Нераскрытые тайны гипноза

В афоризмах Месмера, продиктованных ученикам на ассамблее и увидевших свет благодаря Коле де Воморолю в 1785 году, есть описание провоцированного сомнамбулизма, правда весьма схематичное, ибо это состояние не вызвало у него такого интереса, как у Пюисегюра. В афоризме № 261 Месмер говорит:

«Большое затруднение при исследовании пациентов, у которых бывают нервные припадки, заключается в том, что почти всегда, возвращаясь в обычное состояние, они забывают все свои впечатления. Если бы это было не так, если бы эти впечатления хорошо сохранялись у них в памяти, то они сами могли бы поделиться с нами теми наблюдениями, которые я здесь излагаю, причем сделать это им было бы гораздо проще, чем мне; однако не сможем ли мы узнать от этих людей, когда они находятся в состоянии криза, то, что они не способны передать нам в обычном состоянии?»

Д-р Месмер говорит здесь о состоянии искусственно вызванного сомнамбулизма, при этом не употребляя самого термина «сомнамбулизм». Он отмечает, что, выходя из криза, пациент теряет память о том, что с ним за это время произошло. Месмер ограничивается лишь указанием на этот факт, не подвергая его дальнейшему исследованию. Именно поэтому его ученики не обратили на него особого внимания.

В афоризме № 263 он продолжает эту мысль:

«Я считаю, следовательно, что, исследуя нервных больных, у которых бывают припадки, можно получить от них точные данные об испытываемых ими ощущениях. Скажу больше: терпеливо и настойчиво развивая способность самих больных к описанию и объяснению того, что они чувствуют, можно усовершенствовать и способ их оценки этих новых ощущений, как бы научить их этому состоянию. Именно с такими специально обученными пациентами лучше всего работать при изучении явлений, возникающих в результате повышенной возбудимости чувств» (Mesmer, 1785).

Д-р Месмер пользовался искусственным сомнамбулизмом, чтобы продемонстрировать состояние криза, не извлекая из него другой пользы. Впоследствии психоаналитики лечили больных неврозами путем проникновения в их прошлое. Этот прием использовали Буррю и Бюро, Пьер Жане и, наконец, Фрейд.

Одну из первых историй об искусственно вызванном сомнамбулизме сообщил Пюисегюру после смерти Месмера д-р Обри. У 25-летней девушки доктор Обри, ассистент Месмера, часто вызывал сомнамбулизм. Однажды, когда в отсутствие этого д-ра она оказалась в таком состоянии и никто не смог ее «разбудить», девушка самостоятельно дошла до дома д-ра Обри, чтобы он вызволил ее из сомнамбулического заточения (Gauthier, 1842). Швейцарский теолог Шарль Мулинье (1757–1824) также сообщает, что в окружении Месмера одна юная служанка 13 лет, будучи подвергнута магнетизации, вела себя как настоящий лунатик (Moulinie, 1784).

Так со слов Пюисегюра стало известно, что Месмер знал о существовании провоцированного сомнамбулизма. Но почему же он своим ученикам об этом ничего не говорил? Он считал сомнамбулизм опасным и боялся, что развитие этого направления приведет к ослаблению животного магнетизма, что будет на руку шарлатанам. Тогда «сомнамбулисты» (сторонники сомнамбулизма, последователи Пюисегюра) решили отделиться и создать свою собственную школу. Месмер стал энергично возражать против деятельности этих магнетизеров-любителей, называя их невеждами. Чтобы не допустить раскол, «сомнамбулисты» изъявили готовность работать под медицинским контролем, но Месмер отверг и это предложение. Неизвестный автор одной энциклопедической статьи оригинально отобразил противостояние Месмера и Пюисегюра: «Месмер против Пюисегюра — это транс городов против транса полей. Это транс республиканцев против транса роялистов, это транс франкмасонов против католического транса. В то время как Месмер погружает своих пациентов в большой чан для коллективной бани, маркиз привязывает своих пациентов веревками к старому вязу…» Революция 1789 года положила конец этому спору.

