Неразрешимое бремя

Хозяйка замялась.

— Немного, привратник Шарль, он же и за порядком следит, если вдруг клиент буйный. Наш повар Гризье, я его из столицы, между прочим, выписала, и все, собственно говоря.

— А ваш муженек? — С чего Лидия взяла, что сводня замужем? Хозяйка потупилась.

— Он в отъезде.

— Вот как? — протянула задумчиво Лидия, пристально разглядывая госпожу Розмари. — И давно?

— Давно, — твердо ответила хозяйка. — Он неделю назад поехал в западное княжество, там после войны живой товар идет совсем задешево.

— Надеюсь, что он разнообразит ваш скудный ассортимент. — Лидия с укором начала вычитывать хозяйке. — Это ж никуда не годится, голубушка. Рыжих нет, ту порченую дуреху я не считаю, блондинок раз-два и обчелся. Девственниц нет, это ж полное неуважение к клиентам! Нету полненьких, вы же знаете, что…

Цинизм обоих зашкаливал.

— Да полноте, госпожа Хризштайн. Мужчинам нравятся худые, по себе знаю, — и сводня самодовольно провела рукой по своим бедрам.

— Что за глупость! — Лидия завелась и не собиралась отступать в споре. — Чтоб вы знали, многие просто с ума сходят по пышнотелым красоткам, только признаться стесняются. Кроме того, толстушка только подчеркнет прелестную хрупкость своей товарки, контраст и разнообразие — вот два основных залога успеха в…

— Госпожа Хризштайн, — пожалуй, я довольно резко оборвал Лидию, но это всяко лучше, чем силой затыкать ей рот. — Я уверен, что вы сможете обсудить тонкости ведения бордельного дела при личной встрече!

Лидия упрямо встряхнула головой, отчего ее наспех подобранные волосы угрожающе всколыхнулись, а тонкая прядь легла на открытую шею, однако она послушно замолчала.

— Пойдемте побеседуем с поваром, а потом и с привратником, — я торопился побыстрее закончить с опросами и покинуть эту смрадную клоаку пороков, что смущала и разум, и мое обоняние.

Поваром оказался маленький тщедушный старикашка, что самозабвенно колдовал на уютной кухне, он ничего не видел и не слышал. Лидия придирчиво осмотрела его тонкие как паутинка руки и сокрушенно покачала головой.

— Скажите, вы не заметили изменения во вкусовых предпочтениях Ивонны или Изабеллы?

Старикашка изумленно взглянул на Лидию и ответил:

— Понятия не имею, о чем вы говорите. Я ведь для клиентов готовлю, а девкам то если и перепадает что, то только со стола гостей. Так то они питаются просто, что вон Агнесс или экономка состряпают.

— Ну да, ну да, — рассеянно пробормотала Лидия, оглянулась на экономку, что неслышной тенью повсюду следовала за нами. — Так изменились ли у них пристрастия, тошноты не замечали там или отказа от пищи?

Экономка отрицательно покачала головой, не проронив ни слова.

Ливень прошел, оставив после себя ночную прохладу, что напоминала о приближении осени. Я вздохнул полной грудью, стоя на пороге заведения и упиваясь свежим морским воздухом, не замаранным раздражающими благовониями. Лидия за моей спиной третировала привратника, допытываясь у него, когда он последний раз видел Ивонну, как относился к Изабелле, кто, по его мнению, отец ребенка Лиены. Я отстранился от разговора, мне вдруг стало все равно, я мечтал поскорей отправиться домой и хотя бы на сегодня забыть кошмарные подробности дела. Наконец Лидия отстала от привратника, доведя пожилого человека до нервного тика, подошла ко мне и взяла под руку. Мне было настолько безразлично, что я даже не стал ее отталкивать.

— Господин инквизитор, — ее голос опять был мягок и вкрадчив.

— Не начинайте, — устало попросил я и прикрыл глаза, ожидая, когда подадут экипаж. Она прошлась пальчиками по пуговицам моей рубашки, я чувствовал, как ее выбившиеся локоны щекочут мою шею.

— Тем не менее, нам придется посетить это прелестное заведение еще раз. — Я по ее голосу слышал, что она улыбается, довольно улыбается. Я молчал.

— Скорее всего, убийца кто-то из клиентов. Сомнение вызывает еще муж хозяйки, но не думаю… Надо будет непременно сходить на «Прекрасную Лорелей». Я узнала у хозяйки, представление будет послезавтра. С новой актрисой, заметьте. В девять, как обычно. Должен быть аншлаг, но я уже предусмотрительно выторговала нам пригласительные…

— Не нам, госпожа Хризштайн, — наконец прервал я ее. — А себе. Потому что я с вами никуда больше не поеду.

Подали экипаж, и к моему возмущению, я увидел, что несчастная Пиона в одной тонкой рубашке, дрожа от ночной свежести, плетется позади него.

