Неправильный красноармеец Забабашкин
Шрифт:
Но я ошибся. Как только сфокусировал зрение на одной из машин, увидел, что бак закрыт досками в два ряда. Это меня крайне удивило. Как и то, что после беглого осмотра я увидел, что подобной защитой обладает и кузов машины, и даже кабина.
— Вот же гады хитровыдуманые! — расстроился я, понимая, что теперь поражать грузовики будет сложнее.
С другой стороны, их стремление жить было вполне понятно. Хотя, разумеется, лично я это стремление категорически не разделял.
Но, несмотря на то, что немчура серьёзно защитилась, попробовать экспериментальным путём пробить доски, было не только можно, но и нужно.
«Интересно, возьмёт или не возьмёт с такого расстояния?»
Ну, я и попробовал, выстрелил в
Для чистоты эксперимента выстрелил ещё раз по бензобаку, а затем, вновь убедившись, что ничего не происходит, остальную часть обоймы пустил в кабину, которая тоже была зашита досками и мелкими брёвнами. Так как грузовая машина находилась ко мне под неудобным углом, то в амбразуру в виде щели, в которую смотрел при движении водитель, мне попасть не удалось. Брёвна же, разумеется, моя пуля тоже пробить не смогла.
Конечно, абсолютно ясно, что, если хорошенько изучить конструкцию защиты, потратив на это некоторое количество времени, то, скорее всего, уязвимые места в данном примитивном обвесе найти будет вполне возможно. Я и сейчас, даже не углубляясь в детали и глубоко не анализируя эту защиту, мог навскидку назвать сразу несколько уязвимых мест, при стрельбе в которые будет существовать большая вероятность, что либо цели внутри будут поражены, либо транспортное средство остановлено. Например, такими местами могут быть капот, под которым расположен двигатель, двери кабины или колёса грузовика. Эти места почти не были защищены и при желании, достатке патронов и наличии всё того же времени я вполне мог нанести урон даже обычными пулями. Но в том-то и беда, что времени у меня катастрофически не было. Колонна пёрла и её надо было не просто остановить, а лишить возможности отступления, да и вообще какого-либо манёвра.
А потому отложил верную винтовку системы Мосина в сторону и перешёл на более крупный калибр.
И, нужно сказать, что такой переход грузовику сразу очень не понравился. От моего выстрела бензобак машины вспыхнул и та, уйдя в сторону, врезалась в соседнюю. Они обе остановились, и вторая машина тоже начала дымить.
«Очевидно, огонь от первой перекинулся», — хмыкнул я, отмечая, что моё поражение цели прошло очень удачно.
Даже такой относительно небольшой аварии было достаточно для того, чтобы на первое время перекрыть возможность колонне двигаться назад. Если бы в моём распоряжении было бы неограниченное число боеприпаса для ПТР, то я бы уничтожал им всю технику подряд. Но, увы, патронов для противотанкового ружья имелось крайне мало, а потому я был вынужден расходовать их только на танки, надеясь, что, поразив их всех, в дальнейшем, с бронетранспортёрами и грузовыми машинами с пехотой, я уж как-нибудь справлюсь, сумев-таки найти уязвимые места.
А тем временем часть немецких танков в голове колонн, не имея возможности двигаться, открыли огонь по позициям, обороняющим город. Другая же часть, развернув башни, стала безжалостно обстреливать мою лесополосу.
Этого следовало ожидать, поэтому, в общем-то, я был готов к тому, что снаряды будут рваться рядом со мной. Но одно дело ожидать этого, а другое — находится под обстрелом.
То тут, то там раздавались взрывы, свистели осколки, и куски земли падали с неба на меня. На свист пуль я уже даже внимания особого не обращал, а чтобы не оглохнуть, открыл рот, но продолжал вести огонь по немецким колоннам.
Патроны для ПТР у меня пока оставались, и танков на ходу у врага ещё хватало, а потому надо было торопиться и максимально уменьшить количество бронированной техники, лишь изредка делая небольшие паузы, чтобы глаза от постоянной фокусировки зрения хоть немного отдохнули.
