Непрочитанные письма

— Дочка? В институт? — поразился я. Не факту поступления дочери бурового мастера в институт, конечно, а некоторым арифметическим сопоставлениям. — Вам же тридцать три всего, Василий Ларионович.

— Да я дед уже. Ага. Сам рано женился, ну и дочка вот тоже... в меня пошла...

Ну, Метрусенко, подумал я. Я дважды дед, дважды дед!.. Еще и надо мной изгалялся: мне сорок три, дескать, а уже две внучки, а ты, Яклич, постарше будешь, и что же?.. Ничего, Федя. Ни-че-го. За этим белорусским богатырем все равно не угнаться — ни тебе, ни мне.

— После восьмилетки на Донбасс уехал, в шахтерское училище поступил. Там и женился. Родители, правда, не знали ничего поначалу... А когда я дочку привез в Белоруссию, ей уже третий год шел...

На буровой было тихо. И людей не видно. Лишь мелькнет где-нибудь каска — под мостками, у основания вышки, в дверях насосного сарая — и снова исчезнет. Но эта тишина — отсутствие видимого, наблюдаемого движения обманчива, — нечто такое было разлито в воздухе, что даже в балке мастера, за закрытыми дверьми, ощущалось деятельное напряжение не утихающей даже на миг работы.

— Закончили каротаж, Василий Ларионович, — сказал технолог, появляясь в дверях.

— Ну вот, — удовлетворенно произнес Сидорейко, поглядев на часы. — А я что говорил? В шесть часов они уложились.

Река катила воды свои медленно, величаво. Сколько лет у нее позади и сколько еще впереди... Не надо нам такой жизни, длинной и медленной, свой срок прожить бы толково.

Лёвин рисовал прутиком на песке какие-то рожицы, говорил:

— Наверное, главное, что нам удалось решить, — стыковка. Разместили инженерно-технологические службы на месторождениях, там же и смежникам создали условия. На том выигрываем.

— Да ты, Михалыч, еще лет десять назад мне об этом говорил. А чтоб на практике осуществить, надо было начальником УБР стать, да?

— Но этим же не только я занимался. Все в нашем УБР началось при Усольцеве. Задача так была сформулирована: добиваться большего не числом, а умением. Ничего такого, из ряда вон, заметил? Про эту цель все знают. Но как добиться ее? Эффективность использования бурового оборудования, технологическое обеспечение проходки — с этим, кажется, у нас неплохо. Научились кое-чему. Но как только за свою буровую околицу вышел — все, начались простои, потери. И тайны тут никакой нет, никогда не было ее, этой тайны. Надо всего лишь что? Усилить вспомогательные службы, укрепить опытными кадрами базу производственного обслуживания, грамотно сбалансировать число людей, занятых в основном производстве и вспомогательном. Вспомогательном! Кому-то из наших стратегов словечко это, видно, запало в душу, и он решил раз и навсегда: вспомогательные, они вспомогательные и есть, второстепенные, значит, нечего на них средства тратить, лучше еще парочку основных бригад создать — и заметно сразу, и план под них тут же сверстать можно. Эффект, как ты понимаешь, получался противоположный: ускоренное образование новых буровых бригад, не имеющих гарантированного вспомогательного обеспечения, всегда приводило к плачевным результатам, нормальной отдачи от них нельзя было и ожидать.

Знаешь, Михалыч. Про все это я уже не первый раз и не первый год слышу. И ты мне об этом говорил еще на Самотлоре. И Казачков на Варь-Егане. И Афанасьев в Усинске. Да я два десятка бурмастеров — от Сахалина до Речицы и от Мангышлака до Ямала могу назвать. Почему же так медленны перемены? Почему они зависят от обстоятельств скорее субъективных, нежели объективных: пришел Усольцев, потом ты, появилась возможность вести единую — надеюсь, являясь генеральным директором объединения, Усольцев это направление работы твоего УБР поддерживает? — организационно-технологическую политику.

Почему... Я начальник УБР, Яклич, а не председатель Госплана... Хотя и в Госплане вряд ли ответят на такой вопрос... Потому что его как бы не существует! Потому что он как бы давно решен! На словах. Ты думаешь, что, добившись той сбалансированности, о которой я говорил, мы все проблемы сняли? Разбежался! А материальная заинтересованность? Там же такая чащоба инструкций и указаний — черт ногу сломит. Раз ты во вспомогательном цехе — у тебя и оплата вроде бы вспомогательная. В пределах нашего УБР мы попытались — в материальном смысле, разумеется, — нацелить вспомогательные звенья на конечный результат. И не на метры даже, а на кусты, сделанные промысловикам. Кое-что в этом отношении нам удалось... Ну, а вывод инженерно-технологических служб вместе со смежниками прямо на месторождение был, как ты понимаешь, не самоцелью, а очередным плановым этапом нашей работы.

