если ты отправила Блоху на тот свет – туда ей и дорога, она свою судьбу заслужила. Впрочем, ты сейчас отправишься следом за ней. Свое дело ты сделала, помогла мне получить деньги, больше ты мне не нужна. Заодно и Кирпичу привет передашь, он, к твоему сведению, уже давно на том свете…

Раздался негромкий щелчок, и возле моего горла оказалось лезвие складного ножа.

И тут снаружи донесся приглушенный метелью голос Аслана:

– Выходи с поднятыми руками!

– Это еще кто? – проговорил Козырь, и кончик ножа больно ткнулся в мое горло.

– Мамлеево помнишь? – В голосе Аслана звучала плохо скрытая угроза. – Если забыл, я тебе напомню!

– Черт! – прошипел Козырь. – Это ты их привела?

Я ничего не ответила – нож возле горла не способствует красноречию. Но он и на этот раз не нуждался в ответе. Правда, по его изменившемуся поведению я почувствовала, что он здорово напуган. Несмотря на холод, на лбу у него выступила испарина, и даже руки, только что такие твердые, заметно задрожали. Этак он меня нечаянно прирежет…

Но Козырь взял себя в руки и выкрикнул, перекрывая вой ветра:

– У меня ваша девчонка, выпустите меня, или я ее прирежу!

– Ты выходи, – отозвался снаружи Аслан, – выходи, а там поговорим…

Козырь вцепился пальцами левой руки в мое плечо и выбрался из пикапа, по-прежнему держа нож возле моего горла.

Снаружи стояли четыре облепленные снегом фигуры. В ближайшей из них я с трудом узнала Аслана. В руке его чернел пистолет.

– Дайте мне уехать – или я перережу ей горло! – повторил Козырь, оглядываясь, как загнанный зверь. В подтверждение своих слов он слегка нажал на ручку ножа. Я почти не почувствовала боли, зато почувствовала, как по горлу потекла теплая струйка, и с ужасом поняла, что это моя кровь.

– Перережешь горло? – усмехнулся Аслан. – Да ради бога! Приятного аппетита! Она мне не нужна, свое дело она уже сделала!

Я похолодела от страха. Что они, сговорились? Оба только и твердят, что я сделала свое дело и больше никому не нужна, а ведь это так и есть! Я действительно, как последняя дура, поверила Аслану и сделала для него всю черную работу…

В этот ужасный миг, как ни странно, в памяти всплыло глупейшее выражение из школьного учебника литературы – «лишние люди». Кажется, так называли Онегина, Печорина, Чацкого, но только теперь я поняла настоящий смысл этого выражения. Это я – лишний человек, и моя судьба окончательно решена двумя убийцами…