Но длилось это недолго. Не успел я подбить очередной, восьмой по счёту
танк, как ответный обстрел неожиданно прекратился. К счастью, в меня не один осколок от снарядов и уж тем более сами снаряды, что летели в ответ, не попали. Более того, я даже рядом со своим окопом никаких воронок не обнаружил. То перелёты были, то недолёты, то вообще мазилы танкисты по началу лесопосадки вели огонь, так и не обнаружив мой ПТР. Но, хотя стреляли враги по большей части мимо, мне всё равно было очень страшно. И, когда выстрелы противника прекратились, я облегчённо выдохнул, не сразу поняв, что происходит.Кислая пороховая гарь рвала горло. Утомлённые глаза слезились, бедро жгло — в горячке боя я умудрился ткнуться в раскалённый ствол своего оружия. Сделал судорожный вдох, посмотрел по сторонам и увидел шевеление сразу в двух направлениях. Но, к моему удивлению, пехота противника не ползла в мою сторону, а наоборот, отступала в низину. И обратил внимание, что со стороны Троекуровска в небо взлетело две красных ракеты. Шёл мелкий дождь, поэтому горели они недолго, но всё же достаточно, чтобы их увидели.
«Очень интересно. Неужели это сигнал отступления?» — очень удивился я и, взяв винтовку, подстрелил того немца, который пытался ползти на четвереньках, а не на животе.
Он был прекрасной целью, а потому пуля, вошедшая в его бестолковую голову, вполне возможно, успела рассказать ему, что, когда по тебе работает снайпер, нужно вжаться в землю и дышать через раз, а не на карачках лазить туда-сюда.
— Ну да ладно, хрен с ними, с убогими, — констатировал я очевидное и в этот момент услышал в воздухе сильный свист.
«Это чего? Артиллерия? Артиллерия?! Артиллерия противника!! И раз я слышу свист, то она начала работать по мне!» — пронеслось в голове, и недалеко от моего окопа раздался мощный взрыв, прекрасно разъясняющий, почему именно солдаты врага перестали предпринимать попытки атаки моей позиции.
«Бабах!»
Глава 9
Не сдаваться
От грохота взорвавшегося на кромке лесополосы снаряда я чуть не оглох. А через секунду с другой стороны моего резервного окопа, который был в двадцати метрах от меня и служил запасной позицией для стрельбы из ПТР, раздался взрыв:
«Бабах!»
Этим взрывом меня изрядно закидало комьями грязи. Чувствительно приложило плечо, ударная волна упруго шарахнула по телу, выбивая остатки самообладания.
«Ёлки-палки, так ведь и попасть могут», — ураганом пронеслось в голове.
Ещё свист, и ещё один взрыв. Землю снова тряхнуло, разлетелись в разные стороны глыбы вырванной тверди. Кусок толстого корня, подпрыгнув пару раз, уткнулся в кочку совсем неподалёку от меня.
«Что это? — не понял я. — Неужели немцы вызвали огонь на себя? Они же даже ещё отойти толком не успели!»
Выглянул в их сторону.
Почти сразу обнаружил спину одного из противников, который пытался убежать, и, недолго думая, выстрелил тому между лопаток.
Тот упал, и в этот момент послышался ещё один звук летящего снаряда, который упал точно в то место, где только что лежал Ганс.
«Бабах!»
А затем ещё и ещё.
«Бабах!» «Бабах!»
«Ну точно, фрицы, те, кто успел, по знаку ракетами отошли, спустившись с пригорка, и теперь мою позицию будет утюжить артиллерия, — пришёл я к окончательному выводу. — Теперь осталось понять, насколько точно их снаряды будут прилетать, а это зависит от наводчика. Эх, жаль, что я в этой суете забыл про него. Впрочем, он далеко и за пределами досягаемости. Так что уничтожить противотанковым ружьём я бы его вряд ли смог. Но оптику побить из мосинки вполне можно было бы попробовать… Впрочем, это и сейчас сделать недолго. Вот будет пауза между взрывами, и стрельну по его стереотрубе. Нечего тут корректировкой огня заниматься. У меня и без этого проблем выше крыши».