Несколько зеленых листьев

— Если б я узнала об этом раньше, — сказала Дафна, — сейчас-то, конечно, уже поздно, но если б Том сообщил мне об этом раньше, я могла бы поехать.

— Но она ведь не была твоей подругой, эта полоумная старуха? — сказала Хетер со всею резкостью, на какую была способна.

Она нередко считала нужным говорить с Дафной подобным тоном, чтобы вывести ее из состояния подавленности и грусти.

— Нет, подругой не была, у мисс Ликериш не было друзей в нашем понимании этого слова. Только кошки и ежи, а однажды даже жаба. Вообще-то ее даже можно понять: животные никогда не разочаруют и не обманут, потому что на них не возлагаешь особых надежд. Правда, ведь не станешь же возлагать надежды на ежа или кошку!

— Я никогда, не была поклонницей кошек, — самодовольно заметила Хетер, — а у ежей, уж конечно, полно блох.

— В письме Тома полно новостей, — подхватила Дафна. — Подумай только, бывшая гувернантка, женщина, которая была гувернанткой в усадьбе, найдена в лесу, где она заблудилась, а Том считает, что не исключено, будто, заблудившись, она наткнулась на остатки средневекового поселения.

— С ума сойти! Он, конечно, на вершине блаженства! — А про себя подумала: «Скучный человек. А как перспективный вдовец — сплошное разочарование».

— Эта семья напротив, мать с дочерью, — сказала она затем голосом уже более веселым, — в среду вечером устраивают «механизированный пикник» и приглашают нас присоединиться, — и, улыбнувшись, добавила:

— Я понимаю, конечно, что это развлечение не совсем в нашем духе, если вообще можно считать его развлечением, но почему бы и не проявить дружелюбия, тем более что у них две собаки и они, должно быть, в курсе всего, что касается школы собаководства. У них еще такая желтая машина с решеткой на заднем стекле.

— Да, да, я видела… — Дафна думала о том, чем развлекаются по вечерам в греческой деревне. Видимо, «механизированных пикников» там не устраивают, что не означает, конечно, будто греков не коснулся технический прогресс. Весь берег там буквально усеян пластиковыми мешками, а однажды ей встретился тамошний священник с голубым пакетом, но теперь это все кажется таким далеким, словно и не было этого вовсе.

30

На рождество к Эмме приехали Беатрис и Изобел, и потекли нешумные праздники в женском кругу за красиво сервированным столом с обильной едой и напитками. Других развлечений не предвиделось.

— Мы могли бы пригласить эту твою подругу Ианту Поттс, — сказала Беатрис, когда приглашать было уже поздно. — Ты была бы рада?

— Нет, — сказала Эмма, помнившая летний приезд Ианты.

Заговорив с ней о Грэме — наверно, встречает рождество с Клодией в их новом излингтонском доме, правда? — Беатрис тоже не улучшила ей настроения. Рождество всегда объединяет людей, так она, по крайней мере, слышала, — заявила Эмма обычным своим суховато-решительным тоном.

С утренней почтой Эмма получила открытку от Грэма. «С любовью», — приписал он от руки к напечатанному на открытке типографским способом пожеланию. Эмма стояла, щупая открытку, и раздумывала, случайно ли выбрал Грэм открытку с зимним лесом (в фонд лесного общества и общества садоводов) и не робкое ли это напоминание о том времени, когда он жил в лесной сторожке? Но мужчинам подобная тонкость не свойственна, женщины склонны приписывать им такое, чего они даже понять не могут, не говоря уже о том, чтобы самим измыслить.

— Красивая открытка, — сказала Беатрис. — Не совсем рождественская, по-моему, но вполне симпатичная. Неужели Клодия ее выбирала?

Эмма тут же подумала, что это весьма вероятно. Жены всегда покупают открытки для своих мужей, а иногда сами и отсылают их.

— Мог бы и подарить тебе что-нибудь, при том, сколько ты для него сделала, — сказала Беатрис.

Эмме и самой это приходило в голову, но она предпочитала помалкивать.

— Не так уж много я сделала, — сказала она.

— Ты помогла отыскать дом, что помогло ему закончить книгу, ты утешала его, когда у него были нелады с женой, ты наверняка и готовила ему частенько. По-моему, более чем достаточно.

— Но ведь все относительно — вспомни, насколько больше сделала для Тома мисс Верикер, наткнувшись, сама того не желая, на место, где находятся остатки средневекового поселения.

— Да, он столько всего знает о вещах такого рода, — принужденно заговорила Изобел. — А жена его, когда он был женат, историей интересовалась? Это должно было сближать их.

— Наверное, сближало, хотя, по-видимому, сближал их не только интерес к истории. К тому же он мог увлечься историей и после ее смерти, мы мало что знаем о бедной Лоре, правда? — сказала Беатрис, обращаясь к Эмме.

— Я знаю не больше твоего, — сказала Эмма даже с некоторым негодованием. — Она скончалась так давно, я думаю, что и сам он теперь с трудом ее вспоминает.

— Не так уж мало ты о ней знаешь, — сказала Беатрис, — похоже, вы говорили о ней.

— Ну как-то вечером, просто к слову пришлось, — сказала Эмма, как о вещи самой обычной.

— К слову пришлось… — повторила Беатрис.

— По-моему, со стороны его сестры было ошибкой так вот оставить его, — сказала Изобел. — Священнику нужен рядом женский глаз и в доме, и в приходе. Ведь он же вряд ли женится опять, правда?

— Как знать! — сказала Беатрис. — Когда умерла Лора, возле него тотчас же очутилась Дафна, так что у него даже времени не было понять, чего он хочет, теперь же все может сложиться по-иному…

Изобел выглядела смущенной, словно сказанное каким-то образом касалось и ее, — но она промолчала.

— …ведь все вдовцы, как правило, женятся, — продолжала Беатрис.

— Я мало знаю вдовцов, — сказала Эмма, словно желая этим закрыть тему. Грэм не подходил под эту рубрику, а Тома, как ректора, по ее мнению, вряд ли можно было счесть достойной партией, хотя в некоторых отношениях он, несомненно, таковой являлся.

— Ты, должно быть, скоро завершаешь свой труд, — решительно заявила Изобел, словно интервьюируя Эмму о ее дальнейших творческих планах, — и смею надеяться, возвращаешься в Лондон, чтобы обдумать там новый замысел?

Эмма ничего не сказала. Загадывать, что будет после рождества, планировать нечто, относящееся к малопривлекательной категории «новых замыслов», — увольте! Нет-нет да и вспомнишь, что Изобел учительница, и учительница старого закала, — видятся глаза за стеклами пенсне, поблескивающие благожелательно, но строго.

— Если после рождества ты не собираешься здесь оставаться, — сказала Беатрис, — то одна моя бывшая студентка будет счастлива снять этот дом. Ей необходимо прийти в себя после неудачного романа, а к тому же она пишет книгу.

Эмма засмеялась.

— Вот ей-то здесь самое место, — сказала она. — А если Дафна вернется, они подружатся с ней и станут поверять друг другу свои несбывшиеся мечты.

— О, не думаю, чтобы мы жаждали именно этого, — твердо заявила Беатрис. — Жизнь Тома теперь должна повернуть по другому руслу.