Нерушимый 9

— Чтоб ты сдох, — процедил он, сжимая кулаки и глядя куда-то вбок. — Прав был Макс! Ой, прав!

Карпин почесал нос и посмотрел на меня как-то странно. Макс был прав в одном — что я одаренный…

Черт, как же я в горячке ступил, сразу назвав препарат — я не должен был знать его! Только бы Карпин не раскрутил эту тему! Еще нафантазирует чего и зарубит мне выход в основной состав.

Но тренерам оказалось не до меня.

Скандал вокруг Евгеньева раздувать не стали, чтобы не трепать сборную. парень просто исчез, на его место взяли Топчи, который выкладывался на все сто и смотрелся не хуже Зобнина. Скорее всего, провинившегося Романа вызвали на ковер, велели заткнуться, пригрозили оглаской и концом футбольной карьеры и дали пинка под зад. Нам сказали, что он убыл по состоянию здоровья, никто неладного не заподозрил.

Поначалу меня волновало, что Карпин начнет выяснять, откуда я узнал про «Баклосан», но ему или было все равно, или он решил, что меньше знаешь — крепче спишь.

По мере приближения часа икс — объявления основного состава — напряжение росло, особенно нервничали кандидаты на вылет. Сэм, осевший среди «белых», рвал и метал, но излишне усердствовал и единалил. Микроб же периодически «включался» и показывал чудеса мастерства, отчасти благодаря ему мы, «желтые» выигрывали вопреки всему.

На место Федора претендовал слишком серьезный соперник — Зинченко, у которого авторитета куда больше, а играет он не хуже даже без способностей.

В общем, в последние дни играли все неровно, нервно. Устали парни, и не от игры — морально. Неведение утомляло круче физнагрузок.

Наверное, каждый, как и я, мучался бессонницей, гадая, возьмут его или нет.

А в ночь перед оглашением состава сборной вообще тяжко было. И это при том, что меня гарантированно брали, правда, не хотелось бы на скамейку просто потому, что молод еще.

Каково же остальным? Тому же Микробу и Сэму?

С Риной я проговорил до двенадцати. Потом часов до двух ночи ворочался, пытаясь собрать свою сборную, выбрать лучших из имеющихся ребят. Будь я главным тренером, на ворота поставил бы себя — я не раз уже доказал свою незаменимость, и в Англию ездил, и в Уругвай.

В защиту — конечно, Коровьева и Зобнина. И Джикию.

Правый край… Захаряна я бы туда не поставил, он правша, ему сподручнее левый фланг. Но там у нас сильные ребята. Арсен — универсал, его могут и на другую позицию определить. Сергей Тидо и Андрей Хо проявили себя на правом фланге одинаково достойно, так что, вероятно, кто-то из них. С левым краем интрига. Я бы взял Микроба просто потому, что знаю, кто он и на что способен. В курсе ли тренеры? Вряд ли. Потому у Сани Зинченко шансов больше. К тому же манера игры у них схожая.

Опорник — конечно, Денисов. И он же капитан: в команде должен быть «дядька», непререкаемый авторитет, который грамотно построит молодняк и передаст опыт. К тому же Игорь ездил по заграницам. Но есть нюанс — в мае ему будет сорок два года. Как ни крути, возраст берет свое, скорость уже не та, утомляемость выше, а опорник — очень сложная и самая недооцененная позиция, фундамент команды. Это самые сообразительные игроки, которые должны предугадывать игру и принимать молниеносные решения. Игроки, которые видят дальше других и имеют наглость отстаивать свое мнение, давать советы тренерам. В этой реальность с футболом в стране не так плачевно, и Игорь вел себя более корректно, хотя тоже слыл резким и бескомпромиссным.

Если не он — Алмазбеков и Гонгадзе равны возможностями. Но я — за Денисова всей душой. Ну нравится мне его игра и самоотверженность.

