Нерасторжимая связь

– Не можешь подобрать местоимение, да?
– расхохоталась незнакомка.

– О чем это он, - заволновалась Баджи.
– Хватит говорить загадками!

– Вскрытие развеяло бы тайну, верно?
– догадался Муленберг.

– Разумеется, - кивнула незнакомка.
– Все и так висело на волоске.

Глаза Баджи бегали от одного собеседника к другому.

– Объяснит мне кто-нибудь, в чем дело, или нет, черт побери!

Муленберг встретился взглядом с незнакомкой. Та кивнула. Он обнял Баджи. Слушай же, журналистка. Наш приятель - существо новое, на нас не похожее.

– Нет, не повое, - возразила девушка.
– Мы появились здесь много тысяч лет назад.

– Неужели?
– Муленберг пытался переварить услышанное, а Баджи съежилась и запротестовала:

– Но.., но.., но...

– Тихо, ты, - цыкнул Муленберг и крепче прижал ее к себе.
– Ты весь день гуляла не с мужчиной, Баджи, да и я провел полночи не с женщиной. Так?

– Так, - подтвердила незнакомка.

– И убили вовсе не сиамских близнецов, а таких же, как ты. И они...

– Они находились в состоянии конъюгации.
– В голосе незнакомки, охарактеризовать который можно было и как контральто, и как тенор, зазвучала неизбывная скорбь.

– В каком состоянии?
– переспросила Баджи. Муленберг решил ей объяснить:

– Некоторые формы жизни, - начал он, - и одноклеточный организм под названием парамеция - хороший тому пример - размножаются простым делением. Клетка и ядро удлиняются, потом ядро разделяется надвое и половинки расходятся в разные концы клетки. Наконец она тоже делится, и готово!
– получаются две парамеции.

– Но ты.., он...

– Помолчи, - оборвал ее Муленберг.
– Я еще не закончил. Недостаток простого деления в том, что оно не допускает обновления генов. Прямые потомки парамеции размножались бы, пока по теории вероятности гены вырождения не стали бы доминантными, и на этом род парамеций прекратился бы. Но простейшие обрели механизм зашиты от таких неприятностей. Заключается он в том, что две парамеции становятся вплотную и стенки клеток в месте соприкосновения постепенно исчезают. Сюда же передвигаются и ядра. В конце концов они сливаются, их содержимое перемешивается, затем они разделяются вновь и уходят каждая в свою клетку. Стенки парамеций восстанавливаются, парамеции отрываются друг от друга и расходятся.

Этот процесс и называется конъюгацией. Его ни в коем случае нельзя путать с половым размножением, ведь у простейших нет пола. Конъюгация вообще не связана с размноженном - оно может протекать и без нее.
– Тут он обратился к незнакомке.
– Но я никогда не слышал о конъюгации у высших форм жизни.

Незнакомка едва заметно улыбнулась.

– На вашей планете конъюгация присуща только нам.

– А остальное?
– спросил он.

– Вас интересует способ нашего размножения? Мы - партеногенетические особи женского пола.

– Так вы.., вы - женщина?
– пролепетала Баджи.

– Нет, это просто подходящее название, - пояснил Муленберг.
– У каждой их особи есть и женские, и мужские половые органы. Она оплодотворяет сама себя.

– Тогда они - как это называется?
– гермафродиты?
– спросила Баджи и, стушевавшись, поспешила извиниться перед незнакомкой, чем сильно рассмешила и ее, и Муленберга. Впрочем, незнакомка была столь обаятельна, что даже смех ее не мог никого обидеть.

– Нет, такое определение здесь неуместно, - заговорил наконец Муленберг. Гермафродиты - это люди. А наша собеседница - не человек.

– Более человечного существа я еще не встречала!
– вдруг выпалила Баджи.

Незнакомка протянула руку через стол и тронула девушку за плечо. "Она прикоснулась к нам впервые, - подумал Муленберг, - и это, видимо, большая редкость и огромная честь".

– Спасибо, - тихо молвила незнакомка.
– Большое спасибо тебе за эти слова.
– И кивнула Муленбергу.
– Продолжай.

