Несбывшееся

– Спой мне еще, пташка, - в тишине хриплый голос прозвучал глухо. – Скоро ты будешь петь для своего брата, а мне не останется ничего, - последние слова были сказаны злым шепотом, но она их услышала.

Санса хотела спеть балладу про Храброго Мирра.

– Не хочу ничего слышать про тупых рыцарей, - грубо оборвал ее Пес.

И она запела другую, голос предательски дрожал:

Когда растает последний лёд,

Распустится первый лист,

И ветер зимние сны унесёт

От тёмных очей земли,

Когда в небесах рассмеётся вдруг

Серебряная гроза

И криками птиц отзовётся юг -

Тогда я вернусь назад.

В конце первого куплета она закашлялась и замолкла.

– Допой ты уже эту чертову песню, девчонка! – разозлился Пес.

– Почему вы так грубы, ведь вы спасли меня? – воскликнула она.

Сандор невесело усмехнулся.

– Айе, девочка, я вовсе не доблестный воин из твоих песен, и привык общаться со шлюхами, а не с юными леди. Семеро! Ну, допой же ее!

И Сансе пришлось продолжать:

Вернусь дождём и талой водой,

Облаком в вышине,

Ветром вернусь и степной травой,

И жёлтым песком на дне,

В лесу оленем, орлом в небесах,

Ручьём из глубин земли

Пробьюсь, чтобы губы твои ласкать

И жажду твою утолить…**

– Довольно!
– оборвал он ее. – Довольно.

Обиженная и растерянная Санса замолчала и отвернулась, натягивая одеяло до самых ушей. Очень скоро она провалилась в глубокий сон. Ей снились высокие, серые, замшелые стены Винтерфелла. Она бродила там одна посреди разрухи и запустения. Она звала Леди. Надрывный вой был ей ответом, волчица не спешила на ее зов.

Пес не спал долго, не смотря на усталость и выпитое вино. Он лежал на спине, подложив руки под голову, и смотрел на равнодушные холодные звезды.

Утром Санса проснулась от холода, ее знобило. Девушка села и обхватила себя руками, украдкой наблюдая, как мужчина седлал Неведомого. Боевой конь нетерпеливо переступал ногами, рвался размяться – продолжить бешеную скачку.

– Ты больше теперь похожа на нищенку, чем на невесту короля, - бросил Пес, глядя на нее исподлобья.

Санса провела рукой по спутанным волосам цвета жаркой меди и потупила взгляд, ей вовсе не хотелось показать, как ее ранят жестокие слова.

Несостоявшаяся королева. Сбежавшая невеста…

– Тебе нужна теплая одежда и горячее питье, - хмыкнул он, помогая девушке забраться в седло и ощущая дрожь ее тела. – Иначе я привезу Роббу хладный трупик вместо девицы. И плакали тогда мои денежки.

Они скакали быстро настолько, насколько это было возможно по извилистой узкой дороге. Сегодня Пес крепко обнимал ее за талию свободной рукой, видимо, чтобы она не вывалилась и не утратила товарный вид. Сансе казалось, что она чувствует тепло его тела сквозь одежду. Она - то проваливалась в тяжелую дрему, то снова выныривала из нее и тогда видела странную тревогу в глазах своего спасителя.

Вскоре они выехали из леса, вдоль дороги потянулись неухоженные поля. Беглецы в обход миновали какое-то небольшое имение и скоро въехали в маленькую деревушку. Убогие покосившиеся домишки стояли на берегу мелкой, мутной речки. Санса давно перестала ориентироваться на местности, по которой они проезжали, и не представляла, где они находятся. Пес осадил коня у самого крайнего дома, спешился и вошел в жилище, не утрудив себя стуком в дверь. Девушка осталась сидеть, крепко вцепившись в поводья.

– Эй, Тимми, взгляни на эту девку! Даже в «Трех Сучках» не сыщется такой цветочек, а ведь у жирной Мегг самые лучшие шлюхи!

Санса обернулась. Рядом стояли двое мужчин в засаленных грязных одеждах. Говоривший подошел ближе и положил руку на ее колено, тот, кого он назвал Тимми, осклабил в улыбке кривые желтые зубы. Неведомый угрожающе захрапел и дернулся. Санса задохнулась от возмущения, и не могла вымолвить ни слова. Острие меча уперлось в спину наглеца и ощутимо кольнуло. Меч мог бы пройти плоть, словно мягкое масло. Пес появился за его спиной тихо, достойно истинного убийцы, словно тень самой смерти.

– Убери свои поганые руки от леди и я, может быть, убью тебя быстро, - в голосе его слышалась, еле сдерживаемая, ледяная ярость.

Тимми начал громко икать.

– Оставь, - шепнула Санса, пытаясь поймать взгляд Клигана. – Прошу тебя.

Она видела, как дернулся в судороге сожженный уголок губ Пса, и почти физически чувствовала, какое он приложил усилие, чтобы не учинить здесь кровавое месиво, не дать волю своей лютой злобе. Огромный жадный меч лязгнул, прячась в ножнах. Любители женской красоты, заикаясь и кланяясь, поспешили ретироваться быстро и далеко.

– Седьмое пекло! Девчонка, с тобой одни неприятности, ни на минуту нельзя оставить одну! – прорычал мужчина, протягивая руки к Сансе.

Она свалилась к нему в объятия не грациознее мешка с мукой. Все еще чертыхаясь, он понес ее в дом. Внутри было сильно натоплено. Сандор опустил девушку на грубо сколоченную лавку, стоявшую у стены. Старая хозяйка запричитала и попыталась развязать вязки на плаще путницы. Санса отмахнулась, несмотря на тепло, ее сотрясал озноб. Пес кинул старухе золотой. Та проворно его поймала и, попробовав дракона на зуб, осталась довольна.

– За молчание и покой, - сказал он, давая ей еще две серебрушки. – Есть кому походить за моим конем?

Хозяйка кивнула и, поминая всех Семерых, скрылась за дверью. Пес отдернул залатанную занавеску, в углу за ней обнаружилась узкая кровать, застланная меховыми одеялами. Он переложил девушку туда. Санса сама развязала завязки плаща и скинула туфли. Он укрыл ее одеялом и вышел. Девушка блаженно вытянула уставшие ноги. Через некоторое время Пес снова отдернул занавеску и протянул ей чашу с горячим вином, а сам сел рядом, откинул один конец одеяла, взял в ладони ее маленькую ступню и начал растирать каждый пальчик.

– Что вы делаете, сир?! – пискнула она, чуть не выронив чашу.
– Я леди, вы не должны ко мне прикасаться!

В этот раз он не обратил внимания на ее обращение.

– Я много чего не должен, пташка… Если не растереть, кровь может так и остаться там, замерзшая в пальцах.

Санса отставила чашу на стол, стоящий рядом с кроватью, и откинулась на подушку. Она позволила себе не бояться Клигана. Она очень устала бояться… Сандор сидел в изножии ее постели, а она украдкой наблюдала за ним из-под полуопущенных ресниц. Девушка видела только ту сторону его лица, что не была сожжена и удивленно ловила себя на мысли, что если бы Гора в детстве не изуродовал его, то Сандор был бы красив.