Несомненная реальность

Лозунги – напополам в твою поддержку и против. Кое-где уже сцепились в драке. Я из какого-то случайного кабинета звоню, площадь плохо видно. Полиция не справляется, но внутренние войска на подходе.

– Отставить внутренние войска! – гаркнул Олег так, что чуть не сорвал голос. – Ты с ума сошел? Какие войска, какие водометы? Ты забыл, что сегодня за голосование? Хочешь этой сволочи лишний козырь в руки дать? Тем более, что половина в мою поддержку выступает! Завернуть водометы, ждать меня, ничего не предпринимать… ну, разве что драки разнимать. Скажи Безобразову, пусть дежурную часть на улицу отправит, порядок контролировать. И подготовь какую-нибудь площадку для выступления. Я выезжаю немедленно. Понял?

– Понял, – согласился Бегемот. – Понял, что ты, как всегда, на всю голову ушибленный. Давай, жду.

От резиденции до Площади Съездов нарпредовский кортеж долетел менее чем за пятнадцать минут, поставив тем самым абсолютный рекорд скорости перемещения колонной в городских условиях. При виде черных бронированных лимузинов толпа, окруженная цепью солдат с электродубинками – внутренние войска все же нарисовались вопреки приказу, – раздалась в стороны, образуя проход к парадному входу. Там уже имелась импровизированная площадка для выступления: сидящий на опорах легкий грузовик с опущенными бортами и парой больших колонок в кузове.

Рядом прохаживался взволнованный Бирон. Пока кортеж ехал к входу, Олег успел разобрать несколько транспарантов, колыхающихся над волнующейся толпой. "Мы хотим перемен!" – криво, от руки, было выведено на одном, явно сделанном из какой-то мешковины. "Сохраним завоевания наших отцов и дедов" – здесь уже по кумачу вился курсивом четкий трафаретный шрифт. "Олег, ты прав!", "Не допустим реставрации капитализма!", "Даешь обновленный Путь Справедливости!", "Железняк – наш идеал", "Даешь свободу и перестройку!", "Долой зажравшихся жирных котов!",

"От каждого по способностям, каждому по труду!"… Перед тем, как выйти из машины, Олег успел понять четкую закономерность: лозунги в его поддержку явно делались на коленке в последний момент, в то время как те, что против, выглядели подготовленными заранее.

– Всем сидеть в машине! – рявкнул он на телохранителей, попытавшихся, по своему обыкновению, выскочить первыми. – Сидеть, я сказал! Уволю!

При виде Народного Председателя толпа разразилась улюлюканьем и приветственными криками. Олег ловко увернулся от какой-то пожилой женщины с от руки намалеванным плакатиком "За перестройку!" и по приставленной лесенке взобрался на платформу.

Начальник канцелярии вскарабкался за ним.

– Наших больше, – тихо сказал он на ухо Олегу. – Драки, кажется, все разняли, но люди на взводе. Поаккуратнее, а то опять схлестнутся. Водометы за углом, но тебе, кажется, они чем-то не понравились?

– Ехидный ты наш… – пробормотал Олег. – Не боись, не первый раз замужем.

– Дамы и господа! – твердо сказал он в микрофон. – Прошу внимания!

Его голос из динамиков разнесся по всей площади, и гул голосов начал стихать.

Метрах в десяти от помоста группа телевизионщиков лихорадочно устанавливала на треногу громоздкую телекамеру. Олег взглядом указал на них Бирону и еле заметно покачал головой. Пашка кивнул и спрыгнул с грузовика. Минутой позже несколько набежавших личностей в штатском мгновенно утащили камеру и увели ее упирающихся владельцев.

– Дамы и господа! – вновь произнес Народный Председатель, дождавшись, пока толпа более-менее притихнет. – Прежде всего я хочу поблагодарить вас всех, независимо от ваших точек зрения, за то, что вы пришли сюда. Народной государство не может существовать без свободного волеизъявления всех граждан, и ваше мнение для меня так же важно, как и мнение любых моих советников. Спасибо!

