Непростая работа - горшки обжигать

– Только так и никак иначе. Я слово сказал и не могу от него отказаться - категорично высказался бестелесный.

– При такой постановке вопроса можно кое-что придумать. Ранг не обязательно должен быть системным? Можно и в должности ведь понизить, формулировка останется та же и не придётся отказываться от своих слов - нашёлся что сказать Азраил.

– А ведь выход, - поддержали его все.

– Астрал, может договоримся снижением его придворного ранга?
– спросил Костян.

– Хм-м-м. Можно, - нехотя согласился он.
– Но с этого момента он не имеет больше права занимать руководящие должности.

– Вы таки выворачиваете нам руки, но мы согласны.

– Вот и хорошо что мы со всем разобрались, а теперь скрепим договор. Давай краба,- Сказал Константин и протянул Предвечному руку.

– У меня нет крабов, - опешил оный.
– Если надо, могу сбегать к Природе и одолжить парочку.

– Руку говорю пожми, - сквозь сомкнутые челюсти, одними губами (Стоп. Он ведь скелет. Откуда появились губы?), проговорил Костян.

– Сейчас... Погоди немного... надо руку сделать для таких случаев, - смутившись и запаниковав, начал метаться Астрал.

– Ой, да возьми под контроль кого-нибудь из нас и не парься.

– Не могу, низя, - по детски наивно сказал Астрал.

– Почему? Кто запретил?

– Я сам. Потому что если я так поступлю, то одержимому потом плохо будет. А это нехорошо, мне так старик Космос сказал, - объяснил он и в наших головах предстала картина как Астрал носочком ботинка ковыряет в земле, говоря эту фразу.

– И сколько ждать тогда?
– всё также стоя с протянутой в никуда рукой, спросил Извечный.

– Пару минут. Я сейчас... чуть-чуть подожди, - сквозь шум донеслось до нас.

– Хорошо. Подожду, - скосив на наши готовые рассмеяться рожи и беззлобно пригрозив кулаком и сверкнув глазницами, произнёс Костя, а нам транслировал мысль-мем: «Silence! I KILL YOU!» (Ахмед, мёртвый террорист).

Через непродолжительное количество времени в помещении появилась вязанная варежка. Обычная варежка на резинке. Интересно, куда подевалась вторая?

– Вот, сделал, - лучась радостью, произнёс Астрал.

– Молодец!
– сказал Костя и с чувством пожал протянутую варежку.

– Не помни только, она совсем новая, - с ноткой испуга произнёс Предвечный.

– Не бойся: солдат ребёнка не обидит, - заверил его Смерть.

– Вовсе я не ребёнок, мне вообще-то уже...
– задумался ненадолго он и громко шёпотом стал считать.
– Один, два, три...Десять тысяч... Миллиард... Квадриллион один... Так, нет это будет долго. Тогда так. Один эон, два, три... Стоп, а эон это сколько? Они же отличались по продолжительности, - затихнув на пару минут, он выдал.
– В общем, очень много лет. Вот как!

– Ты погляди, совсем большой уже вырос, - по матерински умилилась Хель.

– Да, именно так. А остальные не понимают этого и продолжают относиться ко мне как к маленькому и несмышлённому, - начал жаловаться голос, в котором проскакивали детские нотки с толикой обиды.

– А в чем это проявляется?
– спросила Персефона.

– Во всём. Это не трогай, то не делай, не мешай, нос не дорос, пальцем не тыкай, на сварку не смотри, зачем принёс бродячую сущность в дом, выкинь... Во всём. Вот.

– Ай, какие они нехорошие.

– Да, плохие они, - надув щёки, сказал Астрал, но немного подумав произнёс: - Но это мои братья и сёстры и я их люблю, и они меня тоже, каждый по своему. Даже старик Космос хоть строгий, требовательный и злой, но балует меня. Братишка Энтропия весёлый, постоянно со мной играет и развлекает. Бывает мы с ним нашкодим немного, а он меня выгораживает и ему на орехи прилетает. Кстати, а как это на орехи?

– и не дав ответить, продолжил.
– Братец Закон - умный. Я всегда к нему бегу, если чего-то не знаю, он очень хорошо объясняет. Или книжку мне какую прочтёт. Во~от. А сестрица Логика аккуратная и следит за порядком и заставляет убираться. А ещё она бяка такая...

Глава 14

Что за бяка такая — Логика, мы так и не узнали, потому что появилась рекомая бяка, спешно схватила излишне говорливую варежку и утащила через Астрал в неведомые дали (в угол, наверно, поставят или на горох). При этом успела нам погрозить пальчиком и сказать: «Кому-нибудь что-то из произнесённого расскажете — будет плохо, очень плохо всем вам». Мы часто-часто закивали головой и всячески уверяли, что, дескать, «как так можно? Никому не расскажем. Мы могила. Рот на замке».

Со стороны взглянув, наверно, комично смотрелась эта ситуация: пунцовая от стыда девушка грозила группе великовозрастных дядь и тёть карами небесными да стеной плача, а те с ней соглашались и всячески поддакивали. Но нам было не до смеха. Логика давила такой силой, что пространство жалостно трещало и скрипело, грозясь расколоться и похоронить всех нас (Предвечная, скорее всего, выживет, а мы — нет).

Когда они ушли, мы с шумным свистом выдохнули и рухнули на пол.

– Ох-ох-ох, что ж я маленьким не сдох. Снова надо поправлять нервы. Сколько можно? — сокрушался Смерть, прижимая костлявую руку к не менее костлявой груди, всячески изображая муки. — А печень-то не казённая. И сердце тоже. Вона как стукает, того гляди, сейчас выпрыгнет из груди ненароком.

– Это верно. Но тебе-то что беспокоиться, у тебя что печени, что сердца нет, костлявый, - поддержал его Лоа смерти.

– А у меня имеется один важный вопрос: что такого мог произнести Астрал, что безэмоциональная и непрошибаемая Логика так засмущалась и постаралась, как можно скорее, заткнуть варежку?
– высказал свою заинтересованность Азраил.

– Лучше не думай об этом, - сказала Эрешкагиль, прижимаясь к мужу.
– Я серьёзно. Девичьи тайны лучше не знать, иначе похоронят эти тайны вместе с тобой и имени не спросят, а потом скажут, что так всегда и было.

– А я что? Я ничего. Просто интересно, - испуганно произнёс он.

– Всё, замяли тему, - твёрдо сказал Смерть.
– Ввиду пропажи Астрала назначить нового верховного судью мы не можем, а прерывать работу на неопределённый срок мы не в состоянии, ибо разумные дохнут как не знаю кто, а нам разгребай. Поэтому, Осирис и Аид, выбирайте, кто из вас станет исполняющим обязанности верховного судьи Дома Смерти.

– Чур не я, - одновременно произнесли рекомые. Посмотрев друг на друга благодушными улыбками, они начали взаимный обмен любезностями, стараясь перекинуть с себя этот не лёгкий труд: