Неразведанная территория (сборник)

— Господи! — пробормотал я. — Как они могли? Чума же — это десятка!

— У меня природный иммунитет, — ответила она и посмотрела на свои руки.

Я не знал, что сказать, и вскрыл второй конверт. Данные об Эноле. Напечатанные компьютером факты, даты, статистические данные — все обожаемые историческим факультетом цифры. Но они сказали мне то, чего я не надеялся узнать, — что насморк у нее прошел и она пережила блиц. Юный Том погиб во время тотальных бомбежек Бата, но Энола умерла только в 2006 году, не дожив всего год до того, как собор святого Павла был взорван.

Не знаю, поверил ли я этим сведениям или нет, но не в том дело. Это был просто добрый поступок, как то, что Лэнгби читал вслух газету старику. Они все предусматривают.

Впрочем, нет. Про Лэнгби они не сообщили ничего. Но сейчас, когда я пишу это, мне ясно то, что я уже знал: я спас ему жизнь. И пусть он мог умереть в больнице на следующий день. И вопреки всем суровым урокам, которые преподал мне исторический факультет, выясняется, что я все-таки не верю, будто ничто нельзя спасти навсегда. Мне кажется, что Лэнгби спасен во веки веков.

3 января. Сегодня я был у Дануорти. Не знаю, что я собирался сказать — какую-нибудь напыщенную чушь о том, что я готов служить в пожарной охране истории, неся дозор против падающих зажигательных бомб человеческих сердец — свято храня безмолвие.

Но он близоруко замигал на меня через стол, и мне почудилось, что его слепит последний сияющий образ собора святого Павла, перед тем как собор исчез навсегда, и что он лучше кого бы то ни было знает, что спасти прошлое нельзя. И я сказал просто:

— Извините, что я разбил ваши очки, сэр.

— Вам понравился собор святого Павла? — сказал он, и как тогда, при первой встрече с Энолой, я почувствовал, что все толковал неверно, что он испытывает не грусть, а совсем иное.

— Я люблю его, сэр, — сказал я.

— Да, — сказал он. — Я тоже.

Настоятель Мэтьюз ошибается. Всю практику я боролся с памятью — только чтобы узнать, что она не враг, совсем не враг, а быть историком совсем не значит влачить священное бремя. Потому что Дануорти моргал не от рокового солнечного света в последнее утро, а вглядываясь в сумрак того первого дня, смотря сквозь величественную западную дверь собора святого Павла на то, что подобно Лэнгби, подобно всем нам, каждому нашему мигу, живущему в нас, спасено навеки.

Посиневшая луна

СООБЩЕНИЕ ДЛЯ ПРЕССЫ: «Сегодня компания «Мауэн кемикал» объявила о завершении монтажа принципиально новой установки для выброса отходов, разработанной в чагуотерской экспериментальной лаборатории штата Вайоминг. По словам руководителей проекта Брэдди Макаффи и Линн Сандерс, эта установка будет с силой выбрасывать непереработанные углеводороды в верхние слои стратосферы, где они подвергнутся фотохимическому разложению при участии трехатомных аллотропных соединений, с последующим выпадением двууглекислой соды, способной нейтрализовать кислотные дожди. Согласно предварительным исследованиям, можно ожидать значительного увеличения мощности озонового слоя без заметного нарушения равновесия земной биосферы».

— Как ты думаешь, стал бы Уолтер Хант изобретать английскую булавку, зная, что панки будут протыкать ею щеки? — спросил м-р Мауэн. Он мрачно смотрел в окно на возвышающиеся вдалеке шестисотфутовые трубы.

— Не знаю, мистер Мауэн, — со вздохом ответила Дженис. — Хотите, я скажу ребятам из отдела исследований, чтобы они подождали еще немного?

Вздох должен был означать: «Уже пятый час, темнеет, и вы трижды просили своих подчиненных подождать, и когда же вы наконец примете какое-нибудь решение?»