Открытие сверхорганизма

Не для того дано человеку от природы величие разума, ума и таланта, чтобы он прозябал в покое и изнеженности.

Л. Б. Альбертам

Арман Пюисегюр, вероятно, догадывался, что возникшее у Виктора состояние весьма непростое. Мозг пастуха работал в уникальном режиме. Об этом говорило многое. Всякий раз, выходя из своего необычного состояния, Виктор испытывал возвышенное состояние души, сопровождающееся эмоциональным подъемом, детской беспечностью, психической и физической легкостью. Мало того что после первого сеанса прошли насморк и воспаление в легком, а на следующих снизилось артериальное давление, утихли боли в желудке, так еще и бородавки, покрывающие его тело, исчезли бесследно. Это навело маркиза на предположение, что открытое им состояние целебно.

Ограниченность научных знаний не позволила маркизу предположить, что душевный комфорт и оптимизация физиологических процессов у его больных свидетельствуют, что открытое им состояние «спонтанно корригирует работу вегетативной нервной системы, а через нее — внутренние органы и физиологические системы» (Тукаев, 1997). Не говоря уже о том, что, воздействуя в этом состоянии внушением, можно добиться более благоприятного самочувствия и избавления от многих недугов. Однако мы торопимся.

Арману Пюисегюру не суждено было узнать, в каком состоянии находился Виктор: то ли бодрствовал во сне, то ли спал наяву? Он не подозревал, что между двумя полюсами — «бодрствованием» и «сном» — имеется большое «пространство», поддающееся градации. В Талмуде есть место, где говорится об особом состоянии: «Человек спит и не спит, бодрствует и не бодрствует, отвечает на вопросы, но при этом душевно отсутствует» (Glasner, 1955, р. 34–39). Надо признать, что в настоящее время мы знаем ненамного больше. Судите сами. Вот современная трактовка главы московской школы гипнологии профессора В. Е. Рожнова:

«Как бы бодрствование и сон, соединенные в своих противоположных свойствах и функционирующие одновременно, тем самым не являясь ни тем ни другим, но сочетающие в себе в диалектической взаимосвязи сущность и возбуждения, и торможения и тем самым порождающие совершенно новое качество» (Рожнов, Рожнова, 1987, с. 297).

Д-р В. Е. Рожнов говорит, что присущий искусственному сомнамбулизму режим психической работы позволяет существовать одновременно взаимоисключающим состояниям. Например, загипнотизированный видит данный предмет и одновременно не видит, слышит обращенные к себе слова и не слышит, чувствует прикосновение и не чувствует и т. д. Уильям Джемс (W. James, 11.1.1842—16.8.1910), родоначальник психологии в Америке, приводит эксперимент, который прекрасно иллюстрирует данное положение. «…Проведите штрих на бумаге или на доске и скажите загипнотизированному, что этого штриха там нет, и он не будет видеть ничего, кроме чистого листа бумаги или чистой доски. Затем, когда он не смотрит, окружите первый штрих другими точно такими же штрихами и спросите его, что он видит. Он будет указывать один за другим на все новые штрихи и каждый раз пропускать первый независимо от того, сколько будет добавлено новых штрихов и в каком порядке они будут расположены. Очевидно, что он не слеп ко всем штрихам, он слеп только к одному конкретному штриху, занимающему определенное положение на доске или на бумаге. Как ни парадоксально это может звучать, он должен с большой точностью отличать его от ему подобных, чтобы оставаться к нему слепым. Он „воспринимает“ его в качестве предварительного шага к тому, чтобы не видеть его вообще!» (James, 1904, р. 607–608).

