Нерождённый

И эта ветка не одна — весь лагерь окружён ими.

Обереги?

Подхожу ближе и когда до твари остаётся один шаг присаживаюсь так чтобы заглянуть ей в глаза.

— Я бы убил тебя, — шепчу показывая ей свои пустые ладони, — но у меня нет оружия. А без него я не умею убивать, тупое ты ублюдочное животное.

Протягиваю ладонь и хлопаю по морде.

Тварь взвивается стараясь отхватить мне пальцы, но не успевает. Быстрая пасть щёлкает зубами разбрызгивая слюни вокруг.

Отступаю на шаг назад — кто знает как работают эти обереги.

— Я вернусь, — говорю я. — Подожди.

Она воет, протяжно, зло, заливаясь слюной.

Иду к костру, пинаю ногой угли заставляя их проснуться, затем оглядываюсь.

Вот, то, что мне нужно.

Нож.

Длинный, прочный и вроде бы острый. Лежит вместе с ложками на огромном камне неподалёку.

Вытираю лезвие о серые штаны которые не забыл нацепить на себя перед тем как вылез из палатки и иду обратно.

Уродская нечисть ждёт меня, внимательно следя за каждым шагом. Подхожу и присаживаюсь там же, где уже сидел когда болтал с ней.

— Это ты была там в реке? — киваю в сторону бьющейся о камни где–то совсем близко воды.

Пожалуй, она похожа на гиену. Гиену с которой кто–то не поленился содрать всю кожу.

Вот только глаза человеческие. И морда — в ней есть что–то от человека… только не понять что именно.

Тварь ведет носом так, будто пытается понять то, что я ей говорю.

— Там, — я взмахиваю рукой показывая, — кто–то из вас сегодня почти задрал меня.

Она ведет мордой вслед за моим жестом и тем самым подписывает себе приговор. Нож заходит аккуратно в горло, а через него в мозг.

Она бросается на меня еще не веря в то, что это тонкое лезвие слишком быстро высасывает из неё жизнь.

Несколько секунд и она бьётся в агонии в пыли передо мной.

Достаю нож из горла и делаю аккуратный надрез на груди уже мёртвого зверя. Надрез сначала неглубокий — не хочу сейчас забрызгаться кровью. Придётся спускаться к реке, а мне не хочется.

Нажимаю на рукоять и лезвие послушно уходит глубже, раскусывая рёбра.

Хороший нож. Острый.

Вот и сердце. Я не буду его трогать — просто хочу взглянуть на него через узкую щель между рёбрами — старая привычка. Даже не помню откуда она у меня взялась.

— Господин?! — голос Асуми за спиной заставляет обернуться.

Стоит испуганная с ужасом смотрит на мои руки залитые кровью.

— Я не ранен, — поднимаю ладони так чтобы она видела — я и правда не ранен. Иди спать. Я хочу побыть один.

* * *

— Что это за мир? — спрашиваю я ночное небо раскинувшееся над моей головой. Небо и звёзды. Они молчат, но я всё же надеюсь услышать ответ.

– 2340 год от Рождества Христова, — отвечает мой убийца. То, что он где–то рядом я и не сомневался. И сейчас когда вышел за пределы лагеря, к берегу реки в которую меня сегодня чуть не утащили навечно.

Сейчас здесь стоят обереги и я стараюсь за них не заходить.

— Мне это ни о чём не говорит.

— Это прошлое. Примерно за двести лет до твоего времени, Иниро.

— Я вернулся в прошлое?!

— Да. Примерно за двести лет до своего странного рождения, в котором ты не родился.

Вся эта тема про «не родился» мне не слишком приятна. Не то, чтобы я считаю это чушью, но… да, я считаю это чушью. Или, по крайней мере, не слишком важным.

— А что это за страна? Восточный Альянс?

В моё время всем заправляет Восточный Альянс. Всей планетой. Оставляя лишь крупицу власти протекторатам вроде Старой Америки или Африканского Союза.

— Не совсем. Это бывшая территория России.

России? Первый раз слышу такое.

— Россия?

— Да. Ты не можешь знать — этой страны уже нет больше трёхсот лет.

Пожимаю плечами — страны появляются и исчезают. Это нормально. Право сильного еще никто не отменял.

— Мне нужны те, кто уничтожил эту страну… и весь мир, — говорит голос. — Их–то ты и должен убить.

* * *

Это место, этот лагерь на берегу реки называется Небесный утёс. Я узнал это от Кайоши. Он спокойно отнесся к тому, что я потерял не только глаза, сломал ноги, но и отбил себе память. И с удовольствием, не забывая поглядывать на воду в реке, принялся мне пересказывать всё подряд.

Всё, что я должен был знать и сам. Но забыл.

Небесный Утёс — это будущий замок клана Эное. Который должен будет построен на землях которые подарил главе клана Император.

Места эти дикие, опасные и никому не интересные, а потому раздаются самым убогим вассалам, самым нелюбимым. Кайоши сказал, что совсем близко от нас лежат огромные, от горизонта до горизонта, развалины — развалины Мо. Говорят, это всё что осталось от столицы той страны что когда–то была здесь. Россини? России?

Развалины Мо лежат на землях нашего клана, но туда пока никто из клана не совался — слишком страшно, слишком много неведомых неизученных тварей обитает там.

Да и самого клана пока нет.

Всего несколько человек — слуги — прилетели первыми на небольшом корабле, висящем прямо сейчас на привязи над костром.

Все остальные, и, прежде всего, Глава клана, господин Акайо, прилетят завтра на очень большом семейном корабле.

А, ну и самое важное я забыл.

Я его сын.

Его сын… и сын одной из клановых шлюх.

Короче — никто.

И только некоторые из слуг — вроде Асуми — считают что я достоин обращения «господин».

Ну что же, могло быть и хуже.

* * *

— Господин? Вы проснулись? — голос Асуми звучит бодро. Бодро и очень тепло. Приподнимаюсь и ощупываю свои ноги — все отлично. Трудно поверить что еще вчера вечером даже прикосновение к ним заставляло стискивать зубы от боли.

Через щель в палатке пробиваются солнечные лучи.

— Заходи, — приглашаю я девушку.

— Нет.

По её «нет» я понимаю — она улыбается.

— Мне нужно кое–что что сказать тебе, — настаиваю я.

— Нет.

Вот же.

Приподнимаюсь, высовываю руку, хватаю Асуми за длинный рукав и бережно, но сильно затаскиваю в сумрак палатки.

Затаскиваю, укладываю рядом… и целую. Ничего не могу поделать — я еще не видел никогда настолько красивых и притягательных тян.

Она и правда улыбается.

— Господин…, — шепчет она

— Подожди. Ничего не говори, — я закрываю её рот одной рукой, а другой лезу под платье. Нахожу упругую грудь и сжимаю её. Сжимаю не сильно, ровно настолько чтобы сосок под моими пальцами затвердел.