Нескорая помощь или Как победить маразм

И вот он его трясёт и трясёт, и всё было бы хорошо, но тут из кузова вылезает наш Лёлик. Уверенно вылезает, развалисто. Не спеша ставит ноги на асфальт, расправляет немогучие плечи. Медленно и деловито подходит к сцепившимся водителям, держа в руке какой-то белый предмет.

— А вы, я смотрю, на чужих ошибках учиться не хотите, — качает головкой он.

Амбал недоумевающе посмотрел на Лёлика.

— Чево?

— Я говорю, рубашечку-то оденьте, по системе Шурика — Склифосовского, — академик бросил верзиле то, что держал в руках.

— Чево?

— По Шурику — значит быстро. Склифосовский — по-умному, — разъясняет банальности товарищ.

— Чево?! — «подрезанный» поставил водителя на место, но клешни свои не разжал. Он ещё не осознал, что поскольку перед ним стоит наш Лёлик, то, значит, это скорая психиатрическая помощь. А коли так, то лучше самому оперативненько удавиться.

Однако на сей раз (предыдущий изложен во второй части трилогии) ситуация оказалась более критична. Дело в том, что в кузове «скорой» ехали две бригады: наркологи с психиатрами. Они тоже спешили на вызов. Думаю, не требуется здесь объяснять, насколько крепки и суровы медики данных подразделений Министерства здравоохренения. Если мы имеем дело с просто больными на голову, то они — с тяжелобольными. Это всё равно как играть в третьем дивизионе и высшей лиге. Или как воспитать мамонтёнка и ребёнка. Причём сложнее, как вы догадываетесь, второе. В общем, психонаркологи вышли, и дядя на иномарке показался школьником. Класс третий, максимум пятый. Они не стали трогать убогого. В психиатрии, как у снайперов: стариков, женщин и детей не убивают. Нет. Они просто прошли мимо. Да тот и сам уже хваточку ослабил и коленочками своими обмяк. А те просто прошли. А когда они прошли, сотрясая дорожное покрытие, мимо (гляньте, там вмятин не осталось), их ручки нежно ухватили чёрную машинку (в подобной ситуации она смотрелась уменьшенной копией, один к двадцати). Спустя семь секунд наркопсихологи взяли и аккуратно поставили хамский автомобильчик на крышу. Раз-два, готово. Возвращаясь обратно, «шкафчики» всё же заприметили кинутую на плечо смирительную рубашку и аккуратно запеленали в неё верзилёночка. Узел сзади, кляпик в рот — всё по Уставу. Затем они сели обратно, вновь включили мигалки и помчались на столь внезапно прерванный вызов.

Постскриптум. Сколько прыгал в рубашке буйный — неизвестно. Не каждый решится психу помочь. Но, видимо, когда-то его всё же развязали. Мужик, разумеется, жаловался, писал малявы, но что сделаешь психиатрам. Им даже премию не платят.

Вызов № 52 ИЗОЛЯТОР

Перестал ходить под себя.

Ходит вокруг да около.

Из истории болезни

Конечно, машина на крыше — весьма действенное лекарство в лечении больных на всю голову пациентов. Не исключено, что мужчинка на дороге стал вести себя менее агрессивно. Хочется верить. Но вот что делать, если столь радикальные способы не работают? Если у человека поражён не только головной, но, так сказать, и спинной, и даже костный мозг? В подобные мгновения становится совсем печально, и хочешь не хочешь, а приходится звонить профессионалам и звать уже их проявить свою высокую врачебную квалификацию.

На неврологическом отделении пациент сошёл с ума. Совсем сошёл. Тронулся по полной. Стал нести околесицу и потихонечку буйствовать. Медицинский персонал быстренько сориентировался и закрыл его в изолятор. Раз — и всё. Как пишут в будущей классике: засов — и привет. Мол, посиди тут, подумай, никто мешать не станет. «Хорошая всё же вещь этот изолятор», — говорили медсёстры неврологии, возвращаясь на свои рабочие места. Ой, хороший.

Для тех же граждан, что никогда не сидели в нашем чудесном изоляторе и даже издалека его не видели, хочу произвести краткий обзор (обозреть, так сказать) по нему.

Изолятор ГБ № 21 — уникальное место. В отличие от стандартных помещений подобного типа, кои есть возможность наблюдать в тысячниках (стационары на тысячу коек), наш изолятор изначально не предусматривался генпроектом. Однако в больнице без изолятора никуда, сами понимаете. Посему взяли в приёмнике смотровую, поставили железную дверь с щеколдой, заложили окно изнутри кирпичами (и в этом месте больница переплюнула военных; см. первую часть трилогии) и получили требуемую комнату. Таким образом, попадающий туда пациент оказывался полностью изолирован от внешнего мира. И лишь двухсторонний глазок в двери (по факту просто дырка) помогал хоть как-то наблюдать за тем, что же творится снаружи.

