Нерушимый 10

Страшное дело! Красивое дело! Кто будет бить? Как догадаться? На кого выходить?

Три оставшихся сзади шотландских защитника отступали и отступали — что им еще делать в такой ситуации? А наших — пятеро! И это огромный перевес.

Удар! Это Сэм. Штанга. Но мяч отскочил в поле. Удар! Кто-то из полузащиты по летящему мячу. Вратарь в падении отбил мяч… В поле! Удар! Рябов оказался впереди всех. Именно там, где положено быть при добивании. Ворота пусты. Вратарь лежит. Мяч вздымает сетку — гол. Не гол — голище!

Четыре! А-а-а! Мужики!

Микроб делает сальто с места. Ряба едет по газону на коленях к трибунам. Стадион ревет!

Все. «Рейнджерс» слился. Сдались гордые шотландцы, все, кроме вратаря, и его старания вызывали уважение. Если бы не он, мы могли и еще забить! И не один гол!

И вот свисток, конец матча. Шотландцы упали, кто где стоял, а наши пробежали круг почета под аплодисменты стадиона. Нашего стадиона!

Как на удачной премьере, зрители нас не отпускали, и пришлось сделать еще один круг — на бис! Ведь где-то среди них Рина, которую Ольга Владимировна подстраховала с ребенком. Я всматривался в трибуны и не видел ее. Ничего, главное, что она меня видит.

В душе, куда пошел в числе последних, я услышал радостный рев парней. Выбежал, обернувшись полотенцем, и получил струей шампанского в глаз. Выругался, побежал умываться, и знакомым голосом, произнесли:

— Саня, да ладно тебе, не злись!

Голос этот принадлежал футболисту не из нашей команды. Не может быть!

Силуэты все еще расплывались, но вскоре зрение вернулось, и я увидел Кокорина, Дзюбу и Карпина.

— Вы мне точно не кажетесь? — спросил я, и Кокорин прицелился в меня бутылкой шампанского.

— Повторить? — улыбнулся он.

Мы обнялись.

— Изучаем тактику противника, к чемпионату СССР готовимся, — проговорил Карпин. — Сильны, чертяки! Красиво сыграли.

— Да болели мы за вас! — сказал Дзюба, пожимая мне руку.

Я прошел к своему шкафу, услышал пиликнувший телефон, прочел сообщение от Погосяна: «Красавцы!»

Благодаря Рине Мика быстро шел на поправку, удивляя врачей, и у него были все шансы вернуться в большой футбол. Я обернулся, глянул на братьев по сборной, которые радовались так, словно это они только что выиграли.

Остановись, мгновенье, ты прекрасно! Впереди длинная, возможно, о-очень длинная жизнь, полная забот, опасностей и ответственности. Сколько живут самородки? Никто не знает. Что нас ждет? Тоже вопрос без ответа. В одном я окончательно убедился: надо оставаться человеком, что бы ни случилось. Не изменив своим принципам, я получил все, о чем мечтал, и даже больше.

Я счастлив и уверен, что все у меня только начинается.