По толпе прокатились жидкие аплодисменты.

– Я весьма признателен своим сторонникам, что они не пожалели времени появиться здесь и выказать мне свою поддержку. На вчерашнем заседании Съезда много говорилось о том, что народ не поддержит такие реформы. Ваше присутствие здесь наглядно доказывает, что ораторы оказались не правы. Хочется верить, что целью развертываемых реформ является повышение благосостояния всех без исключения граждан, и я рад видеть, что многие из вас верят в то же самое. Я постараюсь не обмануть ваших ожиданий.

На этот раз аплодисменты оказались куда громче и продолжительнее.

– Тем же людям, которые полагают себя противниками предлагаемых реформ, я хочу сказать: не торопитесь с выводами! Мы всего лишь собираемся обновить застоявшуюся атмосферу, не отказываясь от базовых принципов свободы и равенства, лежащих в основе нашего народного государства. Да, придется пересмотреть некоторые положения, которые до сего дня казались твердыми и незыблемыми. Но это естественный процесс и для человека, и для государства, и бояться этого не надо.

Обновление – это основной принцип жизни, а догматизм никогда никого не доводил до добра. Так что прошу лишь одного: подождите и посмотрите на результаты.

Он незаметно глянул на часы. До голосования по проекту закона оставалось не более пятнадцати минут.

– К сожалению, важные дела не позволяют мне остаться с вами и подробно ответить на все вопросы, которые, без сомнения, у вас накопились. Но после голосования я выйду к вам снова. Дождитесь меня и не поддавайтесь на провокации. Не позволяйте втянуть вас в драку, чтобы в завтрашних газетах не написали о вашем присутствии здесь как о бесчинствах хулиганов. Реформы от этого только проиграют. Спасибо!

С этими словами он спрыгнул с платформы на землю, едва не подвернув ногу, но вовремя ухватился за какую-то выступающую часть грузовика, запачкав ладонь грязью. Окруженный телохранителями, которые все же рискнули выбраться из машины, он прошел в раздвинувшиеся двери Дворца.

– Откуда вообще взялась эта толпа? – осведомился он у спешащего следом Бегемота.

– Твоя работа?

– Частично, – не стал отпираться тот. – Вчера вечером я подумал, что неплохо бы организовать митинг в твою поддержку. Сам знаешь, шансы, что пройдет наш вариант, не слишком велики. Ну, я и дал сигнал нашим людям во всех этих мелких, типа, нелегальных "организациях", чтобы они привели несколько десятков человек.

А приперлось вон сколько. А потом оказалось, что эти хитрожопые Петтренко с Пряхиным по заводам и фабрикам дали команду добровольно-принудительно организовать народ поприсутствовать здесь. Автобусами везли, гады. А транспаранты раздавали уже здесь, с того самого грузовика, с которого ты речуху толкал. Ну, вот и сошлось…

– Инициативный ты у нас! – пробормотал Олег. – Ладно, потом обсудим. Я хочу еще выступить перед голосованием.

Он взял у референта папку и на ходу принялся перелистывать страницы, освежая в памяти тезисы. А ведь, между прочим, донельзя удачно все получилось. Пусть теперь только попробуют вякнуть, что народ его не поддерживает! Ни хрена, ребята-делегята, вы еще проголосуете за мой проект Верховного Совета, а не за альтернативный. Как миленькие проголосуете. Вы ведь не захотите, чтобы после заседания толпа у центрального входа вас в клочья порвала, верно?

2 октября 1905 г. Москва. Доходный дом в Хлебном переулке

– А вот еще пишут, – Крупецкий поудобнее уселся на жестком стуле, опасно скрипнувшим под его весом, развернул вчерашний "Московский листок" к оконному свету и прочитал:

"На механических заводах за Москвой-рекой часть мастеров становится на работы.

Забастовавшая Голутвинская мануфактура возобновила работы. Станция общества электричества охраняется войсками, войсками же охраняются телеграф и телефонная станция…" Он скривился в отвращении.