Неслучайности
Шрифт:
Вадим не знал, что предпринять. Яна сделала неверные выводы, но бежать за ней и оправдываться, как глупый мальчишка, было бы нелепо. С одной стороны, ее ревность была приятной. С другой — это могла оказаться вовсе не ревность, а сожаление о неудаче в перевоспитании. Она была настолько озабочена идеей сделать из него человека, что попросту не смогла скрыть разочарования. Но и ревность в ее реакции присутствовала — Вадим не мог ошибаться настолько сильно.
А это значило, что со временем все встанет на свои места. Если он будет продолжать ей нравиться даже после таких подозрений, то дальше
И вдруг долгожданная помощь пришла вместе с телефонным звонком:
— Что вы никак поделить не можете?! — орала трубка голосом прораба на стройке. — В общем, меня это не касается! Но это же не значит, что я могу пройти мимо кислой дочери!
— Добрый вечер, Владимир Владимирович.
Тот отдышался и теперь говорил немного тише:
— Сынок, просто скажи прямо. Если ты хочешь помириться, то я вам помогу. Если не хочешь — признайся в этом честно и не надо никаких оправданий. Я зла держать не буду, обещаю. Зато пойму, как вести себя с дочкой.
Вадим к тому времени уже почти отчаялся, поэтому обрадовался даже такой несуразной поддержке:
— Хочу! Поэтому помогите, если знаете как.
Григорьев даже не пытался скрыть облегчения:
— Вот и славно! А то сидите порознь и тухнете, сердце кровью обливается. Решено — приезжай к нам на ужин.
— Вы уверены?
— Уверен. Если у вас любовь, то любой толчок друг к другу сработает. Вы и без меня сойдетесь. Но в моем возрасте уже прекрасно понимаешь, как жаль тратить время на глупые обиды.
— Я приеду.
А потом он зачем-то схватил такого же счастливого Бобика и потерся носом о мохнатый лоб.
Яна его появлению была удивлена до такой степени, что даже разозлиться толком забыла.
— Привет, меня отец твой пригласил, — Вадим быстро обозначил виноватого, чтобы отвести бурю от собственной персоны.
— Пап! — она уже отправилась в столовую, чтобы устроить нахальному однофамильцу взбучку.
Но тому, как всегда, море было по колено:
— А вот и гости! Проходи, садись. Надеюсь, голодный? Так, дочка, ты чего насупилась?
Она села напротив Вадима и не спешила отвечать. Григорьев же не вынес трапезы в тишине, потому-то и решил приступить к своей миротворческой миссии:
— Вадим, что тебе Яна сделала?
Это напоминало допрос воспитательницы в детском саду после драки малышей, но Вадим посчитал, что лучше играть по таким правилам, чем вернуться домой с тем же настроением, которое у него было еще час назад. Он ответил, смотря прямо на девушку:
— Она мне ничего плохого не сделала. Неправильно поняла, не позволила объясниться. Но уже завтра с утра мы бы поговорили и все решили. Так что между нами нет никаких проблем.
— Яна! — теперь отец призывно обратился к дочери.
Она смотрела на Вадима с яростью, и, наверное, соображала, стоит ли неугомонному отцу выкладывать все на блюдечке. Очень легко разозлиться на засос, но попробуй-ка о таком рассказать родителю. Но Вадим недооценил ее смелость:
— А он мне изменяет!
— Что?! — у Григорьева была странная манера неожиданно громко орать так, что в радиусе километра люди вздрагивали.
— Ничего
подобного, — спокойно парировал Вадим. — Скорее наоборот. Я даже флиртовать с кем-то не стал бы. А ты давай лучше про Дениса расскажи.— Какого еще Дениса?! — отец теперь ничего не понимал и оттого становился пунцовым.
— Да нет никакого Дениса! — Яна от злости, что разговор повернул в неожиданном направлении, даже на ноги вскочила. Но потом заставила себя снова сесть. — Точнее, Денис есть, конечно, но его как бы нет.
Оказывается, Вадим мечтал услышать нечто подобное, хотя никогда об этом и не думал. Только теперь почувствовал, что эти слова будто сердце медом смазали. Улыбаться стало легче и приятнее. Но Яна, ощутив, что упустила инициативу, решила задействовать артиллерию:
— Пап, — начала совсем другим тоном, изображая из себя до противности слащавую сплетницу. — А еще я забыла тебе сказать, что у Вадима внебрачный сын имеется!
Челюсть у Григорьева отвисла, а глаза округлились. Вадим пожал плечами, не находя причин, чтобы начинать вдруг и за это оправдываться. Григорьев же только входил в раж:
— Опачки, дочка, а почему я об этом только сейчас узнаю? Постоянно от меня что-то скрывают! И как же такое получилось?
— Долго ли умеючи? — резонно заметил Вадим, имея в виду, конечно же, ребенка. — Только Яна об этом знала с первого дня знакомства и в курсе, что, кроме сына и денежных отношений, нас с Татьяной ничто не связывает. Странно, что ревность только сейчас появилась.
— Ревность? — она, естественно, это слово пропустить не могла. — Да нет у меня никакой ревности к Татьяне!
— Как и у меня к Денису.
Вадим добивал, уже зная, что победил. Ведь судья все понял именно так, как было нужно:
— Я так вижу — банальное недопонимание и неумение разговаривать. Татьяны какие-то, Денисы, которые есть, но которых как бы нет. И вы, вместо того чтобы разобраться, разбрелись по углам и строите обижульки! На что вы тратите свою молодость?
Ни Яна, ни Вадим вопроса не поняли, а Григорьев, подумав, продолжил:
— Я вот что предлагаю — пойдите куда-нибудь отсюда, проведите этот вечер вместе. Но только соблюдая одно правило: представьте, что вы уже двадцать лет женаты. Все эти ревнушечки, все эти притирки остались позади. Вот тогда и поймете, можете ли сосуществовать без надуманных проблем.
— Ну что за глупость, пап? — Яна переводила недоуменный взгляд с одного лица на второе.
— Зятёк! — Вадим снова вздрогнул — к этим сменам интонации "тестя" еще привыкать и привыкать. — Почему твоя жена меня глупым называет?
Тот уже смеялся:
— Не знаю, Владимир Владимирович. Она у меня и на старости лет такой же склочной осталась. Ну что, дорогая, принимаешь вызов?
— Вы почему против меня сговорились-то? — она все продолжала возмущаться, как будто это могло чем-то помочь. — Ну и что за бредовая идея? Если мы один вечер поназываем друг друга «дорогой» и «дорогая» — от этого вряд ли найдем общий язык!
Григорьев свел кустистые брови и кивнул.
— Тогда усложняем задачу. Яна — не просто твоя жена, а еще и беременная жена. Так что, дочка, тебе позволено вести себя как угодно паршиво — вот и оценишь его терпение!