Несломленная
Шрифт:
– Я надеюсь, как настоящий капитан, ты не собираешься затонуть вместе с с кораблем?! – за шуткой в голосе Алены проглядывало явное беспокойство.
– Нет, я предпринимаю меры по сохранению этого «Титаника». В обратный путь не на плоту же нам отправляться?
Феликс помог Алене выкарабкаться из лодки, затем сам спустился за борт и, уцепившись за корму, стал подталкивать утлое суденышко к берегу.
Алена, выбравшись на сушу, с волнением следила за ним. Конечно, он сильный и мужественный, но утром получил по голове, потом ударился при падении…Вдруг какие внутренние повреждения?!
Бросив рюкзак, она вошла в воду, насколько позволяла глубина, и как только лодка, буксируемая Феликсом, оказалась
Справившись с нелегкой задачей, потерпевшие кораблекрушение в изнеможении растянулись на берегу. Отдышавшись, Феликс повернулся на бок и притянул за талию девушку к себе.
– Вот мы и на необитаемом острове! Робинзонада начинается. Вы, Алена Викторовна, готовы стать моей Пятницей? – нежно погладив любимую по лицу, с веселыми искорками в глазах, спросил Феликс.
«Конечно, готова! И не только Пятницей, но и Субботой, и Средой, и всеми остальными днями недели!» - очень хотелось девушке озвучить именно такие слова. Но этот ответ недвусмысленно показал бы Феликсу, что она собирается проводить с ним все время и жаждет выйти за него замуж. Хочет, конечно, хочет! Но нельзя ставить телегу впереди лошади, и говорить: «Да!» пока тебе ничего не предложили. Мужчина, и только мужчина должен делать предложение, иначе потом всю жизнь он будет жить с чувством, что его вынудили жениться. Поэтому она подавила в себе желание как-то притянуть это событие и, состроив уморительную рожицу, притворно осуждающим тоном сказала:
– Стесняюсь заметить, что Пятница был мужчиной! Опять переходим на братские отношения?! А мне твои поцелуи доставляют намного большее удовольствие, чем мужественное рукопожатие, до которого ты планируешь сейчас свести наше общение…
Каждое слово Алены, свидетельствующее о ее чувствах к нему, прорастало в его душе, которую он не раз сравнивал с выжженной пустыней, маленьким нежным росточком. И Феликс, не веря самому себе, представлял, какой оазис зазеленеет, когда их отношения укрепятся и они поженятся.
– Ну, уж нет! И не надейтесь, - хотел он продолжить разговор в заданном ею шутливом тоне, но неожиданный спазм перехватил горло от мысли, что здесь они наконец-то вдвоем. И нужно быть последним идиотом, чтобы не закрепить связью тел, как говорят в новостях, «достигнутые в ходе мирных переговоров соглашения».
Феликс счастливо улыбнулся и, склонившись над ней, поцеловал так жарко и страстно, что оба перестали чувствовать усталость, мокрую одежду, твердую землю.
Остров был явно периодически обитаем. Пройдя вглубь около километра, они набрели на внутреннее озеро с чистейшей водой. Недалеко от берега нашелся и шалаш.
Солнце еще грело немного, но высушить одежду уже явно было не способно. Да и ветерок был достаточно прохладным.
– Алена, мы с тобой как взрослые знакомы уже один год, два месяца два дня и…,- выполнив несложные вычисления в уме, добавил, - и 5часов. Мы достаточно много времени проводили вместе, разговаривали о чем угодно, но только не о самом главном.
«Многообещающее начало», - подумала девушка, а вслух произнесла:
– Вот это точность!
– Не перебивай, пожалуйста. Я тебя сразу предупреждал, что быть со мной опасно. И ты в этом убедилась уже. Я не хотел подвергать тебя малейшему риску. Но даже это не спасло тебя. В мокрой одежде мы не можем находиться, нужно снять ее и развести костер. И мне будет очень тяжело удержаться, - последние слова уже были сказаны приглушенным от волнения голосом.- Чтобы..,- слова, которые могли бы передать все то, что творилось в его душе, вылетели из головы. Судорожно сглотнув подступивший к горлу ком, он попытался оформить
мысль.Во взгляде Алены читались и любопытство, и вопрос, и самое неприкрытое лукавство.