Полузащитники… Тут у меня аж четыре фаворита — хоть разорвись. Антон Зиньковский, Данила Уткин… Но ведь Зорин и Цыганков не хуже. И Ахметов с Кривцовым молодцы. Достойная смена подросла! У сборной будет мощнейшая полузащита.

Нападение… Несмотря на симпатию к Дако и Сэму — Кокорин. Соглашусь с Диком Адвокатом, это самый недооцененный наш футболист. Я играл с ним, видел, на что он способен… Но — характер! Саня — игрок настроения, причем и здесь, и там, это делает результат непредсказуемым. Вот если бы включить его на полную! В общем, я взял бы его на скамейку. И Дзюбу туда же. Или Тюкавина с Пиняевым. Еще ж Антоха Дако — вот куда его? И как сделать выбор между ними?

Сэм, прости, но ты им уступаешь.

Все равно, что судьей работать: этого — в утиль, этого — на Олимп. Как минимум четырнадцать футболистов узнают, что они — самое слабое звено, и сборная в них не нуждается.

Проснулся я по будильнику уставшим и разбитым — второй день недосыпаю, хорошо, сегодня игр нет, а то коматозничал бы на воротах.

Перед тем, как пойти в душ, написал Рине: «Пожелай мне удачи в бою. Пожелай».

Когда освежился, ответ уже был: «Верю в тебя! Удачи» — и поцелуй-смайлик. Я улыбнулся. Как здорово, когда кто-то ждет тебя на берегу!

В этот момент в дверь постучали.

— Кто? — насторожился я.

— Федор, — ответил Микроб.

Я отпер дверь. Уронив «Можно?» — то есть самому себе разрешив, Микроб протопал к моей кровати, брякнулся на нее. Посидел немного, подошел к окну и пожаловался:

— Это, блин, невыносимо! Пытка какая-то.

— Согласен. — Я зевнул, протирая красные от недосыпа глаза.

— Я вчера у Сэма сидел, а под нами тренеры живут. Кто-то орал — наверное, наш Карпин. Только он так может. А потом дверью — хлоп! Аж стаканы звякнули.

Во как, Карпин у него уже «наш».

— Отстаивал кого-то, — предположил я. — У них у всех есть свои любимчики, и для объективности тренерский состав расширенный.

— Интересно, они ругались, когда нас перемещали из команды в команду? — задал он вопрос, на который не было ответа.

Я пожал плечами, прислушался к ощущениям и спросил:

— Есть пойдем?

Микроб скривился:

— Надо бы, но че-то кусок в горло не лезет. Ну вот что, раньше нельзя было сказать нам да или нет? Нафига тянуть до последнего?

— Значит, нельзя. Ладно, давай попробуем что-то слопать.

— Даже идти туда не хочется, — надулся Федор. — Все нервные, злые.

— Все-таки я пойду.

Микроб потащился за мной — одному тушиться в котле на медленном огне ожидания ему было невыносимее, чем созерцать конкурентов.

В столовой все было, как я и думал: кто-то вялый и настороженный, кто-то, как Сэм и Кокорин, показательно бодрый. Самат на нервяке сожрал свою порцию творожной запеканки и жадно поглядывал на наши. Микроб отхлебнул коктейль и подвинул к нему тарелку. Вторая порция завтрака была тотчас поглощена.

— В армии таким здоровякам двойную пайку дают, — сказал я, поглядывая по сторонам.

Кокорин что-то громко рассказывал, интенсивно жестикулировал. Коровьев медленно жевал. Только сейчас до меня дошло, что он на Леннона похож. Сидящий с ним за столиком Дако был мрачнее самой черной тучи.

Денисов выглядел спокойным, что-то втолковывал Пиняеву, тот кивал. Тюкавина, как и Сэма, одолела булимия. Спасибо, хоть в девять часов утра объявят, а не после обеда.

В два у нас выезд, к ночи буду дома.