Невозможно представить, чтобы Аристотель принял определение В. Е. Рожнова, поскольку он считал невозможным, чтобы «одна и та же вещь одновременно и принадлежала и не принадлежала той же самой вещи и в том же самом отношении». Аристотель называет это положение «наиболее определенным из всех принципов». Два противоположных атрибута, таких как бодрствование и сон, не могут приписываться одной и той же человеческой личности в одно и то же время. Следовательно, применительно к сомнамбулизму аристотелевская логика оказывается бесполезной. Необходимо обратиться к парадоксальной логике, которая признает, что А и не А в качестве предикатов X не исключают друг друга. Парадоксальная логика, по-видимому, не усматривает ничего невозможного или чрезвычайного в утверждении, что противоположные друг другу противоречивые состояния должны одновременно принадлежать одному и тому же лицу. К этому положению мы еще вернемся.

Искусственно вызванный сомнамбулизм задал немало загадок. Богатство психологических состояний, характеризующих сомнамбулизм, таково, что он как бы в фокусе собирает все возможное из области психических явлений и на сегодняшний день не может еще найти себе соответственно однозначного объяснения (Рожнов, 1989, с. 299). Об этом же говорил изучавший сомнамбулизм английский врач-психиатр Уильям Тьюк (1732–1822) еще в XVIII веке: «Относительно явлений сомнамбулизма мы в начале пути».

Ключом ко всякой науке является вопросительный знак [94]

Есть бытие, но именем каким его назвать!

Ни сон оно, ни бденье, меж них оно, и в человеке им с безумием граничит разуменье.

Баратынский

Вернемся к нашему артиллерийскому полковнику, который срочно был призван в свой расквартированный в Страсбурге полк, и посмотрим, чем он там занимается. Арман Пюисегюр мучительно раздумывал над тем, как назвать открытое им состояние души Виктора. В конце концов он решил назвать его провоцированным сомнамбулизмом. Видимо, по аналогии с известным ему внешним рисунком поведения человека, находящегося в естественном сомнамбулизме. Мы можем только сожалеть об этом, но историю не переделать. Следовало бы открытое им «четвертое состояние сознания» (Chertok, 1969) назвать «пюисегюровский сон», как и предлагали некоторые его коллеги, чтобы, между прочим, увековечить имя первооткрывателя и главным образом не вызывать ассоциации с естественным сомнамбулизмом. Причина в том, что слово «сомнамбулизм» навевает мрачную картину: в сумеречном состоянии, как зомби, бредет человек. На самом же деле картина иная… Далее, чтобы отличать спонтанный сомнамбулизм от вызванного искусственно, мы будем второй называть гипнотическим сомнамбулизмом, или, коротко, гипносомнамбулизмом.

94

О. Бальзак.

Удивление у Пюисегюра вызывало не только необычное состояние ума Виктора, он раздумывал и над тем, что же его вызывает. Впрочем, это осталось загадкой не только для него, но и для науки дня сегодняшнего, хотя недостатка в гипотезах нет. Одни авторы считали, что животный магнетизм (Льебо, Охорович), другие — физические факторы (Шарко, Брэйд), третьи — психологические (Бернгейм), четвертые — психофизиологические (Шильдер).

Ну и, наконец, последний в этом контексте вопрос: почему в открытии гипносомнамбулизма именно Виктор оказался столь успешным помощником? Может быть, удача зависела от особенностей его нервной системы? Если бы удалось это доказать, то были бы сняты многие вопросы. Однако современная наука гипнология [95] этого факта не подтверждает, хотя загадочные качества нервной системы находящихся в гипносомнамбулизме (далее для краткости сомнамбул) исследовались всесторонне.

95

Гипнология — один из разделов физиологии высшей нервной деятельности человека. Как и все биологические и медицинские дисциплины, она преследует одну цель — укрепление и восстановление здоровья и трудоспособности человека. Конкретные пути достижения этой цели разнообразны. Они могут предусматривать повышение физической и психической устойчивости человека к необычным и сильным раздражителям, расширение адаптационных возможностей организма, создание новых методов психокор-ригирующих воздействий и т. п.