— А теперь Виктор Макарцев хочет таким же манером свои проблемы решить.

— Разом их не решишь. Работы много. Но заниматься ею необходимо... Кстати, где он сейчас, Макарцев?

— В Нягани. Начальник ЦИТС.

— Нягань... Это новое месторождение, что ли? Наверное, там сейчас как в Вартовске когда-то... Прилетел, помню, ей-ей, в первый миг растерялся: куда занесло?.. Ну, а Сергеич как? Все такой же?

— Такой же...

— Мерзлота, что ли, влияет? — задумчиво сказал Лёвин. — Мне кажется, что все мы тут, ну, те, кто с самого начала, мало переменились. Только вот вымирать начали потихоньку...

— Нагрузки-то какие. Как в сверхзвуковом истребителе.

— Да-а... Ладно, вернемся к нашему разговору. Затеяли мы свою базу отдыха строить. Обживаться тут надо, капитально обживаться. Если людям создать здесь условия, никуда они мотаться не станут. Появились, к примеру, дачные участочки на Оби — и уже в отпуска на Большую землю народ не тянется, у себя садом-огородом занимается да с удочкой на утренней зорьке посиживает... А мы продолжаем спорить: вахтовый метод! летающие бригады! экспедиция! освоение! Люди-то давно уже свой выбор сделали...

— Тут я с тобой абсолютно согласен, Михалыч. Но уж больно притягательна эта идея — метраж получить вроде бы из ничего, из воздуха... И нельзя утверждать, будто ее лишь сверху насаждают, идею-то, только из министерств да ведомств. Иные местные управления, не осиливая плановых объемов, сами рассылают гонцов по всей стране, «в полет» зазывают... Заплатки это, затычки, минутное утешение, самообман... Ты еще вот что объясни мне, Михалыч. Никогда я не слышал, чтобы кто-нибудь утверждал, будто передовой опыт распространять не следует. Наоборот: все «за». С Сиваком Анатолием Васильевичем разговаривал недавно — только и только в этом видит он выход. Книжку твоего соратника, Анатолия Дмитриевича Шакшина, читал — целый раздел этой проблеме посвящен. Шакшин утверждает, что если б только часть средств, расходуемых на летающие бригады, употребить на внедрение передового опыта лучших, давно можно было бы половиной людей выполнить поставленные задачи. Почему же заглохло дело? Всяких школ передового опыта уйма, а где же результат?

— На бумаге есть и школы, есть и результат, — сказал Лёвин. — Причин тут много. Во-первых, из-за проклятой текучки никто этим всерьез в обшем-то не занимается. Для отчета — пожалуйста, а всерьез — нет. И потом... Короче, есть еще один порожек. Мы уже разок споткнулись об него, когда начали смежниками заниматься... Знаешь ли ты, к примеру, как образуется фонд материального поощрения?

— От числа работающих, что ли?

— Ну да. У нас в УБР семьсот работающих, фонд четыреста тысяч. А в другом тысяча человек, и фонд у него шестьсот тысяч. И вот что выходит: мы перевыполняем план каждого квартала и каждый квартал фонд свой тратим, под конец года уже ничего не остается. А они план или завалили, или еле-еле вытянули, фонд придержали — ив конце года пустили его весь на тринадцатую зарплату. Суммарно выходит то на то. Так и получается, что умением брать не выгодно, куда проще — числом.

— Ты из Вартовска кого-нибудь с собой взял, когда назначение получил?

— Не-ет. Они даже условие мне поставили: чтоб ни-ни. А я сказал: «Ну, если сами кого отпустите...» Ладно, говорят, бери Шукюрова. Я взял. Это технолог мой бывший, хороший мужик, но вечно с начальством не в ладах. Не глянулся он начальству. Ну, а я его бурмастером поставил. И в первый же год он всех ихних сделал! За сто пять тысяч ушел...

— А сейчас он как?

— И сейчас нормально. У нас вообще все бригады ровно идут. Планы напряженные, но реальные, обеспеченные, так что скачка нам просто ни к чему.