Непримиримые 3

Тотчас ловлю на прицел Ирку. Королёк вяло жует, но только натыкается на мой взгляд, давится кусочком, а потом кашляет, краснеет.

Мне ржачно…

– Игнат, я хотел уточнить, – нарушает молчание Сергей Николаевич, когда ужин подходит к завершению. Мы чай допиваем. – Ты с Ириной в комнате расположился? – в голосе нескрываемое раздражение и возмущение.

– Мгм, – делаю глоток обжигающего напитка, смотрю на Ирку, в её глазах мелькают победные огоньки. Лицо надменное. Ага, щас! Жди, так просто позицию не сдам… – Там места достаточно, есть ванная, туалет, стол… постель, – на последнем делаю акцент, с удовольствием отметив, как надувается от злости сосед, а Ирка опять заливается краской. – Огромная, удобная… – продолжаю рассуждать нарочито спокойно. – Рост у меня ого-го, поэтому самая подходящая. Ирка худенькая, нам вполне хватает места, – заключаю, делая ещё глоток чая.

– Это не совсем правильно, – отодвигает свою чашку сосед, принимая строгий вид, – вы с Ириной не в том возрасте, когда прилично парню и девушке…

– Шутите? – хмыкаю, откидываясь на спинку и нагло подмигивая Ирке; она начинает пыхтеть и обречённо закатывает глаза. Потешная, сейчас ржать в голос буду. – Самый нормальный возраст… Или нам потянуть до вашего? – колю уже со злым сарказмом. – Маму мою тоже в зале разместите?

– Нет. – Заминка. Сергей Николаевич с подозрением смотрит на меня. Недовольно жует губы в задумчивости, а потом тяжко выдыхает: – Она будет жить со мной.

– Спать, – киваю в тон. – То есть для вас это прилично, а для нас с Ирой нет?

Королёк нахохливается, точно боевой воробей, но пока молчит.

– Ты забываешься! – в голосе соседа прорезывается металл. Ого, да у мужика характер есть?! Приятная неожиданность. – Она моя дочь, а ты…

– Сын женщины, с которой вы спите, – чётко и без соплей.

– Ты всё сводишь к низменному… – морщится Сергей Николаевич.

– Ах, простите, у вас же высокое… – неприкрыто насмехаюсь, – просто померещилось, что заставал вас с мамкой за обычным и плотским, животно-человеческим, оказывается, неправильно оценивал обстановку. Вы библию читали и к богу обращались!

– Прекрати паясничать! – рявкает сосед. Даже брови вскидываю:

– О, на святое покушаюсь? – вхожу в кураж. Это моя любимая стезя. Тут меня сложно переиграть.

– Может, тебе рассмотреть вариант переезда к кому-то из друзей?

У него всё же получается меня огорошить. Отличная идея, сам подумывал об этом, но наткнулся на удивительную и совершенно очевидную загвоздку – меня совсем не радует такой выход из положения. От слова «категорически».

Ну уж нет, я так просто не сдамся!

– Выгоняете? – не без желчи.

– Нет, – робкий голос Юлии Степановны.

– Что ты, – удивлённый Григория Михайловича.

Дед и бабушка умолкают под недовольным взглядом Сергея Николаевича.

– Ага, – хмыкаю зло, – сошлите на кудыкину гору, чтобы я вам тут не мешал.

Проскурины виновато опускают головы и тенью покидают зал. Сосед чертовски недоволен, сидит мрачнее тучи. Ирка глаза от стола не отрывает.

– Это неправда! – подбирает слова мужик. Ему неудобно. Думаю, мать не в курсе, что меня собираются «попросить»…

– Ирк, а Ирк, – кошусь на Королька; она вздрагивает. Ошарашенно хлопает ресницами. – Ты не знала, как признаться. Думала, папа орать будет… Бабушка и дедушка не поймут. Я сделал первый шаг, – наигранно ровно продолжаю монолог, стараясь не выдать, как трудно даётся такое спокойствие и враньё. – Не собираешься мне помочь?

