Неприметный холостяк; Переплет; Простак в стране чудес

Карлайл встрепенулся, отбросив все свои неодобрительные мысли.

– Что? Прямо в этом городе?

– Да так, в миле от него. В таком, знаешь, Шатублиссак.

– Не слыхал, – покачал головой Карлайл. – Незнаком я со здешними местами.

– Выше на холме, за казино. Его снимает какая-то американская дама. Что-что, а брюлики у нее водятся.

– Наверняка-то не знаешь?

– Должны водиться, раз дамочка арендует такой шикарный дом.

– А может, в банке их хранит. – Неудачи сделали из Карлайла пессимиста.

– Может, и так. Да и что толку волноваться? У меня же все равно нет человека для работы в доме.

– Ну, внутреннюю работу, предположим, мог бы сделать и я, – вызвался повеселевший Карлайл. – Если дойдет до крупного дела, почему бы и мне не стать наводчиком?

– А как ты проникнешь в дом? Такие вот дела… Сам видишь, мужчина тут не годится. – Допив стакан, Слаттери поднялся. – Ладно, пойду прогуляюсь. Ты остаешься?

– Без разницы, где сидеть, – мрачно отозвался Гордон. Упадок промышленности угнетающе сказывался на его настроении.

Слаттери, выйдя на залитую солнцем улицу, бесцельно побрел к гавани. Когда бесцельная прогулка привела его в узкий и почти безлюдный переулок, он заметил идущего впереди пузатенького коротышку, углубившегося в чтение письма.

На минутку Слаттери заколебался. Потом, слегка вздохнув, вынул револьвер. Низкосортная, что и говорить, работенка, но выпадают времена, когда всякая мелочь сгодится. Бочком, незаметно, он пристроился к коротышке. И скомандовал:

– Руки вверх!

4

Гедж послушно их поднял. И без дополнительного стимула в виде револьвера он с готовностью оказал бы любезность такому громиле. Однако он тут же впал в полуобморочное состояние, какое порой вызывал в нем взгляд жены, но сейчас примешивалась тревога и слабое теплое сочувствие к заблуждавшемуся на его счет грабителю, принявшему его за ступеньку к богатству.

Слаттери, производивший проворный осмотр левой рукой, видимо, уже обнаружил тошнотворную истину. На грубом его лице проступила разочарованность, а кончик сломанного носа задергался от такого явного крушения иллюзий. Весь вид его кричал: вот человек, внезапно ткнувшийся носом в грубую реальность жизни!

– У тебя что ж, совсем, что ли, наличности нету? – брюзгливо спросил он.

– Ни цента! – вздохнул Гедж.

Слаттери горестно крякнул. На вид Гедж был толстячком богатеньким, и он рассчитывал на хороший куш. Спрятав револьвер в карман, несчастный грабитель сбил на затылок шляпу отчаянным и несколько даже байроническим жестом, при виде которого у Геджа вырвалось:

– Эй! А ведь я тебя встречал!

– Да? – равнодушно бросил Слаттери; ему уже все было безразлично. Столько суеты и хлопот, а в результате – денег даже на ленч не наскреб!

– Ты тот самый парень, который грабил меня в Чикаго!

Слаттери окинул его скучающим взглядом, говорившим: «Ах, у меня столько знакомых!»

– А в чем ты был одет?

– В серый деловой костюм с синей саржевой ниткой.

– Нет, не припоминаю. Извини.

– Ну конечно же, это был ты! Тогда еще подскочил коп, и ты заставил, чтобы я взял тебя под руку. И мы пошли от него будто старые дружки. Еще пели! Не помнишь, а?

– Чего пели-то?

– «О, руки бе-елые, как я ва-ас любил!» Ты подпевал басом.

Лицо Слаттери внезапно осветилось.

– А ведь и правда! Теперь припоминаю. Так-так!

– Долгонек путь отсюда до старого Чикаго!

– А то!

– Они мне и фамилию твою назвали. Сейчас вспомню…

– Они – это кто?

– Копы. Когда я им тебя описал. А, вот! Вспомнил! Суп Слаттери. Один из копов заметил, что похоже на Супа Слаттери, а другой добавил, да, очень может быть, это Суп и есть. И опять стали играть в шашки. Удивлялись только, с чего это вдруг ты стал грабить людей на улице. Сказали, ты эксперт по взлому сейфов.

– Случается, что и уличным грабежом подрабатываю, – несколько сдержанно объяснил Слаттери. – А что, есть возражения?

– Никаких! – поспешно заверил Гедж. – Решительно никаких! Лично я ничуть не против.

Возможно, Гедж даже ввернул бы классический прецедент с Микеланджело, который тоже не удовлетворялся одним видом искусства, но Слаттери уже вернулся к животрепещущему вопросу дня.

– Послушай, а чего ж у тебя наличных-то нету?

– У меня никогда не водится.

– А по виду – богатенький.

– Богата моя жена. Просто ужас! Покойный муж оставил ей миллионы.

– А ты, значит, подсуетился и ободрал вдовицу? Недурно устроился.

Настроен Слаттери был весьма неодобрительно. Не чуждый сентиментальности, он, когда видел в кино холодный брак по расчету, всегда свистел в знак осуждения.

Гедж уловил оскорбительный намек.

– Женился я не из-за денег, – с чувством возразил он. – Я и сам в то время был богат. Но, к несчастью, играя на бирже…

Теперь в манере Слаттери не осталось и капли суровости. С теплым, сердечным интересом смотрел он на Геджа.

– Так ты тоже угодил под большой крах?

– Ну! Все потерял. До последнего доллара.

– И я. – Слаттери поморщился при воспоминании. – Крутой вираж! Вот были денечки! Точно ухаешь вниз на скоростном лифте! Были у тебя «электрические»?

– А то!

– А почем покупал?

– По сто шестьдесят семь.

– А я – по сто шестьдесят девять. А «Монтгомери Уорд»?

– Обошлись мне по сто двенадцать.

– И мне – тоже.

– «Дженерал моторе»? – нетерпеливо допрашивал Гедж.

– Эй! Давай про что другое поговорим.

На несколько минут оба финансиста унеслись мыслями в прошлое. Наконец Слаттери вздохнул.

– Что ж, рад был увидеться с вами снова, мистер… как вас там?

– Гедж. Дж. Веллингтон Гедж. И я очень рад встрече, мистер Слаттери. Как насчет пропустить по маленькой?

Тень прежней угрюмости проскользнула в тоне грабителя.

– Не понял. Как это «пропустить по маленькой»? У тебя же нет денег.

– Так ты мне одолжи!

Нельзя сказать, чтобы в планы Слаттери, отправлявшегося на уличный грабеж, входило финансирование будущих жертв, но в голосе его собеседника проскользнуло нечто такое, что в нем откликнулся дух благородства и он протянул сотню франков.