Несовершенный
Шрифт:
Девушки смеются, и я присоединяюсь к ним, хотя душа и не лежит к веселью. Нервы на пределе от того, что я нахожусь здесь. Мы сидим с девочками в конце полукруглой кабинки. Кэт справа от меня, потом Мэдди, напротив — Сью.
Сью просто переживает свою личную трагедию. В каком-то смысле это можно назвать «смертью», не так, как у меня, но в этом нет ничего обычного. Я знаю, что это всего лишь защитный механизм, и мне хотелось бы, чтобы другие девочки тоже это видели.
— Еще один раунд?
Официант напугал меня, и я чуть не пролила вино. Все глаза вокруг обращаются
— Простите, — говорю я слишком громко, изображая, будто навеселе, но мягко и нежно кладу руку на плечо официанту.
— Мне очень жаль, я надеюсь, что ничего не пролила, — говорю я, наклоняясь к нему, под пальцами ощущая мягкость его рубашки.
Это все, что нужно, чтобы каждый занялся своим делом, но мое сердце все еще бешено бьется. Некоторые задерживают свой взгляд на мне. Я знаю, они узнали меня. Мои глаза останавливаются на другом конце комнаты, застыв от взгляда, который я слишком хорошо знаю.
Он принадлежат женщине под шестьдесят. Марго Пирс. Она богатая наследница и влиятельный инвестор в городе. Ее большие кольца из сапфиров выглядят массивно, она держит бокал шампанского обеими руками. Для женщины за шестьдесят она шикарно одета. Она великолепна, начиная от упругой груди до нежной кожи вокруг глаз, похоже, ни один сантиметр кожи не остался без вмешательства хирурга, но все было сделано идеально.
В последний раз я видела ее в казино, в тот вечер, когда мне позвонили. Я до сих пор помню звуки игральных автоматов и яркие разноцветные огни. С бокалом розового вина в правой руке я сидела на барном стуле в центре казино. В Мохеган бар располагался выше. Со своего места я видела много людей играющих на игровых автоматах и за карточными столами. В тот вечер там было полно народу.
Как и сегодня вечером, я была с девочками, и мы наслаждались друг другом и атмосферой. Мы отдыхали от рулетки с коктейлями, и Сью проклинала своего мужа, когда зазвонил телефон. Я взяла трубку только потому, что обычно мама не звонила так поздно.
Кэт наклонилась к бармену, чтобы сделать заказ, а я поднесла телефон к уху и повернулась немного влево, чтобы было лучше слышно. Я даже не изменилась в лице, сохраняя на нем улыбку, когда ответила на звонок.
Когда я услышала голос матери на другом конце провода, улыбка исчезла, и звуки превратились в мертвую тишину.
Я едва могла разобрать голос матери, только несколько слов, но поняла, что что-то было не так. Мое сердце бешено колотилось, а от шока температура тела понизилась, и я задрожала.
Он мертв. Я услышала ее слова очень четко, когда подошла к выходу из казино, стуча каблуками по большому ковру, покрывавшему гранитный пол у входа. Я споткнулась, мое короткое платье задралось, а левая нога подвернулась. Я упала и коленками ударилась о твердую землю, телефон выпал из моей руки.
Джейс мертв. Вот что она сказала. «Джейс, мой Джейс, мертв», — подумала я.
Думаю, они решили, что я пьяна. Я бы предположила именно это, если бы
увидела, что кто-то упал так же, как я.Марго Пирс оказалась рядом и помогла мне. Эти чертовы кольца впились мне в руку, когда она помогла мне подняться. Я стояла на дрожащих ногах, пытаясь дышать, но когда я посмотрела ей в глаза, то поняла, что она знает.
В тот момент я осознала, что все это реально. Я могла бы солгать самой себе, а могла бы повесить трубку и поехать домой, отрицая произошедшее. Но сочувствие в ее глазах добило меня.
Я отрываю от нее взгляд и возвращаюсь к девочкам, к сегодняшнему вечеру, оставляя ту ночь в прошлом, где ей и место. Я не обращаю внимания на то, что мне хочется осушить бокал и заказать еще один. Я откидываю волосы на плечи, пытаясь расслабиться, избавиться от нежелательных воспоминаний.
— По-моему, ты устала, — бормочет Кэт в свой бокал, когда ее глаза встречаются с моими. Ее песочные темные волосы окрашены амбре, а подводка нанесена в стиле кошачий глаз. Не знаю почему, но я не могу перестать смотреть на нее. Например, если я смогу просто сосредоточиться на ее макияже, все остальное исчезнет.
— Ничего подобного, — быстро встает на мою защиту Сью с улыбкой на лице. — Выпей, подруга.
Она подмигивает мне, и это заставляет меня улыбнуться. В тот вечер девочки успокаивали меня на заднем сиденье лимузина.
Я несколько раз моргаю, чтобы сдержать слезы. Это случилось много месяцев назад, но иногда боль возвращается на полную силу. Я не знаю, исчезнет ли она когда-нибудь, а если не исчезнет, то, наверняка, это будет трагедией. Я не знаю, где кончается горе и скорбь и начинается жизнь, но я хотела бы найти ее.
Я отодвигаю почти пустой бокал, смотрю, как темная жидкость стекает на самое дно, и глубоко вздыхаю. Мне не удается удержать улыбку на лице. Когда-то легко надеваемая маска теперь не встает на место. Двигаться вперед — это все что мне нужно. Я напоминаю себе о своем девизе: стремись к прогрессу, а не к совершенству.
— Давайте поговорим о чем-нибудь другом, — предлагаю я.
Кожу на затылке покалывает, когда я чувствую на себе чей-то взгляд. Тревога возвращается, и я надеваю свою лучшую фальшивую улыбку, глядя прямо перед собой, когда Мэдди начинает перечислять, что не так с ее последним свиданием.
Я не знаю, кто это, но за мной наблюдают… Это могут быть газетчики, каждый раз, когда я выхожу, они приближаются ко мне прежде, чем я их замечаю. Я не решаюсь бросить небрежный взгляд через плечо. Мне показалось, что кто-то наблюдал за мной и раньше, но, возможно, я ошибалась.
«Все это у тебя в голове», — повторяю я себе.
— Ты знаешь, что прошло уже достаточно времени, — слышу я голос Сью через стол. Я смотрю в ее темные, озорно поблескивающие глаза.
— Достаточно для чего? — спрашивает Мэдди у Сью.
Мэдди — квинтэссенция младшей сестры нашей группы, и я клянусь, что большинство слов Сью пролетает мимо Мэдди.
Сью делает мне знак, и только тогда я понимаю смысл ее слов. Я прочищаю горло и отвожу взгляд, чувствуя, как румянец приливает к моим щекам.