Итак, неврологического больного, сошедшего с ума, изолировали. Посидев в одиночестве час и устав наблюдать за неровной кирпичной кладкой, мужик с восьми ударов тупо выломал железную дверь. Затем он схватил первую попавшуюся швабру и начал гонять остальных больных по коридору. Персонал отделения поспешил схорониться: выступить супротив бугая с уборочным агрегатом в руках желающих не нашлось.

— Срочно пришлите психиатров, — в спешке набрали экстренный номер.

— Кто-то умом тронулся? — решили уточнить на другом конце провода, словно психиатров по каким-то другим нозологиям когда-нибудь вызывают.

— Да есть здесь один, по коридору бегает, — закричали в ответ и добавили: — Со шваброй.

— Выезжаем, — заверили там, по интонации голоса поняв: медлить нельзя.

Через двадцать минут на пороге возникли нужные медики. Только они не походили на классических психиатров. Санитар — худенький молодой человек с крючковидными руками и выпирающими скулами. И доктор, маленький, аккуратненький дядечка, с очень живыми и начитанными глазами. В приёмнике испугались: вдруг они не справятся с разошедшимся пациентом, но инстинкт самосохранения решил предоставить проверку возможностей психиатров по данному вопросу им самим в одиночку.

Клиент сидел в коридоре и опирался на швабру. Психиатры неказисто приземлились рядом и по-дружески завели беседу.

— Расскажите, пожалуйста, что у вас случилось?

Наша шайка за углом. Смотрит. Если что — бежит. Но не помогать, а прятаться. Всё же вышеупомянутый инстинкт за годы работы гипертрофировался. Или, может быть, как пишут в газетах, жизнь подорожала?

— Да меня похитить хотят, — откровенно выдал больной.

— И кто, если не секрет? — поинтересовался доктор.

— Зелёные человечки. Они меня чуть не утащили.

— Человечки — это старая тема, — вполголоса резюмировал врач с глазами. — Может, с нами поедете? Так сказать, в убежище. Надёжное.

— Чего? — не расслышал пациент и как-то не по-доброму взглянул на медиков. — А вы с ними не заодно случайно?

В следующую секунду тяжелобольной своей нездоровой головой попытался боднуть доктора в дых. Однако врач, видимо, предвидел подобное развитие событий и ожидал возможную атаку. Ловко увернувшись, он переместился вбок от пациента и хлёстким ударом по шее обезвредил гуманоида (такие пациенты выпадают из касты людей). Подключившийся санитар помог коллеге, и уже через сорок секунд буйный больной оказался скрючен и низложен. Вежливо попрощавшись, «хиленькие» психиатры покинули наше скромное заведение.

До следующего тяжёлого клинического случая.

Вызов № 53 КРУЧЕ БОТКИНА?

Не мы такие, жизнь такая.

Поговорка

Трудно отрицать, что в медицине на первом месте стоит грамотная диагностика. Правильно поставленный диагноз — залог успешного лечения. Поэтому психиатрам, в отличие от нас, терапевтов, гораздо проще. Их пациенты видны за километр. А наши? Иногда даже после сбора всех анализов разобраться довольно трудновато. Хотя порой, говоря о фактах, исследования больше мешают, нежели помогают. Ведь как в стародавние времена, например, Сергей Петрович Боткин ставил диагноз, пока больной шёл от двери до стула. И никаких тебе МРТ. Это, конечно, высший пилотаж. Однако и в наши дни у вас может появиться шанс угадать нозологию в стиле знаменитого терапевта, устройтесь только работать к нам в ГБ.

В ту описываемую пору график Михалыча в больничке никак не подразумевал суточные дежурства. Ежедневно, ровно в шестнадцать ноль-ноль, дождавшись очередную смену, мой товарищ пулей убегал из клиники. Он переодевался в гражданскую одежду и рассасывался в толпе снующего туда-сюда народа. Не планировалось им оставаться в приёмнике и в текущие сутки. Тем более, что на Михалыча напал вирус гриппа, и всю свою смену он коротал с температурой тридцать семь и нарастающей общей слабостью. В итоге, когда стрелки перевалили за три, академик мечтательно видел себя дома с тёплой кружечкой молока и горячим малиновым вареньем. Кто же знал, что мечты могут так и остаться мечтами.