– Теоретически - впрочем, о таких случаях я не слышал - гермафродиты могут иметь сношения с представителями обоих полов. В отличие от партеногенетических женщин. Они никогда не пойдут на это - такие контакты им просто не нужны. У людей гены обновляются во время размножения. А при партеногенезе это отдельный процесс.
– Он обратился к незнакомке:

– Скажите, как часто вы размножаетесь?

– Когда захотим.

– А коньюгирусте?

– По мере надобности.

– Как это происходит?

– Трудный вопрос. В принципе так же, как парамеции, но на более высоком уровне. Происходит взаимопроникновение сначала десятков, потом тысяч, сотен тысяч и миллионов клеток. А начинается оно отсюда, - незнакомка приложила руку к тому месту, где у человека сердце, - и идет по нарастающей. Ты же видел результаты процесса у тех, кого я сожгла. Помни, на твоем месте оказывались считанные единицы людей.

– Нет, я видел результаты другого процесса, - сдержанно напомнил он. Незнакомка кивнула - вновь с глубокой печалью в глазах.

– Это убийство - чудовищная глупость!

– Почему они занялись этим в парке?
– спросил Муленберг хриплым от сострадания голосом:

– У всех на виду, беззащитные перед каждым мерзавцем.

– Они пошли на такой риск неспроста, - устало ответила она и подняла на собеседников искрящиеся глаза.
– Мы обожаем простор. Любим землю - на ощупь и запах - и всех, кто живет на ней, всех, кого она кормит. Особенно при конъюгации. А те, о ком ты говоришь, уединились в самой чаще кустов, в очень укромном уголке. И эти.., эти хулиганы наткнулись на них совершенно случайно. А двигаться их жертвы не могли. Они находились.., с медицинской точки зрения в бессознательном состоянии. Но признаться, во время конъюгации нас охватывают такие чувства, какие в здравом уме и твердой памяти не дано испытать никому.

– Ты можешь их описать?

Она медленно покачала головой и никто не усомнился в ее искренности.

– Ты же не сможешь описать мне оргазм, правда? Мне не с чем его сравнить, нельзя провести никакие аналогии. И это, - незнакомка обвела взглядом собеседников, - изумляет меня. Отчасти я вам даже завидую, хотя подобных чувств мы из врожденной мягкости характера стараемся избегать. У вас же есть способность наслаждаться соперничеством друг с другом, а горе, страдания, бедность и жестокость - суть краеугольные камни всего, что вы создали. А создали вы больше, чем кто бы то ни было во всей Вселенной. Баджи распахнула глаза:

– Вы завидуете лам?! Вы?! Незнакомка улыбнулась.

– Поймите - качества, что восхищают вас во мне, для нашей расы вполне заурядны. Просто они редко встречаются у людей.

– А в каких отношениях вы с человечеством?
– медленно произнес Муленберг.

– В симбиотических, разумеется.

– Вот как? Вы живете с нами, а мы с вами как разлагающие целлюлозу бактерии в термите? Как мотылек юкка, который питается только нектаром кактуса юкка, а кактус в свою очередь опыляется только при помощи этого мотылька?

– Да, кивнула незнакомка, - чистейший симбиоз. Но объяснить его суть не так-то просто. Мы питаемся тем, что отличает людей от животных...

– А взамен...

– Мы развиваем это свойство в людях.

– Ничего не понимаю, - призналась Баджи.

– Вспомните предания. В них мы упоминаемся довольно часто. Кем были бесполые ангелы? Кто этот пухленький купидон на открытках к дню святого Валентина? И откуда берется вдохновение? Кому известны три очередных такта новой симфонии, и кто напевает их, проходя под окнами композитора? Наконец для вас это главный вопрос - кто, как не мы, знает толк в том аспекте любви между мужчиной и женщиной, который не связан с сексом? Ведь иных, не платонических чувств нам испытать вообще не дано. Перечитайте свою историю, и вы поймете, какое место в ней занимаем мы. Взамен мы пользуемся вашими достижениями - мостами, самолетами, а с недавних пор - и космическими кораблями. Есть и другое, что нам по сердцу; стихи и песни, а в последнее время - ощущение единства, постепенно охватывающее человечество. Пока оно воплотилось в идее ООП, а когда-нибудь придет черед и межгалактического союза человеческих рас. Тогда на нашей улице наступит истинный праздник.