Если вначале щёки девчонки пунцовые, то теперь она вся до корней волос покрывается красно-белыми пятнами. Ну, хоть что-то её не украшает. Корольку откровенно не идут такие цвета и в таком сочетании. Даже радуюсь произведённому эффекту.

– Помочь?.. – пауза. – Собраться? – выдавливает Ирка настороженно.

Сощуриваюсь. Вот же су***!

– Малыш, – пилю грозным взглядом, обещая скорую расправу, если не начнёт подыгрывать. – Я давно предлагал жить вместе, так в чём дело?

– Что? – Сергея Николаевича тонет в «Что?» Иркином. Она шокированно таращится, бросает затравленный взгляд на отца, на меня, опять на папу. Мужик сереет. Не знал, что бывает такая реакция, но цвет его кожи приобретает пасмурный оттенок.

– Ты что, ему веришь? – возмущается Королёк, когда повисает щекотливое молчание.

Сергей Николаевич пышет гневом, но пока ждёт… видимо, ждёт реакции дочери. Более бурной, ответной. Но лично я не представляю соседку в бешенстве. Буря чувств… Скандал и Ирка – разные оперы.

– Совсем мозги пропил? – шикает мне Королёк.

– Нет! – отрезаю хмуро и устало. – Тебе меня не жаль? Мне на улице спать?

– Да хоть где, только не у меня!

– Но с тобой? – это уточняю с хитрой ухмылкой. Ну, как пропустить подобную каверзу?

– Иди ты! – с горечью бросает Ирка. Она красива… когда злится, негодует, и даже до этого момента не украшающие девушку цвета мне начинают нравиться всё больше. Грудь вздымается, губы подрагивают… Хочу… Боже! Как же я хочу оттрахать её рот, чтобы не шипела, а стонала. А потом облизала губы. Языком прогулялась…

– Ирина! – громоподобный рык Королькова заставляет вынырнуть из бурных грёз и оторваться от изучения девчонки. Поздно осознаю, что меня клинит на ней. – Вы… правда?..

Не знаю, что повлияло на гнев соседа, – наша с Иркой зрительная дуэль или то, как я это делал и что у меня на лице в этот момент было написано, но от реакции Сергея Николаевича меня распирает глумливой радостью.

– Нет, па, – стенает оправдывающееся Ирка. – Ты же ему не веришь? – взывает к разуму родителя. Но я-то знаю, как вывести ревнивого мужика на эмоции. Упорно играю в свою игру:

– Ир, сейчас ты меня обижаешь, – делаю страдальческий вид, но так, чтобы не переигрывать. – Прям нож в спину, – вот не кривлю душой, уже на «Оскар» тяну.

– Па, – протягивает Королёк. Отец разъярённо сопит, и на лице написано, что ещё как сомневается… Мне это на руку.

– Зачем ты всё усложняешь? – добавляю рассудительно: – Я устал, спать хочу… и без тебя никак…

– Идиот! Ты вообще на какой дури сидишь?

– То есть? – деланно озадачиваюсь. – Максимум, что принял, и то вчера – пива банку, да выкурил сигарету… заметь, с тобой! – Знаю, ублюдок, поступаю подло, но на войне все средства хороши, а я обязан выиграть этот бой!

Ирка меняется в лице. Испуганный взгляд на отца…

– О, да брось, ты до сих пор его боишься? – вскидываю руки расстроенным жестом. – Мы встречаемся! А я не против – пей, кури… и в сексе себе не отказывай…

– Селивёрстов, это… так… низко… – от негодования запинается на словах Королёк.

– Низко? – наигранно выпучиваю глаза. – Малыш, низко было не отвечать бате, когда он тебя, прохаживаясь под балконом, звал. Я же тебя тогда не упрекал – молчал… Хотя, – актёрски задумываюсь, нос морщу, – я просто не мог говорить. Ты же на мне лежала, да рот руками затыкала…