Несколько дней из жизни следователя (сборник)
Шрифт:
— Я был как во сне. Не помню.
— Вы отдавали себе отчет в том, что происходило?
— Я верил в Камала. Он — гуру, Учитель. В Учителе нельзя сомневаться. Я думал, он знает, что делает, и не допустит непоправимого. До конца я верил, что так надо. Рядом был Сильвестров, он делал то же. По команде Камала мы наносили удары, потом по его же команде прекращали.
— Что же было потом?
— Из кухни мы перешли в большую комнату.
— Покажите, как вы шли.
Съемку приходится прервать. Узкий коридор мешает вести видеозапись. Оперативно-следственная группа, обвиняемый, конвой,
Пока идут приготовления, Шаншевич по своей инициативе возвращается к недалекому прошлому:
— В Каракалпакии, когда мы вместе с Эркабаем просили милостыню на Султан-Бабе, Камал дома садился читать сутры. Кажется, сутры... Мы смотрели на него как на бога!
Многое из того, что казалось ему до ареста единственно ценным и важным, потеряло смысл, а то и просто выскочило из головы. Исчезли целые блоки терминов — приводов, систем аргументации, цеплявшихся друг за друга, как шестеренки часов.
У Шаншевича задумчивое лицо, большие притомленные глаза породистого скакуна. Он смотрит ими, не мигая, словно никак не может понять, почему он здесь, а не в институте.
— Отдалило ли вас знакомство с Камалом и Эркабаем от сокурсников?
— Постепенно я отходил от ребят, общался с теми, кто интересовался теми же проблемами, что и я. Многое стало казаться мирской суетой. Камал дал мне задание: постоянно контролировать себя. Во время выпивки и потом, что бы ни делал, в каком состоянии ни находился. Все это чушь собачья...
Следователь не демонстрирует обвиняемым, даже тем, кто стал жертвой случайных и неблагоприятных факторов, своего сочувствия. Будь он учителем, он обходился бы без любимых учеников.
И сейчас он понимает: хотя в силу особенности своего характера Шаншевич, как и другие, и поддался влиянию Досымбетова, он не был слепым орудием. Нанося Жанзакову большое количество ударов в жизненно важные органы, обвиняемый с учетом его умственного развития и достаточного опыта не мог не предвидеть наступление смертельного исхода, должен был отдавать себе отчет в своих действиях.
— Главное же, мы должны были беспрекословно слушать Учителя! Гуру!
— Камала?
— Ну да! Он утверждал, что старик Эркабай выше Раджниша! [3]
— А что вы думаете о них теперь? Мнение изменилось?
— Что думаю? Шарлатаны они. Оба!
Почти год, проведенный в следственном изоляторе, изменил его внешность. Шаншевич выглядит старше, над верхней губой торчат рыжеватые, на смуглом лице неожиданные, усы.
Включены «юпитеры». Следователь возвращает обвиняемого к допросу:
3
Раджниш Чандра Мохан (р. 1931 г.)—новоявленный религиозный наставник, гуру. Живет в США.
— Ногами наносили удары?
— Да.
— Вы были в обуви?
— Обувь я оставил в коридоре.
— Все сняли обувь?
— Кроме Камала. Он не снял ни пальто,
ни перчаток, ни ботинок. Ходил, засунув руки в карманы.— Он наносил удары ногами?
— Да. Несколько раз.
— Как именно?
— Сабир уже лежал на полу, не защищался. Камал разбежался и ударил. Как по мячу. Будто пробил пенальти. И тут все поняли — все. Это убийство! Хозяева бросились из комнаты...
— Покажите место, где были нанесены удары Камалом?
— Те, похожие на пенальти?
— Да.
— Сабир был в кресле, потом упал.
— Подойдите к манекену...
Кукла безучастно смотрит в сторону. Волосы прошивного парика тихо шевелятся, скорее всего они принадлежали когда-то блондинке, предпочитавшей вышедший из моды несколько лет назад так называемый «сассон». Ее синий поношенный халат смят на груди, понятые — пенсионного вида мужчина и женщина — стараются не смотреть в безглазое лицо. Сбоку, над манекеном, картина, написанная Моцкисом, подражание Рериху; книжная полка, томик Н. Тинбергена с характерным названием «Поведение животных».
—...Придайте позу, в которой находился Жанзаков.
— Не могу. Я плохо себя чувствую. Извините.
— Заканчиваем. Кто предложил вызвать «скорую помощь»? Когда?
— Хозяйка квартиры, Лорет. Это было уже утром. Она попросила знакомого врача срочно подъехать. До его прихода мы все пробовали делать Сабиру массаж сердца.
— И Камал?
— Он тоже подходил, но в общем я его почти не видел.
— Как же экстрасенсорные возможности? Делал ли он пассы?
— Не видел.
— Что приехавший доктор?
— Он тут же сам вызвал «скорую помощь».
Свидетель РИМ КУС А. А., образование высшее, медицинское, врач-реаниматор «скорой помощи»
— Кто находился в квартире, когда вы прибыли?
— На месте были супруги — хозяева квартиры, но они толком не могли ничего объяснить, двигались словно во сне. Я понял, что всю ночь не спали. Хозяйка—Моцкиене — стала что-то говорить о том, что пострадавший пришел к ним домой уже избитый. Но следов крови на лестнице и в коридоре я не заметил, и в квартире все было убрано.
— Где находился пострадавший?
— Посреди комнаты стоял диван, он словно перегораживал ее на две части, за диваном на полу, ближе к окну, лежал мужчина.
— Кто был еще в квартире, кроме хозяев?
— Когда мы поднимались по лестнице, я видел несколько человек, сидевших на ступеньках. Когда уезжали, их уже не было. Только напротив лифта сидел странного вида мужчина в халате с бусами на шее, черноволосый, восточного типа.
— Оказали ли вы помощь Жанзакову?
— Он был уже мертв.
— Задолго ли до вашего прибытия наступила смерть?
— Незадолго: суставы свободно двигались, трупное окоченение не наступило. Я сразу позвонил дежурному милиции.
Из заключения судебно-медицинской экспертизы
...На теле обнаружены множественные кровоподтеки в области головы, груди, спины, стенки живота, на руках и ногах, переломы ребер, костей носа и т. д. Всего минимум 119 повреждений. Смерть наступила от совокупности повреждений, поскольку вследствие повреждений развился травматический шок и отек мозга.