Нераскрытые тайны гипноза

Воскресенье — это именно тот день, когда я устраиваю приемы для своих друзей; и в то воскресенье у меня собралась отличная компания, среди которых Луи Буланже, Сешан, Диетерль Деплешен, Делапу, Жюльде Лессепс, Коллен, Делааж, Бернар, Монж, Мюллер и др. Пришел Алексис. Все так горячо просили его, чтобы он продемонстрировал одно из своих чудес, что он заявил о своей готовности сделать все, что захотят, если кто-нибудь из присутствующих взялся бы его усыпить. Все переглядывались, но никто не осмеливался начать этот опыт. Мсье Бернар подошел ко мне и сказал:

— Усыпите его.

— Я? Разве я умею усыплять людей, кроме как в театре и в библиотеках? Разве я умею делать ваши пассы, вводить флюиды, вызывать или передавать симпатию?

— Не нужно ничего этого делать, просто усыпите его силой своей воли.

— А что надобно делать в этом случае?

— Скажите сами себе: „Я хочу, чтобы Алексис заснул“. Я скрестил руки, собрал всю мощь своей воли, посмотрел на Алексиса и сказал про себя: „Я хочу, чтобы он спал!“ Алексис покачнулся, как будто сраженный пулей, и навзничь упал на канапе.

— Играйте партию в карты с Сешаном, — приказал я Алексису.

— Ладно!

Я подвел Алексиса к столу. Сешан сам завязал ему глаза при помощи ваты и трех носовых платков. Лица сомнамбулы абсолютно невозможно было видеть из-за этих повязок. Алексис сыграл две партии в карты, ни разу не взглянув на свои карты. Он разложил их на столе и брал их, ни разу не ошибись. Затем мы перешли к вещам более серьезным. Коллен первым подошел к нему и, снимая с пальца перстень, спросил:

— Можете ли вы рассказать историю этого перстня?

— Конечно. Этот перстень вам дали в 1844 году.

— Да, это правда.

— Вы отдали вставить камень месяц спустя.

— Тоже верно.

— Он был вам подарен женщиной тридцати пяти лет…» Все дальнейшее в таком же духе, В конце Дюма говорит:

«Я назову своих свидетелей — почти все они принадлежат к миру искусств или дипломатии. Все они готовы подтвердить, что я ни словом единым не отошел от истины».

Число подобных сообщений росло с каждым днем. Не приходится удивляться, например, что спустя сто лет мадридский архиепископ в своем пастырском послании против гипнотизма смешивает ученых, занимающихся гипнозом, с теми суеверными людьми, которые пытаются при посредстве разных мистических приемов узнать будущее [44] .

44

Revue de l'Hypnotisme 3-е anme, № 4, «Le lettre pastorale de M-gr l'eve que de Madrid sur l'hypnotisme».

Напрасно Месмер пытается отбиться от непрошеных последователей. «В легкомыслии, в неосторожности тех, кто подражает моему методу, — говорит Месмер, — заключается источник множества направленных против меня предубеждений».

Назревала Великая французская революция, и это тоже подогревало мистические настроения. Не вина Месмера, что, несмотря на его рационалистические задачи, интерес публики к проводимым им сеансам был мистического порядка, а магнетический флюид приобрел в обществе оккультное значение. По законам психологии во время революционных событий общественная мораль снижается; умственный кругозор сужается, а впечатлительность толпы, напротив, развивается до чудовищных размеров. К числу таких аффектов относится, несомненно, и мистицизм — стремление к сверхъестественному, к обожествлению и символизации отвлеченных идей. Нередко он находит свое выражение в массовых психических явлениях, когда сливаются в унисон все души адептов. Мы находим здесь полное подтверждение закона Декарта, строго отделяющего человеческий интеллект от души. «Революционный невроз вызывает в массе чрезмерно усиленную, восторженную деятельность в области чувств и понижение ее чисто рассудочных способностей» (Кабанес, Насс, 1998, с. 521).

Мы привели только фрагменты месмеромании, само полотно настолько громоздко, что не вмещается в наш формат.

У ненависти острые глаза

У некоторых пациентов Месмера, особенно у нервных женщин, наблюдались судорожные припадки, которые, как мы помним, Месмер называл кризисом, придавая им решающее значение для исцеления. В некоторых случаях это было состояние искусственно вызванного сомнамбулизма, но Месмер, не обращая на это внимание, называл его кризисом. Врачами же этот кризис признавался за истерический припадок в несколько измененной форме. При кризисах была замечена сильная наклонность окружающих к подражанию, поэтому король, справедливо опасаясь последствий для общественной нравственности, счел необходимым вмешаться.