Но Феликс сделал вид, что он суровый мужчина, которому подобает говорить: «Я все сказал». И оставил фразу открытой.
Быстренько набрав хвороста, он развел огонь и снял с себя мокрую одежду, оставив трусы, как пояс целомудрия.
Когда-то он услышал фразу: «С чужой женщиной легко и свободно, а с любимой трудно». Действительно, ему сейчас было очень трудно. Как юноша, боящийся первой близости, он надеялся, что Алена оставит на себе часть белья и это отсрочит момент принятия решения, своего рода точки невозврата.
Но Алена, понимая, что сейчас последует очередная серия мыльной оперы «Почему мы не можем быть вместе» сняла с себя все, с легким вызовом глядя на этого невозможного мужчину, который так боится быть счастливым. И шагнула к нему.
– Феликс Андреевич! Я замерзла. Согрейте меня!
Отступать было некуда. Сам себе не веря, Феликс понял, что его, казавшиеся несбыточными мечты о взаимной любви станут реальностью. Боясь спугнуть эту трепетную реальность, он прижал Алену к своей груди. Нежно и осторожно гладил ее спину, целовал волосы, затем приник к ее губам. Сначала легонько, трепетно, затем полностью захватив их в свою власть. Его язык исследовал новые территории, пробуждая в девушке острую необходимость поддержать этот диалог. Она страстно ответила на поцелуй. И то, что называют химией чувств, всколыхнуло все в этот момент.
Каждый чувствовал, что голова кружилась, и в ней словно миллионы маленьких звездочек устраивали яркий хоровод, а по их телам синхронно проносились волны желания. Одна согрела жаром грудь, заставив сердце биться в учащенном ритме. Вторая захлестнула область солнечного сплетения, создав ощущение свободного падения с невероятной высоты. Третья затопила все тело и проникла в глубину мужского и женского начала, вызвав томительный спазм, который словно выключил окружающую действительность и оставил только жгучее желание принадлежать друг другу.
Не имея больше выдержки противостоять этой первозданной силе, Феликс подхватил на руки Алену и, как драгоценную добычу, занес в шалаш. Осторожно положив ее на свежесорванную траву, он, делая последние попытки контролировать ситуацию, внимательно посмотрел в любимые глаза и спросил:
– Ты не боишься? – и в ожидании ответа провел дорожку обжигающих поцелуев от маленького ушка до ключицы. Вместо слов Алена обняла руками шею Феликса и прильнула губами к его губам. Она словно пробовала их на вкус. Знакомилась. Приникая и отстраняясь. В этом поцелуе заключена была вся ее нерастраченная женская нежность, вся любовь, так долго скрываемая ото всех и бережно хранимая в тайниках души. Затем она обвила руками его талию, погладила спину и, спустившись ниже, легонько коснулась бедер, как бы притягивая к себе. Этот недвусмысленный намек на готовность к близости вызвал у Феликса такой мучительно – сладкий спазм, словно вся кровь прилила в область паха.
Более сильного желания обладать женщиной Феликсу еще не приходилось испытывать. Раньше он не придавал значения фразе «одно целое», а сейчас до боли, до дрожи хотелось слиться с любимой женщиной, познавать ее с каждым движением своих бедер все глубже и глубже.
Не в силах больше сдерживаться, он вошел в нее, краем сознания отметив, что Алена вскрикнула, как от боли, и немного сжалась. «Неужели ей до сих пор больно?» Мысль о том, что ей пришлось пережить, обожгла сердце. Может быть это, а может напряжение, вызванное длительным ожиданием желанного момента, было настолько велико, что опытный, безупречно владевший техникой секса Феликс неожиданно для самого себя финишировал. В недоумении он не сразу сообразил, как это могло произойти.