Лидия кивнула на нее:

— Пойдете, господин инквизитор, никуда вы не денетесь.

Я молчал, решив, что возмущаться или спорить с безумицей все равно бесполезно.

— Иначе… — Лидия секунду помолчала. — Иначе я отправлюсь сама. Но не одна, как вы понимаете. Как думаете, кто мне составит лучшую компанию: новый кардинал или же стоит пригласить вояга?

— Кого хотите, — равнодушно ответил я. — Давайте уже поедем, Пиона замерзла.

Лидия раздраженно отрезала:

— Не мы поедем, господин инквизитор, а я поеду. Сама, как вы и сказали. А вам придется добираться пешком. В такое время экипаж вы едва ли найдете. Но вы можете заночевать у госпожи Розмари. Если денег хватит…

Что за ребячество? Она прошла мимо, раздраженно подхватила цепь Пионы, запихнула несчастную девушку в экипаж и велела извозчику трогать. Я смотрел им вслед, чувствуя, как соленый морской бриз играет прядями несобранных волос и пробирает до костей.

Глава 5. Хризоколла

Я откинулась на мягкое сиденье, устало прикрыв глаза и дурея от злости. Сопляк! Сколько можно возиться с ним и уговаривать! Ничего, пусть подумает над своим поведением, глядишь, пока добирается пешком домой, может дурь из головы и выветрится. Мерное покачивание экипажа усыпляло, но тревожные мысли со скрипом неслись по порочному кругу, словно сломанная ярмарочная карусель, что сорвалась и летит в толпу. Дикая ярость при виде мечтательного личика Пионы, потом вспышка гнева на неосмотрительное замечание инквизитора про корсет, соперничество с хозяйкой борделя — я ощущала, что во мне что-то необратимо изменилось. Заглянув вместе с грибной колдуньей в бездну, я оставила в себе часть ее безумия, и теперь та мерзкая старуха тянет ко мне руки, чтобы прорасти зловонными спорами. Мне всегда было плевать на собственную внешность ровно до тех пор, пока не надо было ею пользоваться, а теперь… Я вцепилась в волосы, отчаянно сжимая кулаки, пока боль в стянутых висках не отрезвила разум. Подняв взгляд, я тяжело уставилась на бледную Пиону. Интересно, почему я так взбесилась от ее появления? Красавчик ли тому виной со своим дурацким заступничеством или влияние ново обретенного демона? Непрошено всплыло воспоминание так и не состоявшегося поцелуя, больно кольнувшее самолюбие. Инквизитору уже второй раз удалось соскользнуть с крючка, как такое возможно? Я теряю навыки, старею? Ужас пробрал меня до костей, я встряхнула головой.

— Г-госпожа, — девчонка отчаянно дрожала, то ли от холода, то ли от страха. — Я больна?

На секунду представив эксперимент с внушением этой несчастной симптомов звездной сыпи, я с усилием отогнала эту мысль и сказала, продолжая ее рассматривать:

— Не знаю. Вероятность заболеть существует всегда.

Она попыталась обхватить себя руками, чтобы согреться, но ей мешали тяжелые браслеты на запястьях.

— Зачем я вам нужна, госпожа? Если я больна, то зачем?

Карусель в голове вдруг дрогнула и замерла, оглушительная тишина и равнодушие приняли меня в свои объятия. Я спокойно отцепила браслеты и разомкнула ошейник, небрежно бросив их на сиденье. Провела пальцами по ее щеке, девчонка дернулась и попыталась отстраниться, а я размышляла почти трезво. Пиона очень красива, той особенной привлекательностью юности и невинности, хотя… Она словно налитое соком спелое яблоко с едва заметной червоточиной, которая гнездится в ее глазах, полных страха и недоверия. Совсем юная, можно сказать почти ребенок, холеный ребенок, она явно не из крестьянской и даже не из ремесленной среды. Что она там несла про гарем и книжки? Образованная? Как попала в рабство и как давно? Я отвернула край ее рубашки, провела по шее, шикнула на нее, когда она попыталась воспротивиться, отвернула рукава. На запястьях ожидаемо обнаружились синяки, почти сошедшие.

— Давно тебя продали?

Пиона вырвалась наконец и забилась в дальний угол экипажа.

— Три недели назад.

— Дай угадаю. Ты сбежала с возлюбленным, чтобы тайно с ним обвенчаться против воли родителей, а он возьми и продай тебя, да? — я насмешливо смотрела на нее.

— Нет, — выдавила она.

— Неужели? А кто же тогда тебя продал? Или ты из опальной Мирстены?

— Нет, — опять покачала головой.

— Не заставляй меня гадать, милочка, — я пересела на ее сторону, притянув ее к себе и крепко сжав плечо.