Несомненно, Людовик XVI испугался грядущей психической эпидемии. Однако нельзя не отметить, что в его последующем решении относительно практики Месмера существенную роль играли и другие события. Вольно или невольно Месмер стал более могущественным, чем Дидро и Гельвеций. Огромная популярность Месмера возмущала не только терявших клиентуру врачей; ее страшился королевский двор, пугавшийся любых «настроений толпы». По понятным причинам такое положение не могло долго продолжаться… И когда слава Месмера достигла во Франции наивысшего предела, начали стремительно набирать обороты неблагоприятные для него события, раскручивая колесо фортуны в обратном направлении.

К решительным действиям против Месмера Людовика XVI подталкивало и общественное мнение. А происходило вот что. Неприятели Месмера не дремали. 16 ноября 1784 года итальянская королевская труппа разыграла фарс под названием «Современные доктора», в котором стихотворец Раде высмеивал магнетизм. А Клод Бертолле (Berthollet, 1748–1822) заявил в «Courier de l'Europe», что все выздоровления обусловлены воображением. Примечательно, что Бертолле, получивший в 1770 году в Турине степень доктора медицины, начав работать в аптеках, так увлекся химией, что стал основателем учения о химическом равновесии, участвовал в разработке новой химической номенклатуры, одним из первых поддержал антифлогистичное учение Лавуазье; в отличие от Ж. Пруста считал состав химических соединений переменным; разработал способ беления хлором, открыл калия хлорат, названный позднее бертоллетовой солью. Ну, так вот. Ни дня не занимаясь врачебной практикой, Бертолле посчитал месмеровское лечение игрой воображения и навязал свое мнение читателям.

Многие газеты («De Сашё») и журналы («De Medecine») были наполнены насмешками над магнетизмом. Но более всего воспламенило парижское общество сообщение, что известный ученый Курт де Гебелен, автор «Первобытного мира» и рьяный поклонник Месмера, умер, «излеченный магнетизмом». Эта острота, многократно повторяемая недобросовестными авторами, не имела под собой никаких оснований. Пять авторитетных врачей подтвердили, что ученый 20 лет страдал болезнью почек и дни его были сочтены. И умер он год спустя после лечения магнетизмом, от которого, кстати, последовало значительное, хотя и временное, улучшение. Так или иначе, но обвинение было серьезным и король не мог более отмалчиваться.

К Людовику XVI через госсекретаря, епископа Луи-Анри Ломени де Бриенна, обращается декан Парижского медицинского факультета и просит Его Величество вмешаться. «Пора, — взывает он, — погасить разгоревшиеся страсти вокруг деятельности зарвавшегося Месмера». Прошло несколько месяцев, и 12 марта 1784 года Людовиком XVI для разбирательства с месмеризмом учреждаются две комиссии. Как сказано в королевском указе, с целью «исследовать и довести до короля все сведения, касающиеся животного магнетизма».

Подарок к юбилею

Живешь, собственно, только тогда, когда пользуешься расположением других.

Гёте

Королевский «подарок» в виде указа совпал с пятидесятилетием Месмера, встречавшего свой юбилей не в самом радужном настроении. А случилось вот что. Тенденция Никола Бергасса доминировать на собраниях Общества гармонии привела его к конфронтации с Месмером. В июле 1784 года соперничество грозило расколоть общество на две враждующие группировки. Защита общих интересов примирила их, но лишь до ноября, когда произошел окончательный разрыв. Комитет, который возглавляли Бергасс, Корнманн и Жан Жак де Эпремеснил (Epremesnil J.-J.), будущий лидер атак на правительство в парижском парламенте, требовал пересмотра запрета на распространение сведений о сути животного магнетизма. Месмер препятствовал процессу, требовал за это деньги. В конце концов Месмер собрал Генеральную ассамблею общества в мае 1785 года. Ассамблея решила согласиться с требованием Месмера сохранять теорию и практику животного магнетизма в тайне и признала его единоличным лидером Общества гармонии. Попытка добиться компромисса между группой Бергасса и основной частью общества ни к чему не привела. Отверженные собрали альтернативную ассамблею, которая приняла путь, выбранный де Эпремеснилом. Поскольку большинство членов Общества гармонии сохранили верность своему лидеру Месмеру, то оппозиционерам ничего более не оставалось, как признать свое поражение, что они и сделали в июне. Маленькая организация, возглавляемая Бергассом, распалась. Некоторое время ее члены продолжали неформально встречаться в доме Корнманна, где, освободившись от ортодоксальных взглядов общества, развивали социально-политические аспекты теории Месмера.