Нерушимый 9

Сан Саныч хлопнул его по спине и пошутил:

— Говорит, что Бекханов самый лучший нападающий. И в защите ниче так. И вообще красавчик.

Сэм слушал с интересом, а потом ругнулся и с обидой воскликнул:

— Да ну вас! Я серьезно.

Пришлось переводить речь Романцева:

— Все игры отыграны. Это был неожиданный чемпионат, и вот настала пора награждать победителей, команду, название которой ни для кого не секрет.

Обычно в этом месте объявляют состав участников, и футболисты занимают места на стульях, установленных на сцене, но Романцев продолжал своими словами пересказывать то, что о нас писано-переписано в газетах: что уникальная команда с непростой судьбой под чутким руководством гениального тренера совершила фантастический старт и всколыхнула общественность.

Заиграл гимн Футбола СССР, Романцев повысил голос, и Димидко замахал руками — готовьтесь, мол.

Первым объявили его, и он зашагал к стульям под грохот аплодисментов, поглотивший щелчки фотоаппаратов. Затем — Тирликаса, директора завода Самойлова и лишь потом — меня. Я вышел и помахал собравшимся, которые аплодировали стоя. Спокойно и дежурно аплодировали, бесновалась лишь галерка. Одной богине известно, чего Тирликасу стоило выбить места нашим болельщикам, для которых это действительно исторический момент. Я уселся рядом со Львом Витаутычем, который держался расслабленно, кивнул мне.

Когда я оказался на ярко освещенной сцене, зал погрузился во мрак, и были различимы лишь силуэты. В то время как, стоя за кулисами, где царил полумрак, мы видели детали: лица зрителей, блестящие глаза и губы ухоженных женщин.

Один за другим на сцену пошли наши. Рябов чуть не споткнулся о провод микрофона. Сэм, наоборот, шел слишком медленно, наслаждался торжественностью момента, остальные выходили со сдержанным достоинством. Причем каждому следующему футболисту аплодировали все меньше, потому что публика начала уставать, лишь фанаты были рады стараться, и, если бы не они, церемония выглядела бы фальшивой. Когда мы все расселись, над нашими головами зажегся экран. Закадровый голос начал рассказывать о поддержке спорта в СССР и о том, что в стране строится двадцать современных стадионов, в том числе — в городе Михайловск.

Потом Романцев рассказал, что теперь «Титану» предстоит защищать честь советского спорта в Лиге Европы, а трое наших футболистов пополнят состав национальной сборной.

Закончив с прелюдией, Романцев торжественно произнес, что настала пора чемпионам получить медали, и для этого на сцену приглашается товарищ Павел Сергеевич Горский.

Публика так обалдела, что даже никто не аплодировал. Первым сориентировался Димидко, вскочил и захлопал. Под аплодисменты, что становились все дружнее, из-за кулис с другой стороны сцены неторопливо вышел генеральный секретарь, прошагал к Романцеву, взял микрофон и проговорил:

— Спасибо, товарищи. Присаживайтесь на места, и мы начнем церемонию награждения. От себя хочется сказать: я очень рад тому, что особое внимание, уделенное футболу, принесло свои плоды, и я стою на сцене с парнями, которые стали историй за столь короткое время и на собственном примере показали тем, кто сомневается, что нет ничего недостижимого. И я уверен, что со следующего года начнется эра доминирования отечественного футбола на мировой арене. «Титаны», примите от меня личную благодарность за то, что вы делали и еще сделаете.

Боковым зрением я наблюдал за парнями: они вытаращили глаза и отвесили челюсти. Многие заранее заготовили благодарственные тексты, но наверняка постесняются их произнести в присутствии Горского. Даже, вон, Романцеву не по себе, он побледнел, движения его стали скованными, когда Горский шагнул к столику, где были разложены награды, склонился над ним, взял диплом и произнес:

— Выражаю личную благодарность Александру Александровичу Димидко, главному тренеру команды «Титан».

Димидко вскочил и под аплодисменты прошагал за наградой, получил диплом, именные часы, как у меня, а также золоченый кубок, пожал руку генсека и вернулся на место, сияя от счастья.

Затем Горский объявил Древнего, Тирликаса и лишь после начальника команды — меня. Наши взгляды встретились, и Павел Сергеевич едва заметно улыбнулся. Пожав руку, Горский надел мне золотую медаль, вручил диплом. После беседы, что у нас состоялась весной, трепета я не испытывал, потому взял микрофон и проговорил:

— Спасибо, товарищи! И те, кто в нас верил, и те, кто стимулировал неверием. Но особая благодарность — нашим болельщикам. Вы здорово нас поддерживали и половина нашего успеха — благодаря вам. Обещаю, что мы не подведем и оправдаем доверие. Вперед, Михайловск! Вперед, страна! — Я вскинул руку, и болелы засвистели, закричали, замахали бело-серебристыми знаменами.

За мной вышел Круминьш и оробел в присутствии Горского. Ни разу не видел его таким растерянным. Никто не ожидал, что медали будет вручать генсек, который усугубил своим присутствием торжественность момента. Кроме меня и Тирликаса, наверняка знакомого с Горским лично, все сидели как на иголках.

Забавно было наблюдать, как огромный Сэм съежился в присутствии генсека и после рукопожатия улыбался, как ребенок, боясь сжать пальцы, словно так он утрачивал благословение генерального секретаря.

Закончив вручать медали, Горский распрощался с нами и зрителями, и Романцев вроде задышал свободнее.

И откуда у людей это чинопочитание? Что страшного в Горском? Это ж не капризное божество с чуждой логикой, карающее по своему усмотрению, а такой же человек, и человек, насколько я убедился, неплохой, который действительно радеет за страну.

Пошло вручение прочих наград. Для этого на сцену приглашались политические деятели, известные журналисты и ведущие, но после Горского они воспринимались как фон.

Наша команда получила награду «Гроза авторитетов» от главреда газеты «Спортивная Москва», «За волю к победе» — от «Советской России» и «Лучшему новичку» — от журнала «Спортивные игры».

Приз имени Льва Яшина «Вратарь года» ожидаемо достался мне. Пышная улыбчивая редактор «Огонька» вручила мне золотой кубок.

Также вручались и новые награды. «Сверхновая звезда» — лучшему новичку-футболисту — досталась Федору Хотееву. Сэму достались «Зрительские симпатии».

Потом Самойлов и первый секретарь обкома Партии Михайловска вручали кубки и дипломы, никто из «титанов» не ушел обиженным.

Длилась торжественная часть чуть дольше часа, после нее мы пообедали и вернулись на свои места — на пресс-конференцию. А вечером нас ждали близкие в гостинице «Украина», где был заказан ресторан на верхнем этаже и забронированы номера на сутки.

Для Звягинцева этот отель, в той реальности переименованный в Рэдиссон, был чем-то недостижимым, обиталищем мажоров, дипломатов и иностранных гостей, где номер стоил, как четверть зарплаты. И по старой памяти я ощущал себя неловко, когда шел по мраморному залу. Но теперь я был знаменитостью. Гости отеля оборачивались, парнишка лет пятнадцати дернул за рукав отца и проговорил: