Несносная Херктерент

— Ну-ну, — протянула Марина, — мне эта статуя никогда не нравилась. Не пойму, что в ней миррены нашли.

— Если уже не первую сотню лет пишут, будто какая-то вещь прекрасна, как-то постесняешься говорить, если она тебе кажется безобразной…

— Если кто-то или что-то урод — то я прямо так и скажу. И плевать, что вокруг подумают.

— Это ты такая, а другие люди предпочтут соврать. Смелость и дерзость не всем присуща. Да и не все данные качества считают достоинством. "Морская дева" давным — давно включена в список мирренских национальных сокровищ и личных сокровищ династии. Писать что-либо плохое о вещах из этого списка — у мирренов как-то не принято.

— У нас-то ничего такого нет….

— А ну как же. Стоит твоей маме какого-нибудь художника или поэта похвалить. И как минимум, несколько лет, нигде ничего плохого про него не напишут. Художника ещё и заказами завалят. Причем, без разницы, умеет ли он рисовать.

Марина пытается изобразить надутую физиономию. Получается не очень. Говорит обиженно.

— Ей почему-то, в основном, такие и нравятся.

— Какие "такие"?

— Те, что рисовать не умеют. Я как-то раз на холсте три банки с краской взорвала. Получилось ничуть не хуже. Только на выставку почему-то не отправили. Что взрослые в этих цветных пятнах да квадратах находят?

Сордар усмехается.

— Я, наверное, недостаточно взрослый, ибо мне такое "художество" тоже не нравиться. Софи…

Марина корчит гримасу и продолжает:

— Знаю-знаю — рисует гораздо лучше. Ну, ничего, скоро вырастет, и это пройдёт.

— Не хотелось бы. — ответил Сордар, тут же получив от Марины метко запущенной шишкой по лбу.

Впрочем, и Марине от ответной шишки увернуться не удается.

— Сордар, подари мне на день рождения заряд Љ5 от орудия "Героя войны".

— Нет, сестрёнка, не могу.

— Почему? Сейчас же списывают часть флотских арсеналов.

— Я не спрашиваю, откуда ты узнала секретную информацию, но у трёх моих сослуживцев дети учатся вместе с тобой. И о твоих похождениях знает почти весь наш флот. Я не хочу подвергать риску быть разрушенной лучшую школу страны.

— И что же про меня пишут?

— Мальчишки пишут, что ты здорово дерёшься. Девчонки — что ты самая противная, злая и невоспитанная девочка школы. К тому же, ты жуткая зазнайка.

"Самую противную" Марина восприняла как комплимент.

— Ну, тогда прокати меня на торпедном катере.

— Это организую, но не раньше каникул и если в море не уйду. Но к турелям и аппаратам не подпущу. Тем более, у нас как раз новые торпеды испытывают.

Марина встрепенулась, и тут же сникла, печально вздохнув.

— Ну, спасибо и на этом.

Адмирал хохотнул.

— Сордар, а на "Владыке" главный калибр как раньше, проволочной конструкции, или что-то другое?

— Центробежное литье.

— Понятно…

— Вот уж никогда не думал, что сидя под луной, буду обсуждать с девочкой особенности конструкций орудий линкора.

— А что, разве есть более интересные темы?

— Какая же ты всё-таки ещё маленькая.

— Вообще-то, я прекрасно знаю, что полагается обсуждать такими… романтическими вечерами. Ты, я думаю, в свое время немало вечеров провел в подобной обстановке, но в значительно более приятном (на тот момент) обществе.

— И в кого ты такая язвочка?

— Сама в себя. Ну, так я права насчет вечеров?

— Права. Лет мне тогда было не сильно больше, чем тебе сейчас…

— Звали её…

— Обойдёшься!

— Обойдёшься… Странное имя.

— Марин…

— Чего?

— Язви поменьше, вот чего. Иначе…

— Что иначе?

— Иначе в ближайшие несколько лет вряд ли кто, кроме меня, согласится составить тебе компанию в посиделках под Луной.

— Сордар, я равнодушна к поэзии, хотя стишок хоть про кого сочинить могу. Плюс адекватно оцениваю достоинства и недостатки моей внешности. И прекрасно знаю свой социальный статус. Так что, если кто в школе начнёт восторгаться моей особой, то эта особа достаточно быстро проведёт ему не слишком сложную хирургическую операцию, после чего определённый орган уже никем и никогда не сможет восторгаться.

— Знаешь ли, Марина, далеко не над всеми вещами в природе, и даже в себе самом, мы властны. Мне тоже когда-то было столько же лет, сколько тебе, и я о девчонках был крайне невысокого мнения. Считал всех плаксами, ябедами и трусихами. Ну, а потом…

— И что было потом?

— Знаешь, Марина, кто-то из мудрецов сказал: "Только тем, кого кусала змея, стоит об этом друг с другом разговаривать". Моя весна уже давно позади. Твоей ещё только предстоит начаться.

— Опять ждать чего-то…

Глава 10. Прогулка в столицу

Марина злится на всех. Во всей этой предпраздничной суете она чувствует себя до невозможности чужой. Суета вокруг — словно не для неё. Ехать со всеми заказывать платья — и хочется, и страшно. Точно кто-нибудь над чем-нибудь посмеётся. Хотя бы над ростом, или странным цветом глаз. Конечно, можно с утра пораньше самой направиться в столицу — до вечера её никто не хватится, а она сумеет вернуться. Деньги у Марины есть — при всех реальных и придуманных Мариной недостатках, где какой бал важный для неё или дочерей должен произойти, Кэретта никогда не забудет. На днях Марину отыскал посыльный из "Дворца Грёз" и под расписку (а как же иначе, Кэретта никому не доверяет, и любого служащего во дворце считает потенциальным вором) передал запечатанный четырьмя печатями красного сургуча по углам и одной белого с вензелем императрицы пакет.

Как обычно, Кэретта немногословна и осуждает Марину. На этот раз за то, что она собирается участвовать в мероприятии, на котором должно присутствовать большое количество лиц низших сословий. Но с другой стороны, раз ожидается присутствие ряда лиц "нашего круга", Марине следует одеться подобающим образом. Кроме письма, в пакете обнаружился ещё один пакет — меньшего размера, и тоже с печатями. Взломав, Марина обнаружила несколько банковских чеков, подписанных императрицей. Получить деньги Марина по ним не может, но в любом крупном магазине может набрать товаров на любую сумму, оставив чек в качестве оплаты. Магазину остается только вписать сумму и отнести чек в банк. Впрочем, несколько банковских связок крупных купюр в пакете тоже имеется. Там же и несколько каталогов модных магазинов. Закладочки в них должны указывать на то, как именно Марине стоит одеться на бал.

Марина ругнулась. Отмеченные платья идеально подходили для девочки с фигурой Марины. Эрида, пожалуй, назвала бы их красивыми. Да и Софи вряд ли бы стала презрительно хмыкать. Плохо в платьях только одно — они все отмечены Кэреттой.

Случись невероятное — позови Кэретта Марину съездить в столицу и подобрать платье — Марина согласилась бы, и даже без колебаний надела бы выбранное матерью платье.

Но с пакетом Марина словно получила очередную партию холода и равнодушия.

Нет, завтра или послезавтра в столицу Марина непременно удерёт. Только вряд ли за платьем.