Но ее собеседник отмахнулся от этого немого вопроса.

— С другой стороны, — продолжал рассуждать он, — возьмем, к примеру, подгузники. Не будь английских булавок, младенцы без конца кололись бы обычными.

— Это поможет восстановить озоновый слой, мистер Мауэн, — напомнила Дженис. — И, по мнению отдела исследований, никаких вредных побочных эффектов не ожидается.

— Как просто: выбрасываешь облако углеводородов в стратосферу и не ждешь никаких вредных побочных эффектов! Отдел исследований в этом уверен, — пробормотал мистер Мауэн, поворачивая кресло так, чтобы оказаться лицом к Дженис. Он едва не уронил портрет своей дочери Салли, стоявший на столе. — Однажды я уколол Салли английской булавкой. Она вопила битый час. Так это как, вредный побочный эффект? А как насчет тех осадков, которые образуются при участии озона? Двууглекислый натрий, сообщает мне отдел исследований. Совершенно безвредная сода. Откуда они знают? Кого-нибудь из них когда-нибудь посыпали содой? Позвони им… — Не успел он закончить фразу, как Дженис схватила трубку и набрала номер. На этот раз она даже не вздохнула. — Попроси, чтобы они рассчитали, как могут подействовать эти щелочные дожди.

— Да, мистер Мауэн, — сказала Дженис. Она прижала трубку к уху и некоторое время молча слушала. Потом нерешительно произнесла: — Мистер Мауэн…

— Уверен, они доказывают, что эти дожди нейтрализуют серную кислоту, которая разрушает памятники архитектуры, а заодно дезодорируют воздух.

— Нет, сэр, — ответила Дженис. — Исследовательский отдел сообщает, что дифференциальная просушка уже началась, и через несколько минут вы увидите, что произойдет. Они говорят, что больше ждать нельзя.

М-р Мауэн опять развернул свое кресло, чтобы посмотреть в окно. Портрет Салли задрожал, но выстоял, и м-р Мауэн подумал: приехала ли она уже из колледжа? Трубы пока бездействовали. Беспорядочное нагромождение закусочных и автостоянок скрывало основания этих гигантских «свечей». Именно там находились устройства для просушки. Вдруг у самого подножия труб вспыхнула неоновая вывеска «Макдоналдса», и м-р Мауэн подскочил от неожиданности. Сами трубы оставались тихими и темными, лишь тусклые сигнальные огоньки мигали на их верхушках. Президент компании разглядел вдалеке заросшие полынью холмы, и весь пейзаж, за исключением макдоналдсовской вывески, показался ему неправдоподобно безмятежным и мирным.

— Они говорят, что устройства для просушки запущены на полную мощность, — продолжала Дженис, прижав трубку к груди.

М-р Мауэн приготовился к взрыву. Послышался глухой рокот, напоминавший шум далекого пожара, потом над трубами выросло облако белесого дыма, и наконец раздался громкий протяжный вздох, похожий на те, которые обычно издавала Дженис, — и два синих столба взметнулись прямо в темнеющее небо.

— Почему они синие? — поинтересовался м-р Мауэн.

— Я уже спрашивала, — ответила Дженис. — Исследователи объясняют это рассеиванием лучей видимого спектра, которое происходит из-за того, что возбуждается восьмой квантовый уровень атомов углерода…

— Слово в слово, как в этом дурацком пресс-релизе, — проворчал м-р Мауэн. — Попроси их выражаться по-английски.

Поговорив с минуту по телефону, секретарша сказала:

— Это тот же самый эффект, что вызывает потемнение при извержении вулкана. Рассеяние света. В исследовательском отделе хотят знать, кого из их группы вы хотите видеть на завтрашней пресс-конференции.

— Руководителей проекта, конечно, — раздраженно проворчал м-р Мауэн. И еще кого-нибудь, кто умеет говорить по-английски.