Нераспустившийся цветок

— Шрамы, — он вздыхает.

— Да, шрамы. Но это не такое уж большое дело. Я сомневаюсь, что кто-то из моих родителей когда-либо делал массаж.

— Тогда это еще один пункт, который тебе следует добавить в свой список дел, после того, как ты заработаешь свои миллиарды.

— Ты же понимаешь, что весь мой замысел не из-за денег.

— Нет?

— Конечно, нет, — я закатываю глаза. — Это для того, чтобы внести изменения в жизнь таких людей, как мои родители. Люди, которые будут работать на меня, будут трудиться не больше тридцати часов в неделю. У них будет щедрая оплата, медицинская и пенсионная страховки, уход за детьми, пока они на работе. Будут также фитнес-центры, здоровое питание, перерывы на сон с целью увеличить продуктивность труда, и кто знает… может, даже массажные кресла. Людям будет нравиться работать у меня, а как результат — их энтузиазм и качество работы сделают мои компании лучшими в мире.

Усмешка Оливера просто громадная.

— Чему ты улыбаешься?

— Тебе. Когда я думаю, что ты не можешь восхитить меня еще больше, ты это делаешь. Мне нравится слушать, как ты рассказываешь о своем будущем. Ты полна вдохновения, и я не сомневаюсь, ты достигнешь всего, что задумала, даже в сто крат больше.

— Спасибо. Это для меня много значит.

Он подмигивает мне.

— А что насчет тебя? Ты собираешься до пенсии быть просто совладельцем «Ловкого самца»?

— Я не владелец, просто бедный работник. В конце концов, я оставлю эту очаровательную работу и буду двигаться дальше.

— Практикуя юриспруденцию?

— Может быть, — он пожимает плечами.

— Гм, я не видела тебя в костюме, но буду скучать по тем кожаным рабочим ботинкам.

— Ботинкам? — ухмыляется он. — Тебе нравятся мои ботинки.

Я киваю, впиваясь зубами в нижнюю губу.

— Знаешь, как некоторые мужчины любят, когда женщина на каблуках… просто в одних туфлях на каблуках? Ну, точно так же и ты для меня в тех ботинках. Я фантазирую о тебе лишь в одних рабочих ботинках.

Он заезжает на подъездную дорожку его родителей.

— В ботинках, да? — усмехается он.

— Да, только в ботинках.

— Можно испачкать простыни.

— Мы не в постели… — я краснею, — … по крайней мере, не в моей фантазии.

— Нет? — его брови взлетают вверх.

— Мы на заднем погрузочном дворе в «Зеленом горшке», — я качаю головой. — Я в сарафане и шлепанцах, без трусиков, а ты трахаешь меня возле грузовика твоего брата… одетый только в ботинки.

Оливер тяжело сглатывает, пока поправляет себя.

— Черт возьми, Вивьен. Я войду в дом своих родителей со стояком.

— Прости, встретимся внутри.

— Подожди! Ты оставляешь меня?

Я киваю и открываю дверь.

— Даю тебе немного личного пространства, чтобы позаботиться о себе.

— Просто дай мне минуту, и все само собой пройдет.

— Сомневаюсь в этом.

— Почему ты говоришь…

Я становлюсь задом к двери и поднимаю платье сзади.

— Потому что я не надела трусики сегодня.

— Дерьмо! Что, черт возьми…

Закрываю дверь и хохочу всю дорогу до дома.

— Вивьен! — Джеки обнимает меня.

— Джеки, рада снова вас видеть.

— Где Оливер?

— О… он все еще в машине. Ему нужно эм… отрегулировать что-то, перед тем как зайти.

— О, надеюсь, все в порядке.

— Уверена, ничего серьезного, — улыбаюсь я.

— Ну, тогда иди во двор. Хью и Ченс там.

— Могу я вам чем-то помочь?

— Нет, если ты, конечно, не хочешь порезать овощи на салат.

— С удовольствием.

Джеки ведет меня на кухню и показывает на дуршлаг с морковью, перцами и помидорами.

— Нож в верхнем ящике, а разделочная доска на островке, — она надевает свой фартук с цветочным рисунком и смешивает что-то в форме для запекания.

— Что вы делаете?

— Клубнично-ревеневый коблер.

— Ням. Я почти попробовала его вскоре после того, как познакомилась с Оливером.

— Почти? — Джеки смотрит на меня.

— Я не поужинала, а он предложил мне остатки, которые вы передали ему домой, кроме коблера. Он съел его у меня на глазах, но предложил облизать контейнер.

— Что? Где его манеры?

— Если собираешься рассказывать историю в мое отсутствие, то не упускай важных деталей, — говорит Оливер, подходя ко мне сзади. — Я предложил ей последний кусочек, но она отказалась, а затем практически отгрызла мне руку, после того как я засунул ложку в рот.

Я бью его локтем в живот.

— Я не откусывала тебе руку.

Джеки смеется и, когда я поднимаю взгляд, вижу искорки в ее глазах, когда она наблюдает за нами и нашим игривым подшучиванием. Оливер обнимает меня и зарывается носом мне в шею, пока я продолжаю нарезать овощи.

— Ты все отрегулировал в машине? — спрашивает Джеки.

Оливер усиливает свою хватку на мне.

— Что?

— Вивьен сказала, что тебе нужно что-то отрегулировать.

— Да, она так сказала? — он щипает меня за бока, заставляя подпрыгнуть. — Да, я отрегулировал.

Я сжимаю губы в попытке скрыть усмешку, которая так и норовит сорваться.

— Думаешь, ты очень веселая, да? Просто подожди, пока я отрегулирую тебя позже, — шепчет он мне на ухо. — Я буду во дворе, — говорит он нам обеим.

— Хорошо, дорогой, — Джеки подмигивает ему.

Мы наблюдаем, как он уходит.

— Ты хорошо на него влияешь, — говорит Джеки, отправляя коблер в духовку.

— Вы так думаете?

— Я это знаю. Когда он переехал обратно в Бостон, я волновалась за него. Мальчик, которого я когда-то знала, который был полон жизни, отпускал шуточки и должен был стать успешным юристом, казалось, исчез. Он возвращается. Каждый день я вижу это все больше, и я знаю, что это из-за тебя.

Я краснею. Это Оливер был тем, кто подарил мне жизнь за прошедший месяц. Я не уверена, что сделала много для него, поэтому слова Джеки трогают меня до глубины души, но, в то же самое время, мне грустно за Оливера.

— Я знаю, что что-то значительное произошло в то время, когда он был в Портленде. Зная это, можно легко разгадать загадку. Я не спрашивала его ни о чем и не планирую. Я хочу, чтобы он рассказал мне, когда и если он будет готов. Тем не менее, я знаю, что это не покидает его мысли. Я вижу его другую сторону, это смесь злости, незащищенности и… я не знаю, может, горя?

Джеки кивает, но не отвечает. Она просто смотрит на меня, и я вижу ее внутреннюю борьбу по тому, как морщится ее лоб и по мелким морщинкам